22.07.2015

Какая суть скрывается за формой кокошника

Вы когда-нибудь задумывались, почему некоторые из головных уборов, например, кокошники, имеют такую довольно необычную форму? Ведь если рассматривать кокошник с прагматической точки зрения, то с его помощью нельзя защититься от Солнца, дождя или снега, а значит в него изначально вкладывался совершенно другой смысл. Тогда какой именно?

В настоящее время, благодаря созданию специальных технических устройств, появилась возможность получить изображение биологического поля человека, которое представляет собой совокупность излучений человеческого тела в очень широком спектре частот. Фактически человек непрерывно пребывает в особом энергетическом коконе, который большинство людей в обычных условиях не воспринимает своим зрением. Сравнивая полученные с помощью этих технических устройств изображения биологического поля человека с формой кокошника, легко заметить между ними совершенно очевидное сходство. Поэтому логично предположить, что кокошник представляет собой материальный аспект светимости биологического тела человека, локально выделенный в области головы.

Можно предположить, что в древние времена, когда человек обладал способностью видения тонких планов существования материи, потребность в подобного рода головных уборах отсутствовала, так как девушка или женщина естественным образом воспринималась сияющей, а вот с того времени, как люди в большинстве своём утратили способность видеть окружающее человека биологическое поле, возникла потребовалось в создании определённых элементов одежды, с помощью которых можно было бы формировать и передавать невидящему человеку информацию о внутреннем состоянии женщины, её целостности и совершенстве. Поэтому кокошник не только повторяет форму биологического поля здоровой женщины, но и благодаря цвету (белый с оттенками синего, голубого, фиолетового и т.д.), а также различным украшениям и элементам отделки, способствует невербальной передаче информации о степени её духовного совершенства.

В связи с этим можно также обратить внимание на то, как раньше называли королей и царей - венценосная особа. Так называли потому, что венец (или корона) также символизирует собой ауру человека или нимб. Традиционно венец или корона изготавливались из золота или других драгоценных металлов и украшались драгоценными камнями, что на материальном плане должно было символизировать развитость соответствующего энергетического центра у данного человека (коронной чакры).

Значение головных уборов для наших Предков

Не так давно, буквально 50-200 лет назад строения-здания и одежда у людей имели совсем другой вид и были значительно богаче и наряднее, чем в настоящее время. Сейчас человека окружают многоэтажные зд ания-коробки из стекла и бетона с невысокими потолками и небольшими по объему помещениями, да и о дежда - унисекс, однообразная и тоже многоэтажная.

Посмотрим на одежду прошлого 18-19 века, на головные уборы. Известно, что мужчины оценивают женщин, разглядывая их сверху вниз, в то время, как женщины осматривают мужчину снизу вверх. Сейчас шляпки не в моде, в холодное время для защиты от холода надеваем шапочки и меховые уборы. А раньше были головные уборы весьма интересные и обязательными к ношению.

Ансамбль танца "Славица"

Во-первых, они выполняли защитную функцию, не только от холода, но и от энергетических загрязнений.

Как и одежда, головной убор наших бабушек и прабабушек (а также прапрапра- и дальше, дальше, в глубь веков), служил, в том числе, для социальной коммуникации. Каждый житель города, деревни или общины ориентировался в женской и мужской одежде, в символике вышивки и общем расположении элементов одежды куда как лучше, чем мы, современные, ориентируемся в моделях мобильных телефонов. По одежде и головному убору (а особенно женскому головному убору) всяк, проходящий мимо, даже не знакомый лично с этой женщиной, понимал, кто перед ним, каким социальным статусом обладает эта женщина и каково её семейное положение.

Молодая девушка, готовая к замужеству носила специальный девичий убор, который показывал окружающим во всей красе её волосы - исконный символ женской силы на Руси. Представлял он собой, чаще всего, красную ленту, повязанную по голове и сходящуюся под косой в своеобразный бант. Девушки, находящиеся на выданье имели право заплетать волосы в косу (чаще всего одну, замужние заплетали две) и носить волосы открытыми для всеобщего обозрения. И когда девушка выходила замуж, происходил особый обряд - прощания с косой. Это вовсе не обозначает, что молодой жене под корень срезали волосы. Просто с этого дня, после прощания с косой, после замужества, волосы уже замужней женщины навсегда уходили под платок, становясь невидимыми для окружающих. Вообще выставлять косу на обозрение, спускать её по спине, могли только женщины, не потерявшие свою девственность. Существовали, однако, специальные случаи, особо торжественные, когда женщина могла распустить свои волосы по плечам - похороны родителей (напомню, что смерть не считалась раньше таким уж горем), венчание, особо крупные славянские праздники. В случае появления у женщины внебрачных детей, или потери невинности она теряла возможность носить косу по спине или показывать макушку головы. Если женщина была замечена в распутном образе жизни, община могла обрезать ей челку, чтобы пометить таким образом «род занятий» женщины.

Спрятать свои волосы от чужого взгляда, будучи замужней, считалось настолько необходимым и важным, что даже свёкр не мог их отныне видеть (большим семейным скандалом могло заканчиваться подглядывание за супругой сына в процессе смены ею платков - дневного на ночной). Только другие женщины, в бане, могли видеть всю женскую мощь, которая теперь, после замужества, принадлежала единственному мужчине. Замужние женщины заплетали уже две косы, укладывая их по голове разнообразными способами, которые тщательно прятали под платок. И если женщина, жена, хозяйка, плохо прятала волосы, то «эзотерический» хозяин дома, домовой, мог начать ей мстить за это, устраивая некие специальные гадости. Ведь, показав волосы, женщина как бы отнимала у своего мужа свою энергетическую поддержку и подпитку, делилась своей женской силой, которая должна по праву принадлежать только одному мужчине. «Засветить волосы» было не только позором, но и энергетически неприятным действием, которое могло привести к разнообразным неприятностям в личной и «экономической» жизни семьи и женщины. Верили, что женщина (не девушка на выданье) с открытой головой имеет доступ к нечистой силе. В славянской мифологии с распущенными волосами ходили русалки и ведьмы, представители нечистой силы.

Подлинно руские головные уборы

Как ни странно, но названия самых популярных в современной России головных уборов заимствованы из иностранных языков — как, конеч-но, и сами уборы. «Шапка» ещё в Средние века заимствована из фран-цузского, «шляпа» явилась к нам из немецкого языка одновременно с возвращением Петра Великого из его знаменитого европейского во-яжа, а «кепка», конечно, не что иное, как обрусевшее английское cap или немецкое Kappi (в свою очередь, заимствованные из латыни). Что же касается подлинно руских головных уборов, то из них, пожалуй, широкой общественности доподлинно известен лишь кокошник — во множестве его разновидностей, но прежде всего тот, что Снегурочка и Василиса Прекрасная носят, не снимая, вкупе с неизбежной русой косой до пояса. А старшие поколения, наверно, представят себе толь-ко оренбургский платок, на самом деле распространившийся в евро-пейской части России лишь в XIX веке.

А между тем в дореволюционной России видов традиционного голов-ного убора — прежде всего, конечно, женского — было никак не меньше полусотни, и разнообразие причудливых фасонов, форм, материалов и украшений составляет одну из самых интересных страниц истории отечественного костюма и руской моды в её подлинном, всенародном понимании. К сожалению, эта страни-ца ещё не написана: отдельной монографии, исследующей историю и географию руского головного убора, пока не существует, несмотря на то что им — как неотъемлемой частью костюма — занимались мно-гие именитые руские этнографы.

Разнообразие женских головных уборов

С древних времён у девушек головным убором был металлический обруч. К нему прикреплялись височные кольца и налобные металлические украшения. У каждого славянского племени они были свои, особенные: браслетообразные у кривичей, семилопастные у вятичей, спиралевидные у северян и т.д. Иногда по видам височных колец археологами даже определяются границы расселения тех или иных племён. Крепились такие кольца у виска на металлический обруч или даже вплетались в волосы, одевались кольцом на ухо и т.д. Из праздничных уборов уже тогда существовало у девушек некое подобие кокошника, повязка, ("чело кичное") и венец, а из украшений - височные кольца, очелье, подвески, бляшки, пряжки.

Женский головной убор замужней женщины предполагал полное "покрытие" головы. В X-XI веке это подобие головного полотенца, которым оборачивали голову, так называемый повой. Несколько позже такое полотно будет богато украшаться и станет убрусом. В XII-XV веках женщины из богатых и знатных сословий используют целую комбинацию несколько уборов: повойник, убрус и поверх - кичка или круглая шапочка с мехом по краям (особенно зимой). Передняя часть кики позже становится съемной и получает название очелья (хотя по данным некоторых историков очелье могло существовать и раньше, и одеваться прямо на повой). Очелье особенно богато украшается жемчугом, бисером и т.д. У женщин украшения крепились уже не к волосам (как это бывало у девушек), а прямо к головному убору. Сначала это различные височные украшения, а к XIV - XV векам самыми распространёнными становятся рясы.

Женщины менее богатые и знатные в XI-XII веках и позже чаще носили сороки и менее дорогие убрусы, без богато-украшенной кички. Что касается платков, то как самостоятельный женский убор его начинают использовать где-то с XVII века. Тогда он начинает вытеснять убрусы и головные полотенца, становясь основным убором.

Символизм Макоши

От символизма Мировой Уточки Макоши, сидящей на макушке-холке Велеса-Ваала, получил своё название и народный головной убор руских женщин - кокошник. В допетровской Руси кокошник бытовал в боярской среде и ниже, а с приходом Петра I остался только в купеческой и крестьянской среде и так дожил до 19-го века.

Название «кокошник» происходит от древнеславянского «кокош», обозначавшего курицу или петуха. Кокошник делали на твёрдой основе, сверху украшали парчой, позументом, бисером, бусами, жемчугом, у наиболее богатых - драгоценными камнями. Кокошник (кокуй, кокошко) исполняется в виде опахала или округлого щита вкруг головы, это легонький веер из толстой бумаги, пришитый к шапочке или волоснику; он состоит из убраного начельника и донца, или начельника и волосинка, со спуском позади ленты. Кокошник - не только женский головной убор, но и украшение на фасадах зданий в руском стиле.

На рис. Кокошники, слева направо: 1 - кокошник Арзамасского уезда Нижегородской губернии, Руский Музей; 2 - руский кокошник; 3 - руский кокошник с изображением Макоши, стилизованным под пчелу; 4 - большой шлем из бронзы, Этрурия (7 век до н.э.), Национальный музей «Вилла Джулия», Рим.

Форма кокошника спереди напоминает корону, а с боку - утку. К последнему значению нас приводят и многочисленные руские слова того же корня: кока, коко - яйцо, кокач - пирог с кашей и с яйцами, кокош - курица наседка, кокиш - первые правильные перья гусиного крыла, для письма, кокоток - сустав перста, кокова - набалдашник, верхний наконечник, головка, резное украшенье на коньке избы, медные головки на санях, козлах повозок и пр.

Рис. Развитие образа и символизма кокошника, слева направо: 1 - славянский бог Велес с уткой-Макошей на голове; 2 - египетская богиня с двумя птицами на голове; 3 - царь Хафра (Хефрен) (середина 26 века до н.э.), Египет; 4, 5 - руские кокошники.

На представленном рисунке показано развитие образа и символизма руского кокошника. Сначала мы находим глубинную религиозную мифологию, скрытую в образе утки-Макоши, располагающейся на голове Велеса. На изображении Велеса непосредственно утка сидит на голове у него. Далее мы видим египетскую богиню в головном уборе, сделанном из двух птиц. Одна из них распласталась по голове, начиная формировать задний полог кокошника - нарядную сороку (заметьте, и птичье название сохранилось). Другая птица в гнезде продолжает сидеть на голове. На изображении царя Хефрена первая птица превратилась уже в просто полог-сороку, а верхняя сползла ближе к загривку царя. На руских кокошниках (4 и 5) головной убор уже практически совсем утратил птичьи черты, но сам символизм остался. Осталась и форма гнезда, которую формирует шапочка-начельник. Силуэт утки напоминает сама передняя часть кокошника. На фрагменте 4 мы видим также, что верхняя часть кокошника напоминает птицу, распростёршую крылья вниз - на голову. Кокошники заканчиваются задней частью - сорокой.

Другой руский национальный головной убор - кичка - также свой символизм черпал из звёздного славянского религиозного культа утки-Макоши (созвездие Плеяды), расположенной на голове (загривке) Велеса (созвездие Телец).

Рис. Развитие образа и символизма кички, слева направо: 1 - Велес в рогатом и кругоподобном головном уборе с звездой-уткой-Макошей в центре; 2 - египетский бог в рогатом головном уборе и с кругом; 3, 4 - на египетской фреске рога превратились в два пера Маат (Макоши) с солнцем внутри; 5 - руская кичка, Тамбовская губерния (19 в.); 6 - фрагмент узора; 7 - скифо-кобанская фигурка из Дагестана (6 в. до н.э.); 8 - рогатая кичка - свадебный головной убор казачки-некрасовки (начало 19 в.); 9 - рогатая Макошь, руская вышивка; 10 - руская кичка.

На рисунке отчётливо видно развитие образа славянского бога Велеса, держащего утку-Макошь с гнездом на голове. На фрагментах 3 и 4 рога превращаются в перья (страуса), которые и символизируют египетскую Маат (рускую Макошь). На кичке (5) имеется узор, который в увеличенном масштабе представлен на фрагменте 6. Он полностью схож с египетскими двумя перьями и солнцем между ними. О датировке культа Макоши см. п. 5.3.3.1. гл. VI. Отметим лишь, что древнейшее скульптурное изображение Макоши датировано 42-ым тысячелетием до н.э. и найдено на Руси, в селении Костёнки, Воронежская область. Поэтому и зарождение, и развитие культа Макоши мы вправе отнести в Руси и к славянству, а Египетское использование этого славянского культа Макоши-Маат рассматривать, как его продолжение, принесённого в долину Нила проторускими переселенцами. Проторусы принесли в Египет и культ славянского бога Велеса-Ваала, рога которого превратились в Египте в два пера.

Именно такое, соответствующее славянской религиозной мифологии наполнение, нёсла кичка. Этот руский головной убор имитировал рога коровы, что символизировало плодовитость его хозяйки. Рогатую кичку носили молодые замужние руские женщины, меняя её в старости на безрогую. У славянских замужних женщин долгое время (и поныне!) сохранялся способ повязывания платка, когда его угловые концы торчали на лбу в виде маленьких рожек. Они также имитировали рога коровы и символизировали производительный период в жизни женщины.

Отметим также, что в руских и др. славянских вышивках Макошь всегда изображалась и изображается рогатой. «Рогатыми» называют также и двух лосих-рожениц, её сопровождающих. Это Лада и Леля, отражающие космическую сущность славянства, они на звёздном небе - Большая и Малая Медведицы.

Всё вышесказанное касается и других руских головных традиционных уборов - шапки-ушанки, платка и косынки.

Рис. Развитие образа и символизма шапки-ушанки (третья и четвёртая слова) и косынки (крайняя справа).

В частности, слово «платок» происходит от руского «поле», что является исходной вотчиной Макоши. Этимология слова «косынка» напрямую происходит от имени Макоши. Академик Б.А. Рыбаков производил имя этой богини от руского mokos, где первый слог обозначает «Мать», а второй - «жребий, рок, судьбу». Так как Макошь в себе содержи и Долю и Недолю, то косынка - диагональная часть целого платка-поля (платенце, полотенце) - соотносится с Долей и плодовитостью. Что в словаре В. Даля подтверждается этимологически, например, кося кур. жеребёнок . К утке с косым крылом нас относит руское слово косоус - столярн, выкаченная гуськом полочка, карнизик.

Кока - так называют и в Твери неполный початок, веретено с початою пряжей, а коклюшкой называют точёную палочку для намотки ниток и плетенья поясков и кружев. Это вновь приводит нас к символизму Макоши, атрибутами которой является веретено, нитки и процесс плетения.

Помимо нити жизни, ассоциирующей с уткой и ей снесённым яйцом, Макошь также прядёт и нить смерти. Последнее значение также закреплено в словах с корнем кок: кокать, кокнуть что - бить или разбить, хлопнуть, ударить, кокошить кого - ниж. тамб. бить, колотить кулаками, кокшила - драчун, забияка, кокошать кого, кокшить - бить; убивать до смерти, лишать жизни, коковеть - остывать и твердеть, черстветь, мерзнуть, промерзать, коковень сиб. или кок-коковень - стужа, от которой все костенеет, коснеет, цепенеет.

Кстати, здесь мы пришли к этимологическому понятию значения слова кость - корень ко- + суфф. -сть = «Макошь/судьба/основа есть».

Подытожим:

Таким образом, мы пришли к заключению, что головной убор на Руси, а также на других территориях распространения славянства (Европа, досемитические Греция, Шумер и Египет):

1) являлся славянским религиозным культовым предметом;
2) отражал космический символизм славянской религии, а именно, расположение созвездия Плеяд-Макоши-утки (покровительствовавшего Руси, в частности, Москве), на холке у Тельца-Велеса-быка;
3) символизировал фазу плодовитости славянских женщин;
4) если убор содержал элементы, похожие на рога, то они символизировали Велеса;
5) остальная часть головного убора символизировала утку-Макошь и её гнездо.
Такое назначение головных уборов в большинстве случаев сохраняется по сегодняшний день.

Реконструкция древних женских головных уборов

Владимирский кокошник начала 20-го века.

Головной убор мерянки, жительницы Алабужского городища 7 в. н. э.

Костромской женский праздничный убор - "наклон". (Галич Мерьский)

Марийский женский головной убор "шурка"

Удмуртский женский головной убор "айшон"

Эрзянский женский головной убор "панго"

Женские головные уборы в картинах художников

К.Е.Маковский

М.Шанько. Девушка с Волги, 2006

А.И. Корзухин. Боярышня, 1882

М.Нестеров. Девушка в кокошнике. Портрет М.Нестеровой 1885

К.Е.Маковский. Боярыня у окна с прялкой

Если вы хотите всегда вовремя узнавать о новых публикациях на сайте, то подпишитесь на

На Руси говорили: «На парне да на мужике всё та же шапка; а девка простоволоса, жёнка покрыта» (из словаря В.И.Даля). Так издревле все женские головные уборы были разделены на девичьи и для замужних женщин.

Повязки и тесемки

До замужества головной убор не закрывал макушки его обладательницы, оставляя открытыми волосы. С детства девочки носили на голове простые тесёмки, сделанные из материи.

Взрослея, девушка получала повязку (перевязку) , называемую в некоторых районах увяслом, которая обхватывала лоб и скреплялась на затылке узлом. Эту повязку делали из шёлковой ленты, берёсты, а в богатых семьях из византийской парчи. Её украшали вышивкой, бисером, стеклярусом, золотом и драгоценными камнями.

В переписи имущества дочери царя Алексея Михайловича - Анны упомянута «перевязочка, низанная жемчугом». Иногда налобная часть повязки имела особое украшение в виде какого-либо узорчатого узла или фигуры и называлась чело (начёлка).

Венчик

Другой разновидностью девичьего головного убора был венец (венчик) , который вёл своё происхождение от венка, составленного из луговых цветов, и по верованиям предков являлся оберегом от нечистой силы. Венец делали из тонкой (около 1 мм) металлической ленты, ширина которой составляла не более 2,5 см. Для его изготовления использовали серебро и бронзу. По своей форме венец напоминал повязку, с той лишь разницей, что на концах мастер делал крючки для шнурка или ленты, которая завязывалась на затылке. Часто венец покрывался каким-либо узором с зубцами наверху. Девичий венец, унизанный жемчугом вдоль щёк, девушка надевала на большой праздник или свадьбу, и тогда он уже назывался рясочник. Такой головной убор украшал на свадьбе голову царицы Евдокии Лопухиной, жены Петра I - «венец с каменьи и с жемчуги».

Зимняя шапка

Зимой девицы покрывали голову шапкой, называемой столбунец . Из-под него выпадала на спину коса, в которую вплеталась красная лента.

А.П.Рябушкин. Боярышня XVII в. На голове у девушки столбунец

Замужество и головной убор

После замужества убор женщины резко менялся, ведь её красота теперь принадлежала только мужу. Иностранцы, посетившие русских, оставили описание такого свадебного обычая: во время праздника жених набрасывал своей избраннице на голову платок и становился таким образом её мужем.

М.Шибанов. Празднество свадебного договора. Фрагмент

Платок или же убрус

Одним из самых древних женских головных уборов является платок – убрус . В разных областях России он получил разные названия: полотенце, ширинка, намётка, подширье, фата и т.д. Убрус состоял из тонкого прямоугольного полотнища длиной до 2 м и шириной 40-50 см, один конец его украшался шитьём, вышивкой из шёлка, золота, серебра и свисал на плечо, а другим обвязывали голову и скалывали под подбородком. В X-XI вв. поверх убруса помещали ювелирный набор, состоящий из висячих колец и различных украшений.

Способы подвязывания платков

Позднее убрус приобрёл треугольную форму, тогда оба конца скалывались под подбородком или повязывались на голове красивым узлом, для чего требовалось особое умение. Концы платка спускались на плечи и спину и также богато расшивались. Мода носить платки, завязав узел под подбородком, пришла в Россию лишь в XVIII-XIX вв. из Германии, до этого же платок обхватывал шею, а узел помещался высоко на макушке, так, как будто болят зубы. Этот способ назывался «головка». Выразительность женского платка, как писал в XVIII в. один современник, служила цели «придать большую цветность и возвысить красоту» женских лиц.

К.Е.Маковский. Под венец. 1890-е гг.

Как спрятать волосы?

Составляя свой головной убор в будние дни, женщина надевала подубрусник или повойник (волосник), представлявший собой небольшую шапочку-сетку из тонкой ткани, он состоял из дна и околыша со шнуровкой вокруг головы, с помощью которой шапочка туго завязывалась сзади. Повойник украшали жемчугом, камнями, нашивая их на область лба, эту нашивку берегли и передавали от матери к дочери, перешивая на новый головной убор.

Главной задачей повойника было прятать волосы женщины от окружающих, но многие усердствовали, стягивая его так, что не могли моргать. Поверх повойника женщина надевала платок или шапку. С XVIII в. повойники начинают меняться и приобретают форму чепца, который иногда носили и поверх убруса, это зависело, главным образом, от богатства и красоты того или иного предмета. К головным уборам, платкам, одежде относились с трепетом.

И.П.Аргунов. Портрет неизвестной крестьянки в кокошнике

Головные уборы замужних женщин

После замужества вместе с убрусом и повойником женщина получала кику (кичку).

Историк И.Е.Забелин назвал её «короной замужества», т.к. этот головной убор был привилегией только мужних жен. В древнерусском языке одним из значений слова кика является «то, что волосы прикрывает». Кику можно было узнать сразу по лопатке или рогам, торчащим вверх надо лбом. Рога были связаны с верованиями в оберегающую силу, именно они уподобляли женщину корове - священному для наших предков животному. Защита молодой женщины, её ребенка - вот главная идея рогатой кики, другой смысл заключался в плодородии, продолжении рода.

Девичий головной убор - повязка. Нижегородская губерния. XIX в.

Кику носили поверх повойника, и состояла она из обруча, незамкнутого сзади, сверху обшитого тканью. Обруч имел форму полумесяца или подковы. Высота рогов для кики могла достигать 30 см, делали их из дерева или плотно скрученного холста. Задняя часть из дорогой материи или меха называлась подзатыльник, украшали его особенно нарядно, ведь именно он заменял косу, которой женщина лишилась. Здесь помещалась богатая вышивка или широкая декоративная подвеска с длинными цепочками из бляшек. Сверху на кику прикреплялся чехол-покрывало, называемый сорока, впоследствии он даст название этому составному головному убору. В таком облачении женщине следовало ходить, высоко подняв голову, красивой и мягкой поступью, что и породило выражение «кичиться», т.е. возноситься над другими людьми.

Славянский убор. Прообраз кики с украшениями

Разновидностью кики для особ княжеского и царского рода была коруна . Она отличалась своей формой - короной, богато украшенной, под которую надевали убрус. К убору добавляли ряски, жемчужную поднизь на лоб, колты, внутрь которых вкладывали кусочки тканей, пропитанные «ароматами», т.е. духами.

Кокошник

Ещё одним головным убором наших прабабушек был кокошник (от древнеславянского кокош - курица, наседка, петух). Отличительной особенностью кокошника являлся гребень - его передняя часть. Делался гребень на твёрдой основе и был высоко поднят надо лбом, сзади кокошник фиксировался с помощью лент. Он был затянут тканью. Позднее кокошники станут носить и незамужние девушки, у них верх убора останется открытым. Высокие и плоские, обтянутые материей или у богатых - кожей, кокошники украшались металлической нитью, жемчугом, бусинками, стеклярусом. К кокошнику прикрепляли покрывало из дорогой узорной ткани, поверх носили фату или платок, сложенный треугольником. У простого народа кокошник появился примерно в XVI-XVII вв., заменив собой кику. Духовенство боролось с «рогатой», запрещало в ней ходить в церковь и приветствовало замену на более «безопасный» головной убор.

Голова женщины украшена кикой и платком

Шляпки

С конца XVI в. в весенне-осенний период женщины, выезжая «в люди», поверх убруса надевали шляпу. «Носят шляпы из белого войлока, похожие на те, что епископ и аббаты носят на прогулке, только что те тёмно-синие или чёрные», - свидетельствовал Жак Маржерет, капитан иноземных телохранителей царя Бориса Годунова.

Женский украшенный вышивкой платок. Север. XIX в.

Меховые шапки

Зимой надевали шапки из бархата, отороченные мехом. Верх шапок делался из клеёной бумаги или ткани, он был круглой, конусообразной или цилиндрической формы и отличался от мужских украшением - шитьём, жемчугом, камнями. Так как шапки были высоки, для сохранения тепла внутрь подкладывали лёгкий мех или набивали атлас. К шапкам относились бережно, известно, что по прошествии сезона царские дочери обязаны были «сдавать» свои зимние уборы на хранение в Мастерскую палату, где их помещали на болваны и укрывали чехлами. На шапки шёл разный мех – бобровый, лисий, соболий, «девичьим мехом» считался заячий и беличий. Так же как и мужские, женские шапки назывались «горлатными» и надевались в несколько слоёв.

Английский дипломат Джайлс Флетчер, являясь послом в России с 1588 г., оставил такое свидетельство: «Благородные женщины носят на голове тафтяную повязку, а сверх неё шлык, называемый науруса, белого цвета. Сверх этого шлыка надевают шапку из золотой парчи, называемую шапкой земской, с богатой меховой опушкой, с жемчугом и камнями, но с недавнего времени перестали унизывать шапки жемчугом, потому что жены дьяков и купеческие стали подражать им».

Кокошник. Нижегородская губ. XIX в.

Каптур – зимняя шапка

В «Домострое», в главе «Как всякое платье кроить и остатки и обрезки беречь» находим ещё один вид зимнего женского головного убора: «В домашнем обиходе, коли случится какое платье кроить себе, или жене, или детям, или людям, <…> или летник, или каптур, или шапку, <…> и сам государь смотрит и смекает; остатки обрезков сохраняет…»

Каптур являлся дальним родственником капора и пользовался популярностью у вдов. Он защищал голову от стужи, т.к. по форме это был меховой цилиндр, покрывавший не только голову, но и облегавший по обе стороны лицо. Шили каптур из меха бобра, а в семьях победнее использовали овчину. Сверху на каптур женщины надевали особый чехол или повязку. Неизвестный художник первой половины XVIII в. изобразил мать Петра I - Наталью Кирилловну Нарышкину в таком головном уборе, что говорит о популярности каптуров среди женщин знатного сословия.

Старинные головные уборы - девичьи кокошники, женский кокошник

Треух

У мужчин женщины переняли ещё один головной убор, о котором говорилось выше, - треух. В отличие от каптура верх треуха покрывался не мехом, а тканью, а налобная часть опушалась соболем и украшалась жемчугом или кружевом.

От славян и до Петра I причёски и головные уборы наших предков претерпели небольшие изменения. Их основу составляли шапка и платок. Но уже в те времена люди понимали, что головной убор - своего рода визитка, способная многое рассказать о своём владельце.

Головной убор замужней женщины — повойник . Д. К. Зеленин считал его общим для всех восточнославянских народов, имеющим одинаковый покрой, но разные наименования: русский — повой , повоец , повойник , волосник , сборник , чепчу , чепец , чехол , чехлик , чехлушка , шлык , шлычок , чупирник , плетушка ; український — очiпок , чипец , чепик ; беларускі — чап , чапец , контур ; старорусский — подубрусник , повой . Единообразный покрой этих женских головных уборов указывает на раннее их происхождение. Одна общая их функция — закрыть волосы замужней женщины.

Обряд надевания повойника был одним из центральных моментов свадьбы. Головной убор, связанный с прической, является ее дополнением. Девушки носили волосы открытыми, заплетая их в одну косу. Я. Ф. Головацкий , описывая женские головные уборы, заметил, что «девушки никогда не покроют своих волос, этой с большим старанием выхоленной красы своей, разве в ненастье или стужу ». Напротив, замужняя женщина должна была ходить с покрытой головой. Обычно волосы заплетали в две косы и убирали под повойник — это основное отличие прически замужней женщины от девичей. В. И. Даль приводит пословицу, описывающую женскую прическу: «Стала двухвосткой (коса). Под повойник ушла, запряталась ».

В свадебных плачах невесты также говорится об этом изменении:

«Авдотья плачет Михайловна по русой косе:
«Коса ли моя косонька, русая коса!
Вечер эту косу девушки плели:
Приехала сваха немилостивая,
Начала эту косу рвать и метать,
И рвать, и метать, на две заплетать ».

«Засветить » волосом считалось величайшим грехом. Н. И. Лебедева писала, что в Брянской и Калужской губерниях сохранилось немало рассказов о том, что появление женщины с «открытыми » волосами внушало ужас.

Иногда повойник использовался и до свадьбы (во время сватовства). «Поношенный женский повойник с заколотыми в него булавками сваты всегда брали с собой, чтобы легче было обабить девушку. При удачном исходе его берегли до самого венчания, чтобы дело не распалось ».

Обряд одевания повойника назывался по-разному: крутить голову , окручивание , окручение , повивание , выкрутка , обабить , сповиваня молоды . Иногда головной убор предварительно освящали. «На столе на блюде лежит или сорока или повойник, покрытый платком. Священник снимает платок и благословляет убор ». Происходило повивание по-разному. Так, А. В. Терещенко привел несколько описаний этого обряда. В Нижегородской губернии крестная мать после венчания отводила молодую в притвор церкви, и, перекрестясь, заплетала ей две косы, а потом одевала повойник. На малороссийской свадьбе этот обряд совершался после ужина. Девушки расплетали косу молодой, а старшая сваха заплетала ее уже «по женскому обычаю » и надевала очипок, которая молодая сбрасывала три раза и при этом плакала. В Саратовской губернии две косы плели свахи: одну — сваха со стороны жениха, а другую — со стороны невесты.

Описывая современный ему обряд свадьбы, этот автор указал, что одевание повойника происходило дома после венчания, две свахи плели косы, а затем накладывали на невесту повойник. Н. И. Костомаров подробно описал «окручение », которое происходило во время праздничного пира, после того, как ставили первое блюдо, священник читал «Отче наш», а затем молитву на покровение головы, сваха просила благословения у матери и отца невесты, затем растягивался большой кусок тафты между женихом и невестой. Сваха смачивала гребень в чарке с медом и расчесывала невесту, потом свивала или скручивала волосы, и надевала на нее женский головной убор. Во Владимирской губернии «голову крутили » дома в момент, когда гости садились за стол. Невесту уводили в особую комнату, где ей заплетали две косы и надевали сверху повойник и кокуй. Несколько описаний этого обряда у великоруссов приводит П. В. Шейн . В Новгородской губернии «после обряда венчания новобрачные заезжают к попу в гости. Там молодую причесывают по-бабьи и надевают повойник. Иногда для потехи свадебные девушки накрутят узлами волосы невесты так, что она не может их распутать, и только дав свахе денег, с ее помощью распутывают узлы ». В Смоленской губернии «по окончании венца из церкви заходят или к дьячку, или в сторожку, где причесывают волосы молодой: с одной стороны плетет косу сваха, с другой стороны — жених. Потом косы эти обматывают вокруг головы и повязывают молодую платком, как носят женщины ». У белорусов свекровь завивала невестку на гумне, часто эти обряды совершались на деже или на кадке с рожью. В Калужской и Брянской губерниях повойник надевали на невесту сразу же после венчания в церковной сторожке.

В с. Любец девушки при этом пели:

«Повивай, сваха, повивай,
Чтобы у тебя руки
Отсохли по самые локоточки …»

В д. Местковичи при надевании повойника различались три этапа. Первый — «чесание » волос молодой. При этом пели:

«Пречистая матерь,
Не стой под вокошечком,
Ходи к нам в хату
Свахе помогати, голову чесати ».

Второй связывался с надеванием повойника, во время которого пели:

«Чего мы хотели,
То мы и сделали
Из дежки — лепешки,
Из муки — пеленешки,
Из девки — молодицу ».

Третий момент — вывод молодой из сторожки, в это время пели:

«Вчера зайко, вчера серый
По подгорью бегал,
Сегодня зайка, сегодня серый,
На блюдечке лежит.
Вчера наша Танюшечка
Девицей была,
Сегодня наша Танюшечка
Молодая княгиня ».

В Иркутской губернии невеста, когда ей заплетали косы и покрывали голову платком, причитала:

«А теперь раздвоили русу косу на двое,
И заплетали косу во трое,
И круг головушки обвили,
Золотую кику навили
И молодою женою назвали,
Молодой женой хозяюшкой ».

Таким образом, этот обряд мог совершаться в разных местах (в церковной сторожке, в трапезной, на паперти, в церковном пределе, дома у жениха и т. д.), это могли делать разные люди (чаще всего сваха, крестная мать, свекровь, сам жених).

После этого девушку начинали называть по-другому. Так, Г. С. Маслова писала, что после окручения девушке подносили зеркало и говорили: «Ну теперь ты, голубушка, уже баба ». А. В. Гура указал, что после венчания и перемены прически и головного убора невеста получала новое наименование, например, молодая , молодица , молодуха , молодка и др. Это демонстрируют и песни, которые пели во время надевания повойника в Калужской губернии, и причитание невесты в Иркутской губернии.

Обычай покрывать волосы имеет мотивировки «изнутри традиции ». Самая распространенная заключается в том, что девушка переходит во власть мужа. Есть и некоторые другие. Например, «если замужняя женщина выйдет без платка на голове в сени, то домовой потянет ее за волосы на чердак », кроме того, это может вызвать падеж скота или неурожай. Простоволосой ходит колдунья. Бабой-пустоволоской на русском севере назывался зловредный персонаж заговора: «Спаси и сохрани от девки-чужеволоски, от бабы-пустоволоски, от лихой воды, от лихой беды …». Вообще, персонажи нечистой силы часто представлялись с распущенными волосами — севернорусская Мокуша, русалки, кикиморы, демоны болезней (лихорадки), смерть (Белая баба) др.

Исследователи по-разному объясняли этот обычай. Так, Д. К. Зеленин видел в этом «остаток прежнего закрывания лица », оберег от чар и, одновременно, попытку мужа «обезопасить свою собственность ». Н. И. Гаген-Торн считала, что покрытые волосы — символ подчиненного положения, в которое переходит женщина. Волосы прятали с целью обезопасить род мужа от магической силы, принадлежащей другому роду (роду жены). Сходная точка зрения высказывалась и А. А. Потебней , который видел в покрывании волос потерю девичьей красы и гордости, а также лишении девушки некоторой таинственной силы. Б. А. Успенский писал, что повойник носят, потому что «на женский волос не должно светить солнце ». Волосы связаны с культом Волоса. В этом запрете он видел отражение противопоставления Перуна и Волоса. «Непокрытые волосы замужней женщины вызывают гнев небес, подобно тому, как Волос в исходной мифологической схеме провоцирует гнев Перуна ». А. К. Байбурин считает, что в укрывании волос замужней женщины можно видеть проявление общей тенденции к постепенному росту ограничений на каждом новом жизненном этапе. Внешне эта тенденция наиболее ярко проявилась в одежде: человек доодевается, его облик изменяется по линии «открытость » — «закрытость ». Вместе с тем изменяется и характер причесок (они становятся более искусственными). Функции индивида и его социальные роли становятся более определенными, это требует внешнего проявления и закрепления.

Слово повойник , повой , согласно этимологическому словарю М. Фасмера , «это то, что повито », связь его (с учетом чередования корневых гласных) с «вить ». Он сближает значение этого слова с повитухой (повивальной бабкой). Символика действий, связанных с *viti, может быть описана как зарождение, развитие, приумножение некоторого блага, и шире — как начало какой-либо новой структуры. Сербский — за-вити нередко связываются с символикой начала, зарождения чего-либо, по-вити — с символикой укрытия, защиты, откуда сербское повоjница — «подарок новорожденному », повоj — «пеленка ». Эти вещи получают дополнительный смысл: они защищают ребенка от злых духов. У русских повоем назывался кусок ткани, на который вынимали ребенка из купели после крещения. *viti связано и с идеей рождения человека, и с созданием новой семьи. «Витье (кручение) » — фольклорная метафора зарождения жизни, умножения. Возможно, что повивание невесты было символом ее рождения в новом социальном статусе. Брак (на мифологическом уровне) интерпретируется как смерть невесты в одном статусе и рождение в другом. Уже было отмечено, что после изменения прически и покрытия головы невесту начинают называть по-другому. Вероятно, этой связью можно объяснить сходную терминологию, обозначающую рождение ребенка и переход женщины в новый социальный статус (повивание невесты , повойник — женский головной убор и сербское повоjница — пеленка, повиje — пеленать). К этому же можно отнести и такое: повивальная бабка и повивальная сваха . Повивать — «принимать роды » и повивать — «надевать повойник » могут быть рассмотрены как термины, описывающие «специфическое женское поведение, обоими актантами этого действия могут быть только взрослые женщины ». Другое название обряда надевания повойника — окручивание , оно сходно с названием святочной игры окручать покойника и с названием ряженых на святках — окрутники . Этот обряд приобретает значение оборачивания, превращение в существо другой природы. «Рассматриваемые символы актуализируются в критические моменты, когда главный персонаж обряда изменяет свои сущностные характеристики ».

Список литературы:

Агапкина Т. А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. М., 2000.
. Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. СПб, 1993.
. Быт великорусских крестьян землепашцев: Описание материалов этнографического бюро князя В. Н. Тенишева (на примере Владимирской губернии) Авт.-сост. Б. М. Фирсов, И. Г. Киселева. СПб., 1993.
. Гаген-Торн Н. И. Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах Восточной Европы. Советская этнография. 1933, № 5-6. С. 76-88.
. Головацкий Я. Ф. О народной одежде и убранстве Русинов или русских в Галичине и северо-восточной Венгрии. СПб., 1877.
. Гура А. В. Невеста (Из словаря «Славянские древности»). Славяноведение. 2001, № 6. С. 72-74.
. Даль В. И. Пословицы русского народа. М., 2000.
. Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991.
. Зеленин Д. К. Женские головные уборы восточных (русских) славян. Slavia. 1926, № 2. С. 303-338. 1927, №3. С. 535-556.
. Костомаров Н. И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа в XVI и XVII столетиях. Костомаров Н. И. Русские нравы: Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1995. С. 5-181.
. Кузнецова Г. Н. Женский головной убор Козельских деревень. Живая старина. 2002, №3. С. 51-53.
. Лебедева Н. И. Народный быт в верховьях Десны и в верховьях Оки (этнологическая экспедиция в Брянской и Калужской губерниях в 1925-м и 1926-м годах) Ч. 1: Народный костюм, прядение и ткачество. М., 1927.
. Левинтон Г. А. Из славянских комментариев славянскому обрядовому тексту. Славянское и балканское языкознание: капарто-восточнославянские параллели. Структура балканского текста. М., 1977. С. 325-348.
. Левинтон Г. А. Мужской и женский текст в свадебном обряде (свадьба как диалог). Кунсткамера (Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН): Избранные статьи. Сост. А. К. Байбурин, Н. М. Гиренко, К. В. Чистов. СПб., 1995. С. 260-282.
. Левкиевская Е. Е. Демонология севернорусского села Тихманьги. Восточнославянский этнолингвистический сборник: Исследования и материалы. Отв. ред. А. А. Плотникова. М., 2001. С. 432-476.
. Логинов К. К. Материальная культура и производственно-бытовая магия русских Заонежья (кон. XIX — нач. ХХ в.). СПб., 1993.
. Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX и XX вв. М., 1984.
. Плотникова А. А. Слав. *viti в этнокультурном контексте. Концепт движения в языке и культуре. Отв. ред. Т. А. Агапкина. М., 1996. С. 104-113.
. Потебня А. А. О мифологическом значении некоторых обрядов и поверий. Потебня А. А. Символ и миф в народной культуре. М., 2000. С. 96-269.
. Терещенко А. В. Быт русского народа. Ч. II: Свадьбы. СПб., 1848.
. Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского) М., 1982.
. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 3. СПб., 1996.
. Шейн П. В. Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т. п. Т 1., вып. 2. СПб., 1900.
. Зеленин Д. К. Женские головные уборы восточных (русских) славян. Slavia. 1927, №3. С. 545.
. Лебедева Н. И. Народный быт в верховьях Десны и в верховьях Оки (этнологическая экспедиция в Брянской и Калужской губерниях в 1925-м и 1926-м годах) Ч. 1: Народный костюм, прядение и ткачество. М., 1927. С. 104.
. Лебедева Н. И. Народный быт в верховьях Десны и в верховьях Оки (этнологическая экспедиция в Брянской и Калужской губерниях в 1925-м и 1926-м годах) Ч. 1: Народный костюм, прядение и ткачество. М., 1927. С. 104; кроме того, есть описания заонежских и козельских повойников см. Логинов К. К. Материальная культура и производственно-бытовая магия русских Заонежья (кон. XIX — нач. ХХ в.). СПб., 1993 С. 108; Кузнецова Г. Н. Женский головной убор Козельских деревень. Живая старина. 2002, №3. С. 51.
. Зеленин Д. К. Указ. соч. 1926, № 2. С. 305.
. Головацкий Я. Ф. О народной одежде и убранстве Русинов или русских в Галичине и северо-восточной Венгрии. СПб., 1877. С. 26.
. Даль В. И. Пословицы русского народа. М., 2000. С. 479.
. Шейн П. В. Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т. п. Т1., вып. 2. СПб., 1900. С. 589.
. Лебедева Н. И. Указ. соч. С. 71.
. Логинов К. К. Указ. соч. С. 108.
. Шейн П. В. Указ. соч. С. 667.
. Терещенко А. В. Быт русского народа. Ч. II: Свадьбы. СПб., 1848. С. 39, 182, 527-528, 587.
. Костомаров Н. И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа в XVI и XVII столетиях. Костомаров Н. И. Русские нравы: Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1995. С. 139.
. Быт великорусских крестьян землепашцев: Описание материалов этнографического бюро князя В. Н. Тенишева (на примере Владимирской губернии). Авт.-сост. Б. М. Фирсов, И. Г. Киселева. СПб., 1993. С. 254.
. Шейн П. В. Указ. соч. С. 504.
. Шейн П. В. Указ. соч. С. 601.
. Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX и XX вв. М., 1984. С. 59.
. Лебедева Н. И. Указ. соч. С. 105-106.
. Шейн П. В. Указ. соч. С. 589.
. Маслова Г. С. Указ. соч. С. 56.
. Гура А. В. Невеста (Из словаря «Славянские древности»). Славяноведение. 2001, № 6. С. 72.
. Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. СПб, 1993. С. 77.
. Зеленин Д. К. Указ. соч. 1926, № 3. С. 315-316.
. Лебедева Н. И. Указ. соч. С. С. 71.
. Левкиевская Е. Е. Демонология севернорусского села Тихманьги. Восточнославянский этнолингвистический сборник: Исследования и материалы. Отв. ред. А. А. Плотникова. М., 2001. С. 432.
. Зеленин Д. К. Указ. соч. 1926, № 3. С. 317.
. Гаген-Торн Н. И. Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах Восточной Европы. Советская этнография. 1933, № 5-6. С. 79-80.
. Потебня А. А. О мифологическом значении некоторых обрядов и поверий. Потебня А. А. Символ и миф в народной культуре. М., 2000. С. 151-152, прим. 55.
. Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского) М., 1982. С. 169-170.
. Байбурин А. К. Указ. соч. С. 78-79.
. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 3. СПб., 1996. С. 294.
. Плотникова А. А. Слав. *viti в этнокультурном контексте. Концепт движения в языке и культуре. Отв. Ред. Т. А. Агапкина. М., 1996. С. 106-107.
. Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991. С. 325.
. Плотникова А. А. Указ. соч. С. 107.
. Агапкина Т. А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. М., 2000. С. 172.
. Левинтон Г. А. Мужской и женский текст в свадебном обряде (свадьба как диалог). Кунсткамера (Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН): Избранные статьи. Сост. А. К. Байбурин, Н. М. Гиренко, К. В. Чистов. СПб., 1995. С. 265, 286.
. Левинтон Г. А. Из славянских комментариев славянскому обрядовому тексту. Славянское и балканское языкознание: капарто-восточнославянские параллели. Структура балканского текста. М., 1977. С. 394.
. Левинтон Г. А. Из славянских комментариев славянскому обрядовому тексту. Славянское и балканское языкознание: капарто-восточнославянские параллели. Структура балканского текста. М., 1977. С. 393.
. Байбурин А. К. Указ. соч. С. 218.

Головной убор на Руси был неотъемлемой частью женского гардероба. Волосы обязательно заплетали, а голову покрывали в зависимости от социального статуса. Головной убор мог многое сказать о своей обладательнице – её семейном положении, статусе в обществе, территориальной принадлежности.

Девичьи убранства

Девичью косицу мог вершить металлический обруч, закреплённый на затылке, с височными кольцами и различными налобными украшениям.

А вот обруч, обтянутый тканью, декорированный вышивкой, пластинками, бусами, жемчугами и каменьями называли венцом.

Обыкновенно венцы носили по праздникам и на свадьбу.

Обруч и венец – это трансформации хорошо знакомого нам венка – древнейшего девичьего украшения на Руси.

Женский головной убор на Руси был органически связан с причёской и дополнял её.

Также девушка могла украсить свои волосы повязкой – полоской шёлковой, парчовой, бархатной или шерстяной ткани, закрывающей лоб или темя. Повязка завязывалась под косой, а широкие расшитые ленты спускались на девичью спину.

Головной убор завершали вышивками, жемчугами, цветами. Повязки носили в основном крестьянки, чаще их надевали по праздникам, а иной раз на свадьбу – вместо венца.

Убранства замужних

После замужества женщины полностью покрывали волосы, и чем более многослойным был головной убор, тем зажиточней считалась его обладательница.

Одним из таких головных уборов былакика (кичка) – высокое женское убранство, состоящее из позатыльня – полотна, покрывающего плечи;

повойника – ткани, повитой вокруг головы;

начельника – передней лобовой части и очелья ­– жемчужной сетки или бахромы.

Кички были разные по форме, они напоминали рога, копытца и даже лопату. Барыни носили"рогатые" кички , передняя часть которых была заполнена орнаментом, а очелье обшито золотом.

Рога на Руси считались оберегом для матери и по поверьям защищали ребёнка от тёмных сил и сглаза. Высота таких рогов иногда доходила до 20 см, поэтому в рогатой кичке было принято ходить, запрокинув голову.

Кичиться - ходить с высоко поднятной головой.

Интересно, что название этого убора можно встретить в архитектурных словарях, оно обозначает возвышение на передней части корабля. Впоследствии кичку заменили более простые головные уборы - сорока и повой .

Сорока считалась одним из самых богатых головных уборов и состояла из большого количества частей, от 8 до 14.

Основой для убора служили кичка, позатыльник и сама сорока, которая представляла собой возвышенную макушку.

Сорока называлась саженой, если она была обшита драгоценными камнями и крылатой, если с боков к ней пришивали ленты с завязками.

Украшениями для такого убранства служили искусственные цветы, бисер и драгоценности.

"Если смотреть на затылок женщины в этом уборе, всё равно что смотреть на сидящую птицу с подогнутыми крыльями" , - писал пензенский автор Кротков в конце ХIХ века.

Повойник – платок или полотенце, который ранее одевали под кичку, чтобы покрыть голову. Однако, ходить в одном повое на людях считалось признаком плохого тона.

Cнять головной убор с замужней женщины на Руси считалось страшным оскорблением. Отсюда пошло выражение «опростоволоситься» , то есть остаться с непокрытой головой.

Однако, во второй половине ХIХ века, убор стал самостоятельным предметом одежды, вытеснив сороку и кику. Чаще всего повойник носили крестьянки, чтобы защитить волосы от спутывания и загрязнения.

Праздничный повойник шили из шёлка, атласа или бархата и украшали очелье бисером или драгоценными камнями.

История кокошника

История кокошника полна тайн и загадок - считает Дмитрий Савицкий. А точного времени появления этого головного убора не знает никто.

Коко́шник - старинный русский головной убор в виде опахала или округлого щита вокруг головы. Кичка и сорока носились только замужними женщинами, а кокошник - в том числе незамужними. Кокошник представляет собой лёгкий веер из толстой бумаги, пришитый к шапочке или волоснику; он состоит из убранного начельника и донца, или начельника и волосинка, со спуском позади ленты. В XIX в. бытовал в купеческой и крестьянской среде (главным образом в северных губерниях), а в допетровской Руси - и в боярской.

Название «кокошник» происходит от древнеславянского «кокош», обозначавшего курицу и петуха. Характерная черта кокошника - гребень, форма которого в разных губерниях была различной. Так, например, в Псковской, Костромской, Нижегородской, Саратовской и Владимирской землях кокошники напоминали по форме наконечник стрелы. В Симбирской же губернии женщины носили кокошники полумесяцем. В других местах схожие с кокошниками головные уборы назывались «каблучок», «наклон», «злотоглав», «рогачка», «кокуй», или, например, «сорока».

Кокошники делали на твёрдой основе, сверху украшали парчой, позументом, бисером, бусами, жемчугом, у наиболее богатых - драгоценными камнями.

Кокошники были очень разнообразны по конструкции и характеру украшений. При этом главной их особенностью было то, что они плотно охватывали голову женщины, закрывая волосы, заплетенные в две косы и уложенные венком или пучком.

Обычай закрывать волосы замужней женщины с глубокой древности известен всем славянским народам Восточной и Западной Европы и связан с дохристианскими религиозными представлениями. В руской деревне принято было считать, что женщина с непокрытой головой может принести несчастье дому: вызвать неурожай, падеж скота, болезни людей и т. д.

Кокошники изготавливались обычно профессиональными мастерицами, продавались в деревенских лавочках, городских магазинах, на ярмарках или делались на заказ. Крестьяне бережно хранили кокошники, передавали их по наследству, часто они использовались несколькими поколениями. Кокошники считались большой семейной ценностью.

Кокошник считался праздничным и даже свадебным головным убором. Его расшивали различными орнаментами-оберегами и символами супружеской верности и плодородия, таким образом кокошник был не только украшением женщины, но и её оберегом.

В Симбирской губернии впервые его одевали в день свадьбы, а затем носили по большим праздникам до рождения первого ребёнка. Изготавливали кокошники в городах, в больших сёлах и монастырях специальные мастерицы-кокошницы. Они вышивали золотом, серебром и жемчугом дорогую ткань, а затем натягивали её на твёрдую (берестяную, позже картонную) основу. Кокошник имел матерчатое дно. Нижний край кокошника часто обшивали поднизями - сеткой из жемчуга, а по сторонам, над висками крепили рясна - низко спадающие на плечи нити жемчужных бус. Такой убор стоил очень дорого, поэтому кокошники тщательно сохранялись в семье и передавались по наследству.

Орнамент очелья кокошника обязательно состоял из трёх частей. Позумент - металлическая ленточка - обрисовывает его по краям, а внутри каждой части "канителью" (витая проволочка) вышивается орнамент - оберег. В центре располагается стилизованная "лягушка" - знак плодородия, по бокам - S-образные фигуры лебедей - символов супружеской верности. Тыльная часть кокошника вышивалась особенно богато: стилизованный куст символизировал древо жизни, каждая веточка которого - новое поколение; часто располагалась над веточками пара птиц, символ связи земли и неба и брачующейся пары, в лапках птиц - семена и плоды. Таким образом, кокошник не просто украшал головы, а был женским оберегом.

Более поздние кокошники в виде шапочки орнаментированы просто красивым орнаментом свадебной символики "виноград и роза", появившейся в вышивке под влиянием городской моды, и олицетворявшей в народном сознании "сладку ягодку и аленький цветочек".

Женский головной убор в своих формах и декоре более других частей костюма сохранял архаичные черты, содержал многочисленные временные напластования. Головные уборы хранились в семьях из поколения в поколение и были непременной частью приданного невесты из зажиточной семьи.

Пётр I своими указами запретил боярышням носить этот головной убор. Но кокошник выжил в крестьянской среде как атрибут праздничной или свадебной одежды.

В Екатерининскую эпоху возрождается интерес к руской истории и российским древностям.

Увлечение руской стариной становится модным при дворе. Проявляется внимание и к женскому боярскому и царскому костюму Московской Руси XVII в. В моду входит придворное платье, напоминающее сарафан и дополненное кокошником и длинной сборчатой рубашкой. Сохранилось описание костюма Екатерины II, относящееся к 1863 г.: «Императрица была в ало-бархатном руском платье, унизанном крупным жемчугом, со звездою на груди и в бриллиантовой диадеме на голове...».

Война с Наполеоном, всколыхнув небывалую волну рус­кого патриотизма, вернула интерес ко всему национальному и в литературе, и в поэзии, и в одежде. В 1812-1814 годах в европейскую моду вошли красные и синие руские сарафа­ны с ампирной талией и филигранными пуго­вицами спереди. На портретах того грозного времени в них запечатлены и англичанки, и императрица Елизавета Алексеевна, супруга Александра I, и даже француженки. Прорусское движение в моде вернуло в светское об­щество некое подобие старинных кокошни­ков.

В 1834 году Николай I издал указ, вводив­ший новое придворное платье, дополненное кокошником. Оно состояло из узкого откры­того корсажа с длинными рукавами «а-ля бо­яр» и длинной юбки со шлейфом.

Платья эти к концу XIX века часто шила в Петербурге ма­стерская Ольги Бульбенковой из бархата раз­ных цветов и парчи (для императрицы и ве­ликих княгинь) со вставками из белого атласа. Рисунок роскошных золотых вышивок был предопределён указом в соответствии с поло­жением дамы при дворе. Порядок ношения этих платьев сохранился в России вплоть до отречения Николая II в феврале 1917 года.

Завершить хочется стихами Владимира Садовника:

Руская красавица,

Как же хороша!

Счастьем улыбается

У тебя душа.

Руская красавица,

Нет тебя милей!

Ищут-зря стараются,

По земле по всей.

Мысли твои ясные

Миру не понять.

Ты - жена прекрасная,

И такая ж мать!

Ты - не вещь блестящая,

Кукла-манекен,

Душу настоящую Ближним даришь всем.

Сердце твоё чистое,

В нём корысти нет,

Очи же лучистые

Источают свет!

Руская красавица,

Будь всегда такой,

Хоть врагу не нравится

Стороны святой!

Какая суть скрывается за формой кокошника

Вы когда-нибудь задумывались, почему некоторые из головных уборов, например, кокошники, имеют такую довольно необычную форму? Ведь если рассматривать кокошник с прагматической точки зрения, то с его помощью нельзя защититься от Солнца, дождя или снега, а значит в него изначально вкладывался совершенно другой смысл. Тогда какой именно?

В настоящее время, благодаря созданию специальных технических устройств, появилась возможность получить изображение биологического поля человека, которое представляет собой совокупность излучений человеческого тела в очень широком спектре частот. Фактически человек непрерывно пребывает в особом энергетическом коконе, который большинство людей в обычных условиях не воспринимает своим зрением. Сравнивая полученные с помощью этих технических устройств изображения биологического поля человека с формой кокошника, легко заметить между ними совершенно очевидное сходство. Поэтому логично предположить, что кокошник представляет собой материальный аспект светимости биологического тела человека, локально выделенный в области головы.

Можно предположить, что в древние времена, когда человек обладал способностью видения тонких планов существования материи, потребность в подобного рода головных уборах отсутствовала, так как девушка или женщина естественным образом воспринималась сияющей, а вот с того времени, как люди в большинстве своём утратили способность видеть окружающее человека биологическое поле, возникла потребовалось в создании определённых элементов одежды, с помощью которых можно было бы формировать и передавать невидящему человеку информацию о внутреннем состоянии женщины, её целостности и совершенстве. Поэтому кокошник не только повторяет форму биологического поля здоровой женщины, но и благодаря цвету (белый с оттенками синего, голубого, фиолетового и т.д.), а также различным украшениям и элементам отделки, способствует невербальной передаче информации о степени её духовного совершенства.

В связи с этим можно также обратить внимание на то, как раньше называли королей и царей - венценосная особа. Так называли потому, что венец (или корона) также символизирует собой ауру человека или нимб. Традиционно венец или корона изготавливались из золота или других драгоценных металлов и украшались драгоценными камнями, что на материальном плане должно было символизировать развитость соответствующего энергетического центра у данного человека (коронной чакры).

Комментарий Александра Дорошкевича

Значение головных уборов для наших Предков

Не так давно, буквально 50-200 лет назад строения-здания и одежда у людей имели совсем другой вид и были значительно богаче и наряднее, чем в настоящее время. Сейчас человека окружают многоэтажные здания-коробки из стекла и бетона с невысокими потолками и небольшими по объему помещениями, да и одежда – унисекс, однообразная и тоже многоэтажная.

Посмотрим на одежду прошлого 18-19 века, на головные уборы. Известно, что мужчины оценивают женщин, разглядывая их сверху вниз, в то время, как женщины осматривают мужчину снизу вверх. Сейчас шляпки не в моде, в холодное время для защиты от холода надеваем шапочки и меховые уборы. А раньше были головные уборы весьма интересные и обязательными к ношению.

Ансамбль танца "Славица"

Во-первых, они выполняли защитную функцию, не только от холода, но и от энергетических загрязнений.

Как и одежда, головной убор наших бабушек и прабабушек (а также прапрапра- и дальше, дальше, в глубь веков), служил, в том числе, для социальной коммуникации. Каждый житель города, деревни или общины ориентировался в женской и мужской одежде, в символике вышивки и общем расположении элементов одежды куда как лучше, чем мы, современные, ориентируемся в моделях мобильных телефонов. По одежде и головному убору (а особенно женскому головному убору) всяк, проходящий мимо, даже не знакомый лично с этой женщиной, понимал, кто перед ним, каким социальным статусом обладает эта женщина и каково её семейное положение.

Молодая девушка, готовая к замужеству носила специальный девичий убор, который показывал окружающим во всей красе её волосы – исконный символ женской силы на Руси. Представлял он собой, чаще всего, красную ленту, повязанную по голове и сходящуюся под косой в своеобразный бант. Девушки, находящиеся на выданье имели право заплетать волосы в косу (чаще всего одну, замужние заплетали две) и носить волосы открытыми для всеобщего обозрения. И когда девушка выходила замуж, происходил особый обряд – прощания с косой. Это вовсе не обозначает, что молодой жене под корень срезали волосы. Просто с этого дня, после прощания с косой, после замужества, волосы уже замужней женщины навсегда уходили под платок, становясь невидимыми для окружающих. Вообще выставлять косу на обозрение, спускать её по спине, могли только женщины, не потерявшие свою девственность. Существовали, однако, специальные случаи, особо торжественные, когда женщина могла распустить свои волосы по плечам – похороны родителей (напомню, что смерть не считалась раньше таким уж горем), венчание, особо крупные славянские праздники. В случае появления у женщины внебрачных детей, или потери невинности она теряла возможность носить косу по спине или показывать макушку головы. Если женщина была замечена в распутном образе жизни, община могла обрезать ей челку, чтобы пометить таким образом «род занятий» женщины.

Спрятать свои волосы от чужого взгляда, будучи замужней, считалось настолько необходимым и важным, что даже свёкр не мог их отныне видеть (большим семейным скандалом могло заканчиваться подглядывание за супругой сына в процессе смены ею платков – дневного на ночной). Только другие женщины, в бане, могли видеть всю женскую мощь, которая теперь, после замужества, принадлежала единственному мужчине. Замужние женщины заплетали уже две косы, укладывая их по голове разнообразными способами, которые тщательно прятали под платок. И если женщина, жена, хозяйка, плохо прятала волосы, то «эзотерический» хозяин дома, домовой, мог начать ей мстить за это, устраивая некие специальные гадости. Ведь, показав волосы, женщина как бы отнимала у своего мужа свою энергетическую поддержку и подпитку, делилась своей женской силой, которая должна по праву принадлежать только одному мужчине. «Засветить волосы» было не только позором, но и энергетически неприятным действием, которое могло привести к разнообразным неприятностям в личной и «экономической» жизни семьи и женщины. Верили, что женщина (не девушка на выданье) с открытой головой имеет доступ к нечистой силе. В славянской мифологии с распущенными волосами ходили русалки и ведьмы, представители нечистой силы.

Подлинно руские головные уборы

Как ни странно, но названия самых популярных в современной России головных уборов заимствованы из иностранных языков - как, конеч­но, и сами уборы. «Шапка» ещё в Средние века заимствована из фран­цузского, «шляпа» явилась к нам из немецкого языка одновременно с возвращением Петра Великого из его знаменитого европейского во­яжа, а «кепка», конечно, не что иное, как обрусевшее английское cap или немецкое Kappi (в свою очередь, заимствованные из латыни). Что же касается подлинно руских головных уборов, то из них, пожалуй, широкой общественности доподлинно известен лишь кокошник - во множестве его разновидностей, но прежде всего тот, что Снегурочка и Василиса Прекрасная носят, не снимая, вкупе с неизбежной русой косой до пояса. А старшие поколения, наверно, представят себе толь­ко оренбургский платок, на самом деле распространившийся в евро­пейской части России лишь в XIX веке.

А между тем в дореволюционной России видов традиционного голов­ного убора - прежде всего, конечно, женского - было никак не меньше полусотни, и разнообразие причудливых фасонов, форм, материалов и украшений составляет одну из самых интересных страниц истории отечественного костюма и руской моды в её подлинном, всенародном понимании. К сожалению, эта страни­ца ещё не написана: отдельной монографии, исследующей историю и географию руского головного убора, пока не существует, несмотря на то что им - как неотъемлемой частью костюма - занимались мно­гие именитые руские этнографы.

Разнообразие женских головных уборов

С древних времён у девушек головным убором был металлический обруч. К нему прикреплялись височные кольца и налобные металлические украшения. У каждого славянского племени они были свои, особенные: браслетообразные у кривичей, семилопастные у вятичей, спиралевидные у северян и т.д. Иногда по видам височных колец археологами даже определяются границы расселения тех или иных племён. Крепились такие кольца у виска на металлический обруч или даже вплетались в волосы, одевались кольцом на ухо и т.д. Из праздничных уборов уже тогда существовало у девушек некое подобие кокошника, повязка, ("чело кичное") и венец, а из украшений - височные кольца, очелье, подвески, бляшки, пряжки.

Женский головной убор замужней женщины предполагал полное "покрытие" головы. В X-XI веке это подобие головного полотенца, которым оборачивали голову, так называемый повой. Несколько позже такое полотно будет богато украшаться и станет убрусом. В XII-XV веках женщины из богатых и знатных сословий используют целую комбинацию несколько уборов: повойник, убрус и поверх - кичка или круглая шапочка с мехом по краям (особенно зимой). Передняя часть кики позже становится съемной и получает название очелья (хотя по данным некоторых историков очелье могло существовать и раньше, и одеваться прямо на повой). Очелье особенно богато украшается жемчугом, бисером и т.д. У женщин украшения крепились уже не к волосам (как это бывало у девушек), а прямо к головному убору. Сначала это различные височные украшения, а к XIV - XV векам самыми распространёнными становятся рясы.

Женщины менее богатые и знатные в XI-XII веках и позже чаще носили сороки и менее дорогие убрусы, без богато-украшенной кички. Что касается платков, то как самостоятельный женский убор его начинают использовать где-то с XVII века. Тогда он начинает вытеснять убрусы и головные полотенца, становясь основным убором.

Символизм Макоши

От символизма Мировой Уточки Макоши, сидящей на макушке-холке Велеса-Ваала, получил своё название и народный головной убор руских женщин – кокошник. В допетровской Руси кокошник бытовал в боярской среде и ниже, а с приходом Петра I остался только в купеческой и крестьянской среде и так дожил до 19-го века.

Название «кокошник» происходит от древнеславянского «кокош», обозначавшего курицу или петуха. Кокошник делали на твёрдой основе, сверху украшали парчой, позументом, бисером, бусами, жемчугом, у наиболее богатых – драгоценными камнями. Кокошник (кокуй, кокошко) исполняется в виде опахала или округлого щита вкруг головы, это легонький веер из толстой бумаги, пришитый к шапочке или волоснику; он состоит из убраного начельника и донца, или начельника и волосинка, со спуском позади ленты. Кокошник – не только женский головной убор, но и украшение на фасадах зданий в руском стиле.

На рис. Кокошники, слева направо: 1 – кокошник Арзамасского уезда Нижегородской губернии, Руский Музей; 2 – руский кокошник; 3 – руский кокошник с изображением Макоши, стилизованным под пчелу; 4 – большой шлем из бронзы, Этрурия (7 век до н.э.), Национальный музей «Вилла Джулия», Рим.

Форма кокошника спереди напоминает корону, а с боку – утку. К последнему значению нас приводят и многочисленные руские слова того же корня: кока, коко – яйцо, кокач – пирог с кашей и с яйцами, кокош – курица наседка, кокиш – первые правильные перья гусиного крыла, для письма, кокоток – сустав перста, кокова – набалдашник, верхний наконечник, головка, резное украшенье на коньке избы, медные головки на санях, козлах повозок и пр.

Рис. Развитие образа и символизма кокошника, слева направо: 1 – славянский бог Велес с уткой-Макошей на голове; 2 – египетская богиня с двумя птицами на голове; 3 – царь Хафра (Хефрен) (середина 26 века до н.э.), Египет; 4, 5 – руские кокошники.

На представленном рисунке показано развитие образа и символизма руского кокошника. Сначала мы находим глубинную религиозную мифологию, скрытую в образе утки-Макоши, располагающейся на голове Велеса. На изображении Велеса непосредственно утка сидит на голове у него. Далее мы видим египетскую богиню в головном уборе, сделанном из двух птиц. Одна из них распласталась по голове, начиная формировать задний полог кокошника – нарядную сороку (заметьте, и птичье название сохранилось). Другая птица в гнезде продолжает сидеть на голове. На изображении царя Хефрена первая птица превратилась уже в просто полог-сороку, а верхняя сползла ближе к загривку царя. На руских кокошниках (4 и 5) головной убор уже практически совсем утратил птичьи черты, но сам символизм остался. Осталась и форма гнезда, которую формирует шапочка-начельник. Силуэт утки напоминает сама передняя часть кокошника. На фрагменте 4 мы видим также, что верхняя часть кокошника напоминает птицу, распростёршую крылья вниз – на голову. Кокошники заканчиваются задней частью – сорокой.

Другой руский национальный головной убор – кичка – также свой символизм черпал из звёздного славянского религиозного культа утки-Макоши (созвездие Плеяды), расположенной на голове (загривке) Велеса (созвездие Телец).

Рис. Развитие образа и символизма кички, слева направо: 1 – Велес в рогатом и кругоподобном головном уборе с звездой-уткой-Макошей в центре; 2 – египетский бог в рогатом головном уборе и с кругом; 3, 4 – на египетской фреске рога превратились в два пера Маат (Макоши) с солнцем внутри; 5 – руская кичка, Тамбовская губерния (19 в.); 6 – фрагмент узора; 7 – скифо-кобанская фигурка из Дагестана (6 в. до н.э.); 8 – рогатая кичка – свадебный головной убор казачки-некрасовки (начало 19 в.); 9 – рогатая Макошь, руская вышивка; 10 – руская кичка.

На рисунке отчётливо видно развитие образа славянского бога Велеса, держащего утку-Макошь с гнездом на голове. На фрагментах 3 и 4 рога превращаются в перья (страуса), которые и символизируют египетскую Маат (рускую Макошь). На кичке (5) имеется узор, который в увеличенном масштабе представлен на фрагменте 6. Он полностью схож с египетскими двумя перьями и солнцем между ними. О датировке культа Макоши см. п. 5.3.3.1. гл. VI. Отметим лишь, что древнейшее скульптурное изображение Макоши датировано 42-ым тысячелетием до н.э. и найдено на Руси, в селении Костёнки, Воронежская область. Поэтому и зарождение, и развитие культа Макоши мы вправе отнести в Руси и к славянству, а Египетское использование этого славянского культа Макоши-Маат рассматривать, как его продолжение, принесённого в долину Нила проторускими переселенцами. Проторусы принесли в Египет и культ славянского бога Велеса-Ваала, рога которого превратились в Египте в два пера.

Именно такое, соответствующее славянской религиозной мифологии наполнение, нёсла кичка. Этот руский головной убор имитировал рога коровы, что символизировало плодовитость его хозяйки. Рогатую кичку носили молодые замужние руские женщины, меняя её в старости на безрогую. У славянских замужних женщин долгое время (и поныне!) сохранялся способ повязывания платка, когда его угловые концы торчали на лбу в виде маленьких рожек. Они также имитировали рога коровы и символизировали производительный период в жизни женщины.

Отметим также, что в руских и др. славянских вышивках Макошь всегда изображалась и изображается рогатой. «Рогатыми» называют также и двух лосих-рожениц, её сопровождающих. Это Лада и Леля, отражающие космическую сущность славянства, они на звёздном небе – Большая и Малая Медведицы.

Всё вышесказанное касается и других руских головных традиционных уборов – шапки-ушанки, платка и косынки.

Рис. Развитие образа и символизма шапки-ушанки (третья и четвёртая слова) и косынки (крайняя справа).

В частности, слово «платок» происходит от руского «поле», что является исходной вотчиной Макоши. Этимология слова «косынка» напрямую происходит от имени Макоши. Академик Б.А. Рыбаков производил имя этой богини от руского mokos, где первый слог обозначает «Мать», а второй – «жребий, рок, судьбу». Так как Макошь в себе содержи и Долю и Недолю, то косынка – диагональная часть целого платка-поля (платенце, полотенце) – соотносится с Долей и плодовитостью. Что в словаре В. Даля подтверждается этимологически, например, кося кур. жеребёнок . К утке с косым крылом нас относит руское слово косоус – столярн, выкаченная гуськом полочка, карнизик.

Кока – так называют и в Твери неполный початок, веретено с початою пряжей, а коклюшкой называют точёную палочку для намотки ниток и плетенья поясков и кружев. Это вновь приводит нас к символизму Макоши, атрибутами которой является веретено, нитки и процесс плетения.

Помимо нити жизни, ассоциирующей с уткой и ей снесённым яйцом, Макошь также прядёт и нить смерти. Последнее значение также закреплено в словах с корнем кок: кокать, кокнуть что – бить или разбить, хлопнуть, ударить, кокошить кого – ниж. тамб. бить, колотить кулаками, кокшила – драчун, забияка, кокошать кого, кокшить – бить; убивать до смерти, лишать жизни, коковеть – остывать и твердеть, черстветь, мерзнуть, промерзать, коковень сиб. или кок-коковень – стужа, от которой все костенеет, коснеет, цепенеет.

Кстати, здесь мы пришли к этимологическому понятию значения слова кость – корень ко- + суфф. –сть = «Макошь/судьба/основа есть».

Подытожим:

Таким образом, мы пришли к заключению, что головной убор на Руси, а также на других территориях распространения славянства (Европа, досемитические Греция, Шумер и Египет):

1) являлся славянским религиозным культовым предметом;
2) отражал космический символизм славянской религии, а именно, расположение созвездия Плеяд-Макоши-утки (покровительствовавшего Руси, в частности, Москве), на холке у Тельца-Велеса-быка;
3) символизировал фазу плодовитости славянских женщин;
4) если убор содержал элементы, похожие на рога, то они символизировали Велеса;
5) остальная часть головного убора символизировала утку-Макошь и её гнездо.
Такое назначение головных уборов в большинстве случаев сохраняется по сегодняшний день.

Реконструкция древних женских головных уборов

Владимирский кокошник начала 20-го века.

Головной убор мерянки, жительницы Алабужского городища 7 в. н. э.

Костромской женский праздничный убор - "наклон". (Галич Мерьский)

Марийский женский головной убор "шурка"

Удмуртский женский головной убор "айшон"

Эрзянский женский головной убор "панго"

Женские головные уборы в картинах художников

К.Е.Маковский

М.Шанько. Девушка с Волги, 2006

А.И. Корзухин. Боярышня, 1882

М.Нестеров. Девушка в кокошнике. Портрет М.Нестеровой 1885

К.Е.Маковский. Боярыня у окна с прялкой

К.Е.Маковский. Портрет З.Н.Юсуповой в русском костюме 1900-е годы

А.М. Левченков. Боярышня

Публикации раздела Традиции

Самые необычные головные уборы русских жён

В старину головной убор был самым значимым и нарядным предметом женского костюма. Он мог многое рассказать о своей владелице - о ее возрасте, семейном и социальном положении и даже о том, есть ли у нее дети. О самых необычных головных уборах русских женщин - в материале портала «Культура.РФ».

Женский праздничный костюм. Нижегородская губерния. Фотография: narodko.ru

Кокошник. Фотография: lebrecht.co

Женский праздничный костюм. Брянская губерния. Фотография: glebushkin.ru

На Руси девушки носили довольно простые по форме повязки и венки (венцы), оставляя открытыми темя и косу. В день свадьбы девичью косу расплетали и укладывали вокруг головы, то есть «окручивали». Из этого обряда и родилось выражение «окрутить девку», то есть женить ее на себе. В основе традиции покрывать голову лежало древнее представление о том, что волосы впитывают негативную энергию. Девица, впрочем, могла рисковать, демонстрируя косу потенциальным женихам, но простоволосая жена навлекала позор и несчастье на всю семью. Уложенные «по-бабьи» волосы покрывали стягивающейся на затылке шапочкой - повойником или волосником. Сверху надевали головной убор, имевший, в отличие от девичьего, сложную конструкцию. В среднем такой убор состоял из четырех-десяти съемных деталей.

Головные уборы русского юга

Граница между великорусскими Севером и Югом пролегала по территории современной Московской области. К северной Руси этнографы относят Владимир и Тверь, а к южной - Тулу и Рязань. Сама Москва испытывала влияние культурных традиций обоих регионов.

Женский крестьянский костюм южных областей принципиально отличался от северного. Сельскохозяйственный юг был более консервативным. Крестьяне здесь в целом жили беднее, чем на Русском Севере, где активно велась торговля с иноземными купцами. Вплоть до начала XX века в южнорусских деревнях носили древнейший тип русского костюма - клетчатую понёву (поясная одежда наподобие юбки) и длинную рубаху, украшенный подол которой выглядывал из-под понёвы. По силуэту южнорусский наряд напоминал бочонок, с ним сочетались сороки и кички - головные уборы, отличавшиеся разнообразием фасонов и сложностью конструкции.

Кика рогатая

Рогатая кичка - головной убор крестьянок района Богословщина Михайловского уезда Рязанской губернии. Конец XIX - начало XX веков. Фотография: Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник.

Крестьянка Рязанской губернии в рогатой кичке. Фотография: Фонд Российского этнографического музея (РЭМ).

Слово «кика» происходит от старославянского «кыка» - «волосы». Это один из древнейших головных уборов, который восходит к образам женских языческих божеств. В представлении славян рога были символом плодородия, потому носить их могла лишь «мужатая баба». В большинстве регионов право носить рогатую кику женщина получала после рождения первого ребенка. Надевали кику и в будни, и в праздники. Чтобы удерживать массивный убор (рога могли достигать 20–30 сантиметров в высоту), женщине приходилось высоко поднимать голову. Так и появилось слово «кичиться» - ходить, задрав нос.

С языческой атрибутикой активно боролось духовенство: женщинам запрещалось посещать церковь в рогатых киках. К началу XIX века этот убор практически исчез из обихода, однако в Рязанской губернии его носили вплоть до ХХ века. Сохранилась даже частушка:

Рязанские рога
Не кину никогда.
Буду есть одну мякину,
А рогов своих не кину!

Кика копытообразная

Праздничный костюм молодой крестьянки Острогожского уезда Воронежской губернии. Конец XIX - начало XX века. Фотография: Загорский государственный историко-художественный музей-заповедник.

«Чело кичное» впервые упоминается в документе 1328 года. Предположительно, в это время женщины уже носили всевозможные производные от рогатой кики - в виде котелка, лопатки, валика. Выросла из рогатой и кичка в виде копыта или подковы. Твердое очелье (налобная часть) обтягивалось богато украшенной материей, часто шитой золотом. Крепилось оно поверх «шапочки» с помощью шнура или лент, повязанных вокруг головы. Подобно подкове, подвешенной над входной дверью, этот убор был призван защищать от дурного глаза. Носили его в праздники все замужние женщины.

До 1950-х годов такие «копытца» можно было увидеть на деревенских свадьбах в Воронежской области. На фоне черного и белого - основных цветов воронежского женского костюма - шитая золотом кика выглядела как самое дорогое украшение. Сохранилось множество копытообразных кик XIX века, собранных на территории от Липецка до Белгорода - это говорит об их широком распространении в Центрально-Черноземном районе.

Сорока тульская

Праздничный костюм молодой крестьянки Новосильского уезда Тульской губернии. Фотография: Фонд Российского этнографического музея (РЭМ).

Костюм крестьянки Тульской губернии. Фотография: Фонд Российского этнографического музея (РЭМ).

В разных уголках России один и тот же головной убор назывался по-разному. Поэтому сегодня специалисты не могут окончательно договориться, что считать кикой, а что - сорокой. Путаница в терминах, помноженная на великое разнообразие русских головных уборов, привела к тому, что в литературе под сорокой часто имеется в виду одна из деталей кики и, наоборот, под кикой понимается составная часть сороки. В ряде регионов примерно с XVII века сорока существовала как самостоятельный сложносочиненный убор замужней женщины. Яркий пример тому - тульская сорока.

Оправдывая свое «птичье» название, сорока делилась на боковые части - крылья и заднюю - хвост. Хвост представлял собой нашитые по кругу плиссированные разноцветные ленты, что делало его похожим на павлиний. С головным убором рифмовались яркие розетки, которые пришивали на понёву сзади. Такой наряд женщины носили по праздникам, обычно в первые два-три года после свадьбы.

Практически все хранящиеся в музеях и личных коллекциях сороки подобного кроя были найдены на территории Тульской губернии.

Головные уборы русского севера

Основой северного женского костюма был сарафан. Впервые он упоминается в Никоновской летописи 1376 года. Изначально укороченные наподобие кафтана сарафаны носили знатные мужчины. Лишь к XVII веку сарафан приобрел знакомый нам вид и окончательно перекочевал в женский гардероб.

В документах XVII века впервые встречается слово «кокошник». «Кокошь» по-древнерусски означало «курица». Вероятно, головной убор получил название из-за сходства с куриным гребешком. Он подчеркивал треугольный силуэт сарафана.

По одной из версий, кокошник появился на Руси под влиянием византийского костюма. Носили его в первую очередь знатные женщины.

После реформы Петра I, запретившего ношение традиционного национального костюма среди дворянства, сарафаны и кокошники остались в гардеробе купчих, мещанок, а также крестьянок, но в более скромном варианте. В этот же период кокошник в комплексе с сарафаном проник в южные регионы, где долго оставался нарядом исключительно богатых женщин. Кокошники украшались гораздо богаче, чем сороки и кики: обшивались жемчугом и стеклярусом, парчой и бархатом, галуном и кружевом.

Сборник (самшура, моршень)

Головной убор «сборник». Новгородская губерния. Конец XVIII - начало XIX вв. Фотография: Фонд Государственного исторического музея.

Женский костюм с головным убором «сборник». Орловская губерния, кон. XIX в. Фотография: Фонд Российского этнографического музея (РЭМ).

Один из самых универсальных головных уборов XVIII–XIX веков имел множество имен и вариантов пошива. Впервые он упоминается в письменных источниках XVII века как самшура (шамшура). Вероятно, это слово было образовано от глагола «шамшить» или «шамкать» - невнятно разговаривать, а в переносном смысле - «мять, жать». В толковом словаре Владимира Даля самшура определялась как «вологодский головной убор замужней женщины».

Объединяла все уборы этого типа собранная или «сморщенная» шапочка. Низкий моршень, похожий на чепец, был частью скорее повседневного костюма. Высокий же выглядел внушительно, как хрестоматийный кокошник, и надевался в праздники. Повседневный сборник шили из более дешевой ткани, а поверх него надевали платок. Сборник старой женщины мог выглядеть как простой черный чепчик. Праздничные уборы молодых покрывали позументной лентой, расшивали драгоценными камнями.

Этот вид кокошника пришел из северных регионов - Вологды, Архангельска, Вятки. Полюбился женщинам в Центральной России, попал в Западную Сибирь, Забайкалье, на Алтай. Вместе с предметом распространилось и само слово. В XIX веке под названием «самшура» в разных губерниях стали понимать разные типы головного убора.

Кокошник псковский (шишак)

Женский праздничный головной убор - «Кокошник». Псковская губерния, конец XIX века. Фотография: Фонд Российского этнографического музея.

Женский праздничный костюм. Псковская губерния. Фотография: Фонд Российского этнографического музея.

Классический силуэт в форме вытянутого треугольника имела псковская версия кокошника - свадебный головной убор шишак. Шишечки, давшие ему название, символизировали плодородие. Бытовала поговорка: «Сколько шишек, столько детишек». Их нашивали на переднюю часть шишака, украшая жемчугом. По нижней кромке пришивалась жемчужная сеточка - поднизь. Поверх шишака новобрачная надевала белый шитый золотом платок. Один такой кокошник стоил от 2 до 7 тысяч рублей серебром, потому хранился в семье как реликвия, передавался от матери к дочери.

Наибольшую известность псковский кокошник получил в XVIII–XIX веках. Особенно славились уборы, созданные мастерицами Торопецкого уезда Псковской губернии. Оттого шишаки часто называли торопецкими кокошниками. Сохранилось немало портретов торопчанок в жемчужном уборе, прославившем этот край.

Тверской «каблучок»

Женские головные уборы - «каблучки». Тверская губерния. Конец XVIII - начало XIX вв. Фотография: Фонд Государственного исторического музея.

Цилиндрический «каблучок» был в моде в конце XVIII и на протяжении всего XIX века. Это одна из самых оригинальных разновидностей кокошника. Носили его в праздники, поэтому шили из шелка, бархата, золотого галуна, украшали каменьями. Под «каблучок», похожий на небольшой колпак, надевалась широкая жемчужная поднизь. Она покрывала всю голову, потому что сам компактный головной убор прикрывал лишь макушку. «Каблучок» был настолько распространен в Тверской губернии, что стал своеобразной «визитной карточкой» региона. Особую слабость к нему питали художники, работавшие с «русскими» темами. Андрей Рябушкин изобразил женщину в тверском кокошнике на картине «Воскресный день» (1889). Этот же убор изображен на «Портрете жены купца Образцова» (1830) Алексея Венецианова . Свою жену Марфу Афанасьевну Венецианов также написал в костюме тверской купчихи с непременным «каблучком» (1830).

К концу XIX века на территории всей России сложные головные уборы стали уступать место шалям, напоминавшим древнерусский платок - убрус. Сама традиция повязывания платка сохранилась еще со Средневековья, а в период расцвета промышленного ткачества получила новую жизнь. Повсеместно продавались заводские шали, сотканные из качественных дорогих нитей. По старой традиции, замужние женщины носили платки и шали поверх повойника, тщательно закрывая волосы. Трудоемкий процесс создания уникального головного убора, который передавался из поколения в поколение, канул в лету.