Цитаты из романа и фильма «12 стульев.

– Соседями будем.

– Матушка! – с чувством сказал отец Федор. – Не корысти ради…

– Знаю, знаю, – заметила царица, – а токмо волею пославшей тя жены.

– Откуда ж вы знаете? – удивился отец Федор.

– Да уж знаю. Заходили бы, сосед. В шестьдесят шесть поиграем! А?

Она засмеялась и улетела, пуская в ночное небо шутихи.

На третий день отец Федор стал проповедовать птицам. Он почему-то склонял их к лютеранству.

На четвертый день его показывали уже снизу экскурсантам.

– Направо – замок Тамары, – говорили опытные проводники, – а налево живой человек стоит, а чем живет и как туда попал – тоже неизвестно.

– И дикий же народ! – удивлялись экскурсанты. – Дети гор!

Шли облака. Над отцом Федором кружились орлы. Самый смелый из них украл остаток любительской колбасы и взмахом крыла сбросил в пенящийся Терек фунта полтора хлеба.

Отец Федор погрозил орлу пальцем и, лучезарно улыбаясь, прошептал:

– Птичка божия не знает ни заботы, ни труда, хлопотливо не свивает долговечного гнезда.

Орел покосился на отца Федора, закричал «ку-ку-ре-ку» и улетел.

– Ах, орлуша, орлуша, большая ты стерва!

Через десять дней из Владикавказа прибыла пожарная команда с надлежащим обозом и принадлежностями и сняла отца Федора.

Когда его снимали, он хлопал руками и пел лишенным приятности голосом:

– И будешь ты цар-р-рицей ми-и-и-и-рра, подр-р-руга ве-е-ечная моя!

И суровый Кавказ многократно повторил слова М. Ю. Лермонтова и музыку А. Рубинштейна.

– Не корысти ради, – сказал отец Федор брандмейстеру, – а токмо…

Хохочущего священника на пожарной колеснице увезли в психиатрическую лечебницу.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Землетрясение

– Как вы думаете, предводитель, – спросил Остап, когда концессионеры подходили к селению Сиони, – чем можно заработать в этой чахлой местности, находящейся на двухверстной высоте над уровнем моря?

Ипполит Матвеевич молчал. Единственное занятие, которым он мог бы снискать себе жизненные средства, было нищенство, но здесь, на горных спиралях и карнизах, просить было не у кого.

Впрочем, и здесь существовало нищенство, но нищенство совершенно особое – альпийское. К каждому пробегавшему мимо селения автобусу или легковому автомобилю подбегали дети и исполняли перед движущейся аудиторией несколько па наурской лезгинки. После этого дети бежали за машиной, крича:

– Давай денги! Денги давай!

Пассажиры швыряли пятаки и возносились к Крестовому перевалу.

– Святое дело, – сказал Остап, – капитальные затраты не требуются, доходы не велики, но в нашем положении ценны.

К двум часам второго дня пути Ипполит Матвеевич, под наблюдением великого комбинатора, исполнил перед летучими пассажирами свой первый танец. Танец этот был похож на мазурку, но пассажиры, пресыщенные дикими красотами Кавказа, сочли его за лезгинку и вознаградили тремя пятаками. Перед следующей машиной, которая оказалась автобусом, шедшим из Тифлиса во Владикавказ,

– Давай денги! Денги давай! – закричал он сердито.

Смеющиеся пассажиры щедро вознаградили его прыжки. Остап собрал в дорожной пыли тридцать копеек. Но тут сионские дети осыпали конкурентов каменным градом. Спасаясь из-под обстрела, путники скорым шагом направились в ближний аул, где истратили заработанные деньги на сыр и чуреки.

В этих занятиях концессионеры проводили свои дни. Ночевали они в горских саклях. На четвертый день они спустились по зигзагам шоссе в Кайшаурскую долину. Тут было жаркое солнце, и кости компаньонов, порядком промерзшие на Крестовом перевале, быстро отогрелись.

Дарьяльские скалы, мрак и холод перевала сменились зеленью и домовитостью глубочайшей долины. Путники шли над Арагвой, спускались в долину, населенную людьми, изобилующую домашним скотом и пищей. Здесь можно было выпросить кое-что, что-то заработать или просто украсть. Это было Закавказье.

Повеселевшие концессионеры пошли быстрее.

В Пассанауре, в жарком богатом селении с двумя гостиницами и несколькими духанами, друзья выпросили чурек и залегли в кустах напротив гостиницы «Франция» с садом и двумя медвежатами на цепи. Они наслаждались теплом, вкусным хлебом и заслуженным отдыхом.

Впрочем, скоро отдых был нарушен визгом автомобильных сирен, шорохом новых покрышек по кремневому шоссе и радостными возгласами. Друзья выглянули. К «Франции» подкатили цугом три однотипных новеньких автомобиля. Автомобили бесшумно остановились. Из первой машины выпрыгнул Персицкий. За ним вышел «Суд и быт», расправляя запыленные волосы. Потом из всех машин повалили члены автомобильного клуба газеты «Станок».

– Привал! – закричал Персицкий. – Хозяин! Пятнадцать шашлыков!

Во «Франции» заходили сонные фигуры и раздались крики барана, которого волокли за ноги на кухню.

– Вы не узнаете этого молодого человека? – спросил Остап. – Это репортер со «Скрябина», один из критиков нашего транспаранта. С каким, однако, шиком они приехали. Что это значит?

Остап приблизился к пожирателям шашлыка и элегантнейшим образом раскланялся с Персицким.

– Бонжур! – сказал репортер. – Где это я вас видел, дорогой товарищ? А-а-а! Припоминаю. Художник со «Скрябина»! Не так ли?

Остап прижал руку к сердцу и учтиво поклонился.

– Позвольте, позвольте, – продолжал Персицкий, обладавший цепкой памятью репортера. – Не на вас ли это в Москве на Свердловской площади налетела извозчичья лошадь?

– Как же, как же! И еще, по вашему меткому выражению, я якобы отделался легким испугом.

– А вы тут как, по художественной части орудуете?

– Нет, я с экскурсионными целями.

– Пешком?

– Пешком. Специалисты утверждают, что путешествие по Военно-Грузинской дороге на автомобиле – просто глупость!

– Не всегда глупость, дорогой мой, не всегда! Вот мы, например, едем не так-то уж глупо. Машинки, как видите, свои, подчеркиваю – свои, коллективные. Прямое сообщение Москва – Тифлис. Бензину уходит на грош. Удобство и быстрота передвижения. Мягкие рессоры. Европа!

– Откуда у вас все это? – завистливо спросил Остап. – Сто тысяч выиграли?

– Сто не сто, а пятьдесят выиграли.

– В девятку?

– На облигацию, принадлежащую автомобильному клубу.

– Да, – сказал Остап, – и на эти деньги вы купили автомобили?

– Как видите.

– Так-с. Может быть, вам нужен старшой? Я знаю одного молодого человека. Непьющий.

Знаменитый роман «Двенадцать стульев» экранизировался не раз. Это произведение на редкость богато крылатыми фразами.

Почем у вас огурцы солёные? - Пятак! - Ну, хорошо, дайте, два! (Киса Воробьянинов)
Это май-баловник, это май-чародей веет свежим своим опахалом! (Киса Воробьянинов)
В толпе внезапно послышался громкий смех Остапа Бендера. Он оценил эту фразу. Все заржали. Ободрённый приемом, Гаврилин, сам не понимая почему, вдруг заговорил о международном положении.
У источника не могу. От источника у меня начались видения. (Монтёр Мечников)
«Нимфа», туды ее в качель, разве товар даёт? (Безенчук)
А ваш дворник довольно-таки большой пошляк. Разве можно так напиваться на рубль?! (Остап Бендер)
Я отдам колбасу! Снимите меня! (Отец Фёдор)
Туды его в качель. (Безенчук)
Берегите пенсне, Киса - сейчас начнётся! (Остап Бендер)
Гениальная цитата из фильма «12 стульев»: Товарищи! Смотрите все! Любителя бьют!
Такую капусту грешно есть помимо водки.
Вам мат, товарищ гроссмейстер.
Статистика знает всё.
Всю контрабанду делают в Одессе, на Малой Арнаутской улице. (Остап Бендер)
Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон. (Монтёр Мечников)
Где-то теперь рыщет Воробьянинов? (Отец Фёдор)
Сволота всякая! Гадюка семибатюшная! Среднее образование имеет!
Гроб, он работу любит. (Безенчук)
Почём опиум для народа? (Остап Бендер)
Птицы, покайтесь в своих грехах публично! (Отец Фёдор)
Говори!.. Говори, куда дел сокровища убиенной тобой тёщи! (Отец Фёдор)
Скоро только кошки родятся! (Остап Бендер)
Дверь открылась. Остап прошел в комнату, которая могла быть обставлена только существом с воображением дятла.
Поедемте в нумера! (Киса Воробьянинов)
Держите его! Он украл нашу колбасу! (Киса Воробьянинов)
Поедем в таксо. - (Эллочка-людоедка)
Дышите глубже: вы взволнованы!
Ответ есть эквивалент мысли. (Монтёр Мечников)
Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами.
Ну ты, жертва аборта, а ну быстро говори, кому продал стул?! (Остап Бендер)
Киса, я хочу вас спросить, как художник - художника: вы рисовать умеете? (Остап Бендер)
Но Остап Бендер, длинный благородный нос которого явственно чуял запах жареного, не дал дворнику и пикнуть.
Кто скажет, что это девочка, пусть первый бросит в меня камень! (Остап Бендер)
Не учите меня жить. (Эллочка-людоедка)
Месье, же не манж па сис жур. Гебен зи мир битте этвас копек ауф дем штюк брод. Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы. (Киса Воробьянинов)
Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит.(Остап Бендер)

Деньги вперёд,- заявил монтёр,- утром - деньги, вечером - стулья или вечером - деньги, а на другой день утром - стулья.- А может быть, сегодня - стулья, а завтра - деньги? - пытал Остап.- Я же, дуся, человек измученный. Такие условия душа не принимает.
Мы чужие на этом празднике жизни. (Остап Бендер)
На третьем ходу выяснилось, что Остап играет восемнадцать испанских партий. На остальных досках васюкинцы применили хотя устаревшую, но верную защиту Филидора.
Мусик!!! Готов гусик? (Инженер Брунс)
Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены. (Отец Фёдор)
Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! (Остап Бендер)
Неделю тому назад состоялся вечер «Общества спасания на водах», о чём свидетельствовал также лозунг на стене: Дело помощи утопающим - дело рук самих утопающих.
Крепитесь! Россия вас не забудет! Заграница нам поможет! (Остап Бендер)
Ну вас к чёрту! Пропадайте здесь с вашим стулом! А мне моя жизнь дорога как память! (Остап Бендер)
Знойная женщина, - мечта поэта. (Остап Бендер)
Он против этого не возражал, но при голосовании на всякий случай воздержался.
Жизнь, господа присяжные заседатели, это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик. (Остап Бендер)
Парниша. - (Эллочка-людоедка)
Дуся! Вы меня озлобляете. Я человек, измученный нарзанами. (Монтёр Мечников)
Поедем на извозчике. - (Эллочка-людоедка)
Держите гроссмейстера! (12 стульев цитаты про шахматистов)
Положение было ужасно! В Москве, в центре города, на площадке девятого этажа стоял взрослый человек с высшим образованием, абсолютно голый. Идти ему было некуда. Он скорее согласился бы сесть в тюрьму, чем показаться в таком виде. Оставалось одно - пропадать!
Гроссмейстер сыграл е2-е4.
Вам, предводитель, пора лечиться электричеством. (Остап Бендер)
Считаю вечер воспоминаний закрытым. (Остап Бендер)
В центре таких субтропиков давно уже нет, но на местах и на периферии еще встречаются! (Остап Бендер)
Теперь вся сила в гемоглобине.
Бунт на корабле? (Остап Бендер)
Толстый и красивый. (Эллочка-людоедка)
А может тебе ещё дать ключ от квартиры, где деньги лежат?
У вас вся спина белая. - (Эллочка-людоедка)
…И пошел от меня прочь, в публичный дом должно быть. (Отец Фёдор)
Хорошо излагает, собака, учитесь. (Остап Бендер)
- Трамвай построить, - сказал он, - это не ешака купить.
Я дам вам парабеллум. (Остап Бендер)
- Ваше политическое кредо? - Всегда!
- Господа! Господа! Неужели вы нас будете бить? - Да ещё как! (Киса Воробьянинов)

Через три дня после сделки концессионеров с монтером Мечниковым театр Колумба выехал в Тифлис по железной дороге через Махачкалу и Баку. Все эти три дня концессионеры, не удовлетворившиеся содержимым вскрытых на Машуке двух стульев, ждали от Мечникова третьего, последнего из колумбовских стульев. Но монтер, измученный нарзаном, обратил все двадцать рублей на покупку простой водки и дошел до такого состояния, что содержался взаперти - в бутафорской.

Вот вам и Кислые воды! - заявил Остап, узнав об отъезде театра. - Сучья лапа этот монтер. Имей после этого дело с теаработниками!

Остап стал гораздо суетливее, чем прежде. Шансы на отыскание сокровищ увеличились безмерно.

- В Тифлисе, - сказал Остап, - нам нечего лениться . Нужны деньги на поездку во Владикавказ. Оттуда мы поедем в Тифлис на автомобиле по Военно-Грузинской дороге. Очаровательные виды. Захватывающий пейзаж. Чудный горный воздух! И в финале - всего сто пятьдесят тысяч рублей ноль ноль копеек. Есть смысл продолжать заседание.

Но выехать из Минеральных Вод было не так-то легко. Воробьянинов оказался бездарным железнодорожным зайцем, и так как попытки его сесть в поезд оказались безуспешными, то ему пришлось выступить около «Цветника» в качестве бывшего попечителя учебного округа. Это имело весьма малый успех. Два рубля за двенадцать часов тяжелой и унизительной работы. Сумма, однако, достаточная для проезда во Владикавказ.

В Беслане Остапа, ехавшего без билета, согнали с поезда, и великий комбинатор дерзко бежал за поездом версты три, грозя ни в чем не виновному Ипполиту Матвеевичу кулаком. После этого Остапу удалось вскочить на ступеньку медленно подтягивающегося к Кавказскому хребту поезда. С этой позиции Остап с любопытством взирал на развернувшуюся перед ним панораму кавказской горной цепи.

Был четвертый час утра. Горные вершины осветились темно-розовым солнечным светом. Горы не понравились Остапу.

Слишком много шику! - сказал он. - Дикая красота. Воображение идиота. Никчемная вещь.

У Владикавказского вокзала приезжающих ждал большой открытый автобус Закавтопромторга, и ласковые люди говорили:

Кто поедет по Военно-Грузинской дороге - тех в город везем бесплатно.

Куда же вы, Киса? - сказал Остап. - Нам в автобус. Пусть везут, раз бесплатно. Подвезенный автобусом к конторе Закавтопромторга, Остап, однако, не поспешил записаться на место в машине. Оживленно беседуя с Ипполитом Матвеевичем, он любовался опоясанной облаком Столовой горой и, находя, что гора действительно похожа на стол, быстро удалился.

Во Владикавказе пришлось просидеть несколько дней. Но все попытки достать деньги на проезд по Военно-Грузинской дороге или совершенно не приносили плодов, или давали средства, достаточные лишь для дневного пропитания. Попытка взимать с граждан гривенники не удалась. Кавказский хребет был настолько высок и виден, что брать за его показ деньги не представлялось возможным. Его было видно почти отовсюду. Других же красот во Владикавказе не было. Что же касается Терека, то протекал он мимо «Трека», за вход в который деньги взимал город без помощи Остапа. Сбор подаяний, произведенный Ипполитом Матвеевичем, принес за два дня тринадцать копеек.

Тогда Остап извлек из тайников своего походного пиджака колоду карт и, засев у дороги при выезде из города, затеял игру в три карты. Рядом с ним стоял проинструктированный Ипполит Матвеевич, который должен был играть роль восторженного зрителя, удивленного легкостью выигрыша. Позади друзей в облаках рисовались горные кряжи и снежные пики.

- Красненькая выиграет, черненькая проиграет! - кричал Остап.

Перед собравшейся толпой соплеменных гор, ингушей и осетинов в войлочных шляпах Остап бросал рубашками вверх три карты, из которых одна была красной масти и две - черной. Любому гражданину предлагалось поставить на красненькую карту любую ставку. Угадавшему Остап брался уплатить на месте.

- Красненькая выиграет, черненькая проиграет! Заметил - ставь! Угадал - деньги забирай! Горцев тешила простота игры и легкость выигрыша. Красная карта на глазах у всех ложилась направо или налево, и не было никакого труда угадать, куда она легла.

Зрители постепенно стали втягиваться в игру, и Остап для блезира уже проиграл копеек сорок. К толпе присоединился всадник в коричневой черкеске, в рыжей барашковой шапочке и с обычным кинжалом на впалом животе.

- Красненькая выиграет, черненькая проиграет! - запел Остап, подозревая наживу. - Заметил - ставь! Угадал - деньги забирай!

Остап сделал несколько пассов и метнул карты.

- Вот она! - крикнул всадник, соскакивая с лошади. - Вон красненькая! Я хорошо заметил!

- Ставь деньги, кацо, если заметил, - сказал Остап.

- Проиграешь! - сказал горец.

- Ничего. Проиграю - деньги заплачу, - ответил Остап.

- Десять рублей ставлю.

- Поставь деньги.

Горец распахнул полы черкески и вынул порыжелый кошель.

- Вот красненькая! Я хорошо видел. Игрок приподнял карту. Карта была черная.

- Еще карточку? - спросил Остап, пряча выигрыш.

- Бросай. Остап метнул.

Горец проиграл еще двадцать рублей. Потом еще тридцать. Горец во что бы то ни стало решил отыграться. Всадник пошел на весь проигрыш. Остап, давно не тренировавшийся в три карточки и утративший былую квалификацию, передернул на этот раз весьма неудачно.

- Отдай деньги! - крикнул горец.

- Что?! - закричал Остап. - Люди видели! Никакого мошенства!

- Люди видели, не видели - их дело. Я видел, ты карту менял, вместо красненькой черненькую клал! Давай деньги назад!

С этими словами горец подступил к Остапу. Великий комбинатор стойко перенес первый удар по голове и дал ошеломляющую сдачу. Тогда на Остапа набросилась вся толпа. Ипполит Матвеевич убежал в город. Вспыльчивые ингуши били Остапа недолго. Они остыли так же быстро, как остывает ночью горный воздух. Через десять минут горец с отвоеванными общественными деньгами возвращался в свой аул, толпа возвратилась к будничным своим делам, а Остап, элегантно и далеко сплевывая кровь, сочившуюся из разбитой десны, поковылял на соединение с Ипполитом Матвеевичем.

Довольно, - сказал Остап, - выход один: идти в Тифлис пешком. В пять дней мы пройдем двести верст. Ничего, папаша, очаровательные горные виды, свежий воздух... Нужны деньги на хлеб и любительскую колбаску. Можете прибавить к своему лексикону несколько итальянских фраз, это уж как хотите, но к вечеру вы должны насобирать не меньше двух рублей!.. Обедать сегодня не придется, дорогой товарищ. Увы! Плохие шансы!..

Спозаранку концессионеры перешли мостик через Терек, обошли казармы и углубились в зеленую долину, по которой шла Военно-Грузинская дорога.

Нам повезло, Киса, - сказал Остап, - ночью шел дождь, и нам не придется глотать пыль. Вдыхайте, предводитель, чистый воздух. Пойте. Вспоминайте кавказские стихи. Ведите себя как полагается!..

Но Ипполит Матвеевич не пел и не вспоминал стихов. Дорога шла на подъем. Ночи, проведенные под открытым небом, напоминали о себе колотьем в боку, тяжестью в ногах, а любительская колбаса - постоянной и мучительной изжогой. Он шел, склонившись набок, держа в руке пятифунтовый хлеб, завернутый во владикавказскую газету, и чуть волоча левую ногу.

Опять идти! На этот раз в Тифлис, на этот раз по красивейшей в мире дороге. Ипполиту Матвеевичу было все равно. Он не смотрел по сторонам, как Остап. Он решительно не замечал Терека, который начинал уже погромыхивать на дне долины. И только сияющие под солнцем ледяные вершины что-то смутно ему напоминали - не то блеск бриллиантов, не то лучшие глазетовые гробы мастера Безенчука.

До первой почтовой станции - Балты - путники шли в сфере влияния Столовой горы. Ее плотный слоновый массив с прожилками снега шел за ними верст десять. Путников обогнал сначала легковой автомобиль Закавтопромторга, через полчаса - автобус, везший не менее сорока туристов и не больше ста двадцати чемоданов.

- Кланяйтесь Казбеку! - крикнул Остап вдогонку машине. - Поцелуйте его в левый ледник! После автомобилей долго еще в горах пахло бензинным перегаром и разогретой резиной. Звонко бренча, обгоняли путников арбы горцев. Навстречу из-за поворота выехал фаэтон. В Балте Остап выдал Ипполиту Матвеевичу вершок колбасы и сам съел вершка два.

- Я кормилец семьи, - сказал он, - мне полагается усиленное питание.

После Балты дорога вошла в ущелье и двинулась узким карнизом, высеченным в темных отвесных скалах. Спираль дороги завивалась кверху, и вечером концессионеры очутились на станции Ларс в тысяче метров над уровнем моря.

Переночевали в бедном духане бесплатно и даже получили по стакану молока, прельстив хозяина и его гостей карточными фокусами.

Утро было так прелестно, что даже Ипполит Матвеевич, спрыснутый горным воздухом, зашагал бодрее вчерашнего.

За станцией Ларс сейчас же встала грандиозная стена Бокового хребта. Долина Терека замкнулась тут узкими теснинами. Пейзаж становился все мрачнее, а надписи на скалах многочисленнее. Там, где скалы так сдавили течение Терека, что пролет моста равен всего десяти саженям, там концессионеры увидели столько надписей на скалистых стенках ущелья, что Остап, забыв о величественности Дарьяльского ущелья, закричал, стараясь перебороть грохот и стоны Терека:

Великие люди! Обратите внимание, предводитель. Видите, чуть повыше облака и несколько ниже орла. Надпись: «Коля и Мика, июль 1914 г.» Незабываемое зрелище! Обратите внимание на художественность исполнения! Каждая буква величиною в метр и нарисована масляной краской! Где вы сейчас, Коля и Мика?

Задумался и Ипполит Матвеевич.

Где вы, Коля и Мика? И что вы теперь, Коля и Мика, делаете? Разжирели, наверное, постарели? Небось теперь и на четвертый этаж не подыметесь, не то что под облака - имена свои рисовать.

Где же вы, Коля, служите? Плохо служится, говорите? Золотое детство вспоминаете? Какое же оно у вас золотое? Это пачканье-то ущелий вы считаете золотым детством? Коля, вы ужасны! И жена ваша Мика противная женщина, хотя она виновата меньше вашего. Когда вы чертили свое имя, вися на скале, Мика стояла внизу на шоссе и глядела на вас влюбленными глазами. Тогда ей казалось, что вы второй Печорин. Теперь она знает, кто вы такой. Вы просто дурак! Да, да, все вы такие - ползуны по красотам! Печорин, Печорин, а там, гляди, по глупости отчета сбалансировать не можете!

Киса, - продолжал Остап, - давайте и мы увековечимся. Забьем Мике баки. У меня, кстати, и мел есть! Ей-богу, полезу сейчас и напишу: «Киса и Ося здесь были».

И Остап, недолго думая, сложил на парапет, ограждавший шоссе от кипучей бездны Терека, запасы любительской колбасы и стал подниматься на скалу.

Ипполит Матвеевич сначала следил за подъемом великого комбинатора, но потом рассеялся и, обернувшись, принялся разглядывать фундамент замка Тамары, сохранившийся на скале, похожей на лошадиный зуб.

В это время, в двух верстах от концессионеров, со стороны Тифлиса в Дарьяльское ущелье вошел отец Федор. Он шел мерным солдатским шагом, глядя только вперед себя твердыми алмазными глазами и опираясь на высокую клюку с загнутым концом, как библейский первосвященник.

На последние деньги отец Федор доехал до Тифлиса и теперь шагал на родину пешком, питаясь доброхотными даяниями. При переходе через Крестовый перевал (2345 метров над уровнем моря) его укусил орел. Отец Федор замахнулся на дерзкую птицу клюкою и пошел дальше. Он шел, запутавшись в облаках, и бормотал:

Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены!

Эту же фразу он повторял, войдя в Дарьяльское ущелье. Расстояние между врагами сокращалось. Поворотив за острый выступ, отец Федор налетел на старика в золотом пенсне.

Ущелье раскололось в глазах отца Федора. Терек прекратил свой тысячелетний крик. Отец Федор узнал Воробьянинова. После страшной неудачи в Батуме, после того, как все надежды рухнули, новая возможность заполучить богатство повлияла на отца Федора необыкновенным образом.

Он схватил Ипполита Матвеевича за тощий кадык и, сжимая пальцы, закричал охрипшим голосом:

Куда девал сокровище убиенной тобою тещи?

Ипполит Матвеевич, ничего подобного не ждавший, молчал, выкатив глаза так, что они почти соприкасались со стеклами пенсне.

Говори! - приказывал отец Федор. - Покайся, грешник! Воробьянинов почувствовал, что теряет дыхание.

Тут отец Федор, уже торжествовавший победу, увидел прыгавшего по скале Бендера. Технический директор спускался вниз, крича во все горло:

Дробясь о мрачные скалы, Кипят и пенятся валы!..

Великий испуг поразил сердце отца Федора. Он машинально продолжал держать предводителя за горло, но коленки у него затряслись.

А, вот это кто?! - дружелюбно закричал Остап. - Конкурирующая организация!

Отец Федор не стал медлить. Повинуясь благодетельному инстинкту, он схватил концессионную колбасу и хлеб и побежал прочь.

Бейте его, товарищ Бендер, - кричал с земли отдышавшийся Ипполит Матвеевич.

Лови его! Держи!

Остап засвистал и заулюлюкал.

Тю-у-у! - кричал он, пускаясь вдогонку. - Битва при пирамидах или Бендер на охоте! Куда же вы бежите, клиент? Могу вам предложить хорошо выпотрошенный стул!

Отец Федор не выдержал муки преследования и полез на совершенно отвесную скалу. Его толкало вверх сердце, поднимавшееся к самому горлу, и особенный, известный только одним трусам, зуд в пятках. Ноги сами отрывались от гранитов и несли своего повелителя вверх.

У-у-у! - кричал Остап снизу. - Держи его!

Он унес наши припасы! - завопил Ипполит Матвеевич, подбегая к Остапу.

Стой! - загремел Остап. - Стой, тебе говорю!

Но это придало только новые силы изнемогшему было отцу Федору. Он взвился и в несколько скачков очутился сажен на десять выше самой высокой надписи.

Отдай колбасу! - взывал Остап. - Отдай колбасу, дурак! Я все прощу!

Отец Федор уже ничего не слышал. Он очутился на ровной площадке, забраться на которую не удавалось до сих пор ни одному человеку. Отцом Федором овладел тоскливый ужас. Он понял, что слезть вниз ему никак невозможно. Скала шла и опускалась на шоссе перпендикулярно, и об обратном спуске нечего было и думать. Он посмотрел вниз. Там бесновался Остап, и на дне ущелья поблескивало золотое пенсне предводителя.

Я отдам колбасу! - закричал отец Федор. - Снимите меня!

В ответ грохотал Терек и из замка Тамары неслись страстные крики. Там жили совы.

Сними-ите меня! - жалобно кричал отец Федор.

Он видел все маневры концессионеров. Они бегали под скалой и, судя по жестам, мерзко сквернословили.

Через час легший на живот и спустивший голову вниз отец Федор увидел, что Бендер и Воробьянинов уходят в сторону Крестового перевала.

Спустилась быстрая ночь. В кромешной тьме и в адском гуле под самым облаком дрожал и плакал отец Федор. Ему уже не нужны были земные сокровища. Он хотел только одного - вниз, на землю.

Ночью он ревел так, что временами заглушал Терек, а утром подкрепился любительской колбасой с хлебом и сатанински хохотал над пробегавшими внизу автомобилями. Остаток дня он провел в созерцании гор и небесного светила - солнца. Ночью он увидел царицу Тамару. Царица прилетела к нему из своего замка и кокетливо сказала:

Соседями будем.

Матушка! - с чувством сказал отец Федор. - Не корысти ради...

Знаю, знаю, - заметила царица, - а токмо волею пославшей тя жены.

Откуда ж вы знаете? - удивился отец Федор.

Да уж знаю. Заходили бы, сосед. В шестьдесят шесть поиграем! А? Она засмеялась и улетела, пуская в ночное небо шутихи.

На третий день отец Федор стал проповедовать птицам. Он почему-то склонял их к лютеранству.

Направо - замок Тамары, - говорили опытные проводники, - а налево живой человек стоит, а чем живет и как туда попал - тоже неизвестно.

И дикий же народ! - удивлялись экскурсанты. - Дети гор!

Шли облака. Над отцом Федором кружились орлы. Самый смелый из них украл остаток любительской колбасы и взмахом крыла сбросил в пенящийся Терек фунта полтора хлеба. Отец Федор погрозил орлу пальцем и, лучезарно улыбаясь, прошептал:

Птичка божия не знает ни заботы, ни труда, хлопотливо не свивает долговечного гнезда. Орел покосился на отца Федора, закричал «ку-ку-ре-ку» и улетел.

Ах, орлуша, орлуша, большая ты стерва!

Через десять дней из Владикавказа прибыла пожарная команда с надлежащим обозом и принадлежностями и сняла отца Федора. Когда его снимали, он хлопал руками и пел лишенным приятности голосом: И будешь ты цар-р-рицей ми-и-и-и-рра, подр-р-руга ве-е-ечная моя! И суровый Кавказ многократно повторил слова М. Ю. Лермонтова и музыку А. Рубинштейна.

Не корысти ради, - сказал отец Федор брандмейстеру, - а токмо... Хохочущего священника на пожарной колеснице увезли в психиатрическую лечебницу.

Образ

Изображен как шустрый, недалёкий и беспринципный предприниматель, использовавший исповедь в корыстных целях.

Мечтал отец Востриков о собственном свечном заводе. Терзаемый видением больших заводских барабанов, наматывающих толстые восковые канаты, отец Фёдор изобретал различные проекты, осуществление которых должно было доставить ему основной и оборотный капиталы для покупки давно присмотренного в Самаре заводика.

Прошлая жизнь

В первоначальной, полной версии романа «Двенадцать стульев » () приведены подробности из прошлой жизни отца Фёдора и его предпринимательской деятельности, не вошедшие в окончательную редакцию.

• Перейдя из семинарии в университет и проучившись на юридическом факультете три года, Востриков в 1915 году убоялся возможной мобилизации и снова пошёл по духовной линии. Сперва был рукоположен в диаконы, а потом посвящен в сан священника и назначен в уездный город N. И всегда, во всех этапах духовной и гражданской карьеры, отец Федор оставался стяжателем.

• Нерка - так звали суку французского бульдога, которую отец Федор с преогромным трудом купил за 40 рублей на Миусском рынке, в Москве, чтобы свести с «мордатым, вечно чихающим кобельком секретаря уисполкома» . Дело потерпело провал из-за неведомо откуда взявшегося одноглазого пса Марсика, который своим вмешательством испортил все три приплода. Так распался «конский завод» и мечты о верном, постоянном доходе.

• Мыловарня. Отец Федор вдруг начинал варить мраморное стирочное мыло; наваривал его пуды, но хотя мыло, по его уверению, заключало в себе огромный процент жиров, оно не мылилось и вдобавок стоило втрое дороже, чем «плугимолотовское». Мыло долго потом мокло и разлагалось в сенях, так что Катерина Александровна, проходя мимо него, даже всплакивала. А ещё потом мыло выбрасывали в выгребную яму.

• Разведение кроликов. Прочитав в каком-то животноводческом журнале, что мясо кроликов нежно, как у цыпленка, что плодятся они во множестве и что разведение их может принести рачительному хозяину немалые барыши, отец Федор немедленно обзавелся полдюжиной производителей. Так как кроликов никто не покупал, Востриковы решили давать вкусные домашние обеды… Новая затея имела большой успех… С кроликов не успевали сдирать шкурки. Целую неделю дело шло великолепно, потом произошел совершенно непредвиденный случай… Работники находящегося по соседству кооператива выкатили бочку гнилой капусты, привлеченные пикантным запахом, кролики сбежались к яме, и уже на другое утро среди нежных грызунов начался мор. Свирепствовал он всего только три часа, но уложил всех 240 производителей и весь не поддающийся учету приплод.

Ключевые фразы

Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя супруги!
- Куда девал сокровище убиенной тобою тёщи?
- Товар нашел вышли двести тридцать телеграфом продай что хочешь Федя
- Я отдам колбасу! Снимите меня!
- Птицы, покайтесь в своих грехах публично!

Киновоплощения

Памятники отцу Фёдору

• Памятник отцу Фёдору в виде артиста Михаила Пуговкина с чайником на первой платформе Южного вокзала Харькова .

Литературные аллюзии

Примечания

См. также

• Памятники героям произведений Ильфа и Петрова в Харькове
• Дядя Фёдор - персонаж произведений Эдуарда Успенского .

Далеко не всегда есть время на неспешное прочтение книги, какой бы интересной она ни была. В этом случае можно просто узнать краткое содержание. «12 стульев» - детище Ильфа и Петрова, заслужившее звание одного из самых увлекательных сатирических произведений прошлого века. В этой статье предлагается краткое содержание книги, а также рассказывается о ее главных действующих лицах.

«Старгородский лев»

«12 стульев» - роман, разделенный волею создателей на три части. «Старгородский лев» - название, которое получила первая часть произведения. История начинается с того, что бывший уездный предводитель дворянства Воробьянинов узнает о кладе. Теща Ипполита на смертном одре признается зятю в том, что спрятала фамильные бриллианты в одном из стульев гостиного гарнитура.

Ипполит Матвеевич, которого революция лишила положения в обществе и превратила в скромного сотрудника ЗАГСа, остро нуждается в деньгах. Похоронив тещу, он незамедлительно отправляется в Старгород, надеясь отыскать когда-то принадлежащий его семье гарнитур и завладеть бриллиантами. Там он сталкивается с загадочным Остапом Бендером, который убеждает Воробьянинова сделать его своим компаньоном в таком сложном деле, как поиск сокровищ.

Есть и еще один персонаж книги, которого нельзя не упомянуть, пересказывая ее краткое содержание. «12 стульев» - роман, третьим главным героем которого является отец Федор. Священнослужитель, исповедовавший умирающую тещу Ипполита Матвеевича, также узнает о кладе и отправляется на его поиски, становясь конкурентом для Бендера и Воробьянинова.

«В Москве»

«В Москве» - так решили назвать вторую часть Ильф и Петров. «12 стульев» - произведение, в котором действие происходит в различных городах России. Во второй части компаньоны ведут розыскную деятельность в основном в столице, параллельно пытаясь избавиться от отца Федора, идущего за ними по пятам. В процессе поисков Остап успевает провернуть несколько мошеннических операций и даже жениться.

Бендеру и Воробьянинову удается установить, что фамильный гарнитур, ранее принадлежавший семье Ипполита Матвеевича, будет продан с аукциона, который пройдет в Музее мебели. Друзья успевают к началу торгов, у них почти получается завладеть вожделенными стульями. Однако выясняется, что накануне Киса (прозвище бывшего предводителя дворянства) спустил в ресторане все деньги, которые они намеревались потратить на покупку гарнитура.

В конце второй части романа «Двенадцать стульев» у мебели появляются новые владельцы. Стулья, являющиеся частью гарнитура, по результатам аукциона были распределены между театром Колумба, газетой «Станок», остроумцем Изнуренковым и инженером Щукиным. Конечно же, это не заставляет компаньонов сдаться, отказавшись от охоты за кладом.

«Сокровище мадам Петуховой»

Итак, что же происходит в третьей части произведения «12 стульев»? Герои вынуждены отправиться в круиз по Волге, так как на борту парохода оказываются стулья, принадлежащие театру Колумба. В пути Остап и Киса сталкиваются с разнообразными проблемами. Их ссаживают с судна, им приходится скрываться от обманутых Бендером шахматистов из городка Васюки и даже просить подаяние.

Священнослужитель Федор также продолжает охотиться за сокровищем, выбрав другой маршрут. В результате претенденты на клад встречаются в где несчастный Федор сходит с ума, так и не увидев бриллиантов.

Центральные персонажи произведения «Двенадцать стульев», проверив почти все предметы гарнитура и не обнаружив клад, вынуждены вернуться в столицу. Именно там находится последний стул, затерявшийся в товарном дворе Приложив неимоверные усилия, Бендер узнает, что искомый объект был отдан Клубу железнодорожников.

Грустный финал

К сожалению, печальный финал решили подарить своему знаменитому роману Ильф и Петров. «12 стульев» - произведение, концовка которого разочарует читателей, надеявшихся, что Киса и Остап все же сумеют завладеть кладом. Воробьянинов, решая избавиться от конкурента и забрать бриллианты себе, перерезает бритвой горло спящему Бендеру.

Обезумевшему Ипполиту Матвеевичу также не удается завладеть сокровищем мадам Петуховой (его тещи). Посетив Клуб железнодорожников, несчастный сотрудник ЗАГСа выясняет, что клад найден еще несколько месяцев назад. Деньги, полученные от продажи тещиных бриллиантов, потрачены на благоустройство Клуба.

Остап Бендер

Разумеется, разобраться в мотивах поступков центральных персонажей едва ли поможет краткое содержание. «12 стульев» - произведение, самым ярким героем которого является Остап Бендер. Немногие из тех, кто прочитал роман, знают, что изначально «потомку янычар», как он сам себя называет, было уготовано лишь мимолетное появление в одной из глав. Однако писателям настолько понравился придуманный персонаж, что они отвели ему одну из ключевых ролей.

Прошлое Остапа, которого авторы описывают как «молодого человека лет 28», остается загадкой. Содержание первой же главы, в которой появляется этот герой, дает читателям понять, что перед ними ловкий мошенник. Бендер обладает привлекательной внешностью, сообразителен, умеет найти подход к любому человеку. Также он наделен великолепным чувством юмора и богатым воображением, склонен к сарказму, циничен. Остап способен находить выход из самых безнадежных ситуаций, что делает его незаменимым помощником для Воробьянинова.

Существует ли прототип у такого яркого персонажа как Остап Бендер? «12 стульев» - роман, впервые опубликованный в 1928 году. Почти столетняя история существования не мешает книге оставаться предметом жарких дебатов поклонников, причем наибольшего внимания удостаивается личность «великого комбинатора». Наиболее популярная теория гласит, что прототипом для этого образа стал Осип Шор - авантюрист из Одессы, завоевавший репутацию денди.

Киса Воробьянинов

«12 стульев» - книга, одним из главных героев которой Ильф и Петров изначально планировали сделать Ипполита Матвеевича. Герой появляется в первой же главе произведения, представая перед читателями в роли сотрудника ЗАГСа. Далее раскрывается, что в прошлом Киса являлся уездным предводителем дворянства, пока в его жизнь грубо не вмешалась революция.

В первых главах романа Воробьянинов практически никак себя не проявляет, выступая в роли марионетки легко подчинившего его себе Бендера. У Ипполита Матвеевича полностью отсутствуют такие достоинства, как энергичность, доходчивость, практичность. Однако постепенно образ бывшего претерпевает изменения. В Воробьянинове появляются такие черты, как жадность, жестокость. Развязка становится вполне предсказуемой.

Известно, что прототипом для Кисы послужил родной дядя Евгения Петрова. Евгений Ганько был известен как общественный деятель, жуир и гурман. При жизни он отказывался расставаться с золотым пенсне и носил бакенбарды.

Отец Федор

«12 стульев» - книга, в которой фигурирует также такой интересный персонаж, как священник Федор. Отец Федор, как и появляется в самой первой главе. Ипполит Матвеевич сталкивается с ним, заходя навестить умирающую тещу. Узнав о кладе во время исповеди мадам Петуховой, священник делится полученной информацией с супругой, которая убеждает его отправиться на поиски бриллиантов.

Судьба Федора Вострикова оказывается комичной и трагичной одновременно. Гоняясь за сокровищами, постоянно уплывающими из его рук, конкурент Остапа и Кисы постепенно сходит с ума. Писатели Ильф и Петров наделили этого героя такими качествами, как добродушие и наивность, заставив читателей сочувствовать ему.

Эллочка-людоедка

Конечно же, выше перечислены еще далеко не все достойные внимания персонажи произведения «12 стульев». Эллочка-людоедка появляется на страницах романа лишь мимолетно, однако ее образ производит неизгладимое впечатление на читателей. Известно, что в лексиконе героини присутствует всего тридцать слов, ограничиваясь которыми, она умудряется успешно общаться с окружающими.

Писатели не скрывали, что словарь Эллочки разрабатывался ими очень долго. К примеру, выражение «толстый и красивый», любимое героиней, позаимствовано у приятельницы одного из авторов - поэтессы Аделины Адалис. Слово «мрак» обожал произносить художник Алексей Радаков, выражавший с его помощью недовольство.

Мадам Грицацуева

Мадам Грицацуева - эффектная женщина, которую невозможно обойти вниманием, пересказывая краткое содержание. «12 стульев» - произведение, второстепенные герои которого не уступают в плане яркости центральным персонажам. Мадам Грицацуева - чрезвычайно пухлая дама, мечтающая о замужестве, легко поддавшаяся чарам Остапа. Она - владелица одного из стульев, за которыми на протяжении всей истории гоняются главные герои. Именно ради приобретения этого предмета мебели Бендер женится на Грицацуевой.

Благодаря введению в повествование этой интересной героини появилась знаменитая фраза: «Знойная женщина - мечта поэта».

Другие персонажи

Архивариус Коробейников - один из второстепенных персонажей произведения «12 стульев». Появившись всего в одной главе, этот герой сумел оказать значительное влияние на ход событий. Именно он направил отца Федора, разыскивающего стулья из гарнитура мадам Петуховой, по ложному следу ради того, чтобы взять с него деньги за предоставление информации.

Еще один второстепенный герой - завхоз Альхен (как называет его супруга) - застенчивый воришка. Ему стыдно обкрадывать вверенных его попечению пенсионерок, однако он не может удержаться от соблазна. Поэтому щеки «голубого воришки» неизменно украшает стыдливый румянец.

Роман «12 стульев»: цитаты

Сатирическое произведение Ильфа и Петрова интересно не только яркими образами героев и увлекательным сюжетом. Чуть ли не главное достоинство романа «12 стульев» - цитаты, подаренные им миру. Конечно же, большинство из них произнесено Остапом Бендером. «Почем опиум для народа?», «Скоро только кошки родятся», «Лед тронулся, господа присяжные заседатели» - многие выражения, произнесенные ловким мошенником, удостоились статуса народных сразу же после публикации сатирической книги.

Разумеется, радуют читателей меткими высказываниями и другие персонажи произведения «12 стульев». Цитаты Кисы Воробьянинова также завоевали известность. «Поедемте в нумера!», «Торг здесь неуместен», «Же не манж па сис жур» - фразы, которые хотя бы однажды слышал каждый житель РФ.