«Когда в соседней палате заплакал ребенок, я пережила ад»: пронзительная исповедь мамы, которая потеряла сына. Носки - мое проклятие

Дома мы никогда не разговаривали о смерти. Поэтому, когда я узнала, что сердце моего сына остановилось, первое, о чем я подумала, было: «Когда лучше рассказать мужу? До его занятий на курсах или после, чтобы он мог спокойно отучиться сегодня?». Следующая мысль была еще чудовищнее. Я поняла, что это очень расстроит маму. Что Я расстрою маму. Так что я всерьез думала о том, чтобы просто пока не говорить. До предполагаемой даты родов оставалось еще полтора месяца, так что время подготовиться к этому разговору у меня было бы. Живем мы далеко от друга, когда созваниваемся по скайпу, живот мой остается за кадром – и прочее в этом же духе.

За все тридцать лет никто мне ни разу не рассказал, что столкнувшись со смертью, можно проявить слабость. Что можно расплакаться и попросить о помощи. И что вообще-то нормально лечь, например, на землю и истошно рыдать, потеряв ребенка. И совершенно не обязательно думать о чувствах других. Да и вообще можно не думать, а позвонить другу и сказать, что надо срочно в аэропорт и вообще случилось нечто ужасное и совершенно необходимо, чтобы он сейчас все бросил и приехал.

Но я не знала. Поэтому на задворках больницы, где мне сообщили эту страшную новость, на каком-то парапете принимались сложнейшие решения. Рожать в Москве или лететь домой? На какой рейс брать билет, чтобы успеть съездить за паспортом, который, по иронии судьбы, оказался в другом городе? И когда, в конце концов, лучше сказать мужу? И как? Ведь я вообще-то не хочу его ранить.

К счастью, победил вариант «прямо сейчас» – и я больше не была одна с этой бедой. Он же посоветовал зайти к родителям, раз я буквально в соседнем дворе. Так что маму я действительно расстроила. Причем так, что по дороге за паспортом мне даже не удалось порыдать, пока я не выяснила, все ли с ней в порядке. А это было непросто, она не брала трубку, и это заставляло нервничать еще сильнее. Ибо за 3 минуты, что мы провели вместе и которые у меня были в запасе до приезда такси, я не успела оценить ее состояние. Но медлить было нельзя, до самолета оставалось всего пять часов.

Тогда я думала, что день, когда мы узнали, что наш сын погиб, был самым страшным в моей жизни. Потом таким днем стал тот, когда я его родила. Невозможно описать словами тот ад, который мы пережили, когда услышали, как заплакал ребенок в соседней палате, родившийся через три минуты после нашего. Спустя месяц я могу сказать, что этот чертов «самый страшный в моей жизни день» продолжается. И в первую очередь потому, что я оказалась совершенно не готова к смерти. Нет, не в смысле, что меня никто не предупредил. А просто, в общем и целом. Ведь со мной никто и никогда не разговаривал об этом. Я и на похоронах-то побывала впервые в жизни в двадцать пять. До этого меня не брали. А иногда даже не говорили. Чтобы не расстраивать.

И вот беда постучалась в мой дом. И знаете что? Мне не хватает опыта переживания потери. Например, рассказов моего папы, как тяжело терять родителей. Как страшно их хоронить. Как порой хочется с ними поговорить или обнять. Чего-то такого, что вселяло бы уверенность, что со мной все в порядке. И что нормально не хотеть умываться или общаться с людьми. Что можно просто без причины и без остановки рыдать. Что боль бывает настолько сильной и парализующей. Мне совершенно необходима вот эта оголяющая и болезненная откровенность родных людей, чтобы сохранить рассудок. Причем желательно не сейчас, а раньше, просто в течение жизни. Ведь, согласитесь, это странно: рассказывать о нормах приличия в обществе, ценности образования, силе любви, важности доброты и честности, опасности дурного влияния и вреде курения – и ничего, ничего не говорить о боли потери. Как будто бы есть хоть какой-то шанс, что кто-то из нас не столкнется со смертью. Что ее как-то удастся избежать.

Нет, вы, пожалуйста, не думайте, что я в страшной депрессии и мыслях о суициде. Это не так. Жизнь продолжается, хоть и совсем иначе, чем мы планировали, но все же. В ней есть место друзьям, вину, вкусной еде, долгим разговорам, хорошим фильмам, морю и даже мечтам. А также в ней есть место для боли. Но теперь я знаю, что это нормально. Что ничего странного нет в том, что я скучаю по сыну. Как хочу взять его на руки, вдохнуть аромат его макушки. Что совершенно нормально быть растерянной и абсолютно пустой. Что можно уставать уже просто от того, что приготовил бутерброд с сыром и съел его. Что можно вообще ничего не хотеть и быть не в состоянии выбрать даже гель для душа. И еще очень много такого, о чем я бы очень хотела знать раньше. Знать всегда. Чтобы в самые страшные дни своей жизни позволить себе быть живой и слабой, а не хорошо воспитанной и заботливой, и не тратить последние силы на то, чтобы успокаивать близких. Не писать из роддома каждые несколько часов, как хорошо мы с мужем проводим время, смотрим кино, едим заказанную из ресторана еду и ждем схваток, а плакать, например. Это ведь в разы более адекватно в такой ситуации, правда?

Пожалуй, это один из важнейших уроков, что преподнесла мне жизнь. Теперь я точно знаю, что в какой-то момент мои будущие дети должны будут узнать, какой я была несчастной и уязвимой, что такое настоящая боль и как ее можно пережить. Узнать о том, что не стыдно быть слабым, а порой – совершенно необходимо. Что смерть – это часть жизни, и что мы неизбежно будем терять, даже когда не ожидаем. Особенно когда не ожидаем. И еще очень много такого, о чем никогда не рассказывали мне. От чего оберегали. И что сейчас медленно и беспощадно разрывает меня на части.

Об этом невероятно тяжело говорить. И совсем не хочется. Но еще меньше хочется об этом молчать или делать вид, будто всего этого не произошло с нами. Это нечестно по отношению к моему мальчику. Это нечестно по отношению к себе.

Моя история про мои отношения с сыном, но хочу ее начать с момента расставания с моим мужем.

Я любила этого человека, но не останавливала его, когда он стал уходить. В начале, он стал ревновать меня, затем закрываться и уходить в себя. Меня это расстраивало и иногда мы ссорились, но я не останавливала его и сама не останавливалась. Я как бы двигалась по инерции и чем меньше взаимодействовала с мужем, тем больше взаимодействовала с другими людьми. Вокруг было много различных мужчин, кто-то влюблялся, кто-то просто всегда был рядом готовый поддержать. При этом я не хотела отношений с ними. Мне было приятно, как они смотрят на меня, как дарят свое тепло, приятно, что я могла просто посмотреть в сторону такого мужчины, как он тут и готов делиться самыми лучшими своими качествами. Это был мой круг, моя реальность. Я считала себя выше других женщин, они были для меня или чересчур мужественные или не красивыми, или серые мышки. Были, конечно, подруги, я с ними была как бы в одной команде.

Когда мой мужчина стал уходить, это было постепенно, даже тогда я оставалась пассивной и не старалась ничего изменить, мне как будто было все равно. Я видела, что он стал искать других женщин и отворачиваться от меня. Мне было больно, но эти чувства были на поверхности не внутри. Внутри у меня был лед и туда не добраться. Когда мы решили расстаться, я даже была рада за него, что без меня ему будет легче и лучше, а я справлюсь сама и смогу воспитать нашего ребенка. У меня было финансовое благополучие и поддержка других людей. И я чувствовала, что проблем не будет, хотя я понимала, что ребенку нужен отец и что рано или поздно родной отец перестанет приходить и их встречи будут очень редки, а отчим никогда не заменит родного отца. Тогда я четко для себя решила не приводить в семью другого мужчину, поддерживать семью я могу самостоятельно, а мужчины пусть будут вне этого круга.

Я не пыталась его остановить, когда он уходил, где-то глубоко я чувствовала, что от меня нельзя уйти, что я самая лучшая и его уход, как я поняла позже, казался мне временным, чем-то что скоро закончится или что-то просто заменит его. Но ничего и ни кто так и не заменил его, хотя множество мужчин стучались в мои двери и даже были влюбленности и отношения, но того же самого, что было с ним так и не произошло. Я уже сделала свой выбор и выбрала того от кого хотела родить ребенка, и для меня стало понятно, что такой выбор делается раз в жизни, во всяком случае так это было для меня.

Люди сами входили в мою жизнь и показывали себя. И мне оставалось только сказать хочу или не хочу я с ними взаимодействовать. Всегда был выбор, но как я поняла, это всегда был не мой выбор, я выбирала из тех, кто выбрал меня, но никогда не выбирала сама. Я была как режиссер на просмотре, приходили люди и я их оценивала и говорила им «да», ты можешь еще побыть здесь или нет, ты мне не интересен. И хотя главный выбор я сделала, но когда он уходил, я осталась этим режиссером, сидящим в кресле и не поняла, что надо было подняться и начать действовать, ведь это был корень всей моей жизни, моя семья, мой сын, мой муж, это то, что я по настоящему хотела и ценила, да было много чего другого в жизни, но это было главное и когда это рушилось, я просто отвернулась, чувствуя, что и одна я останусь полноценной и независимой и что на самом деле мне никто не нужен. Самое интересное, что все мне говорили остановить его, мои родители, психологи, некоторые близкие подруги, кроме мужчин, которые поддерживали меня, утешали и готовы были мне подставить свое плечо, тогда я почему-то не признавалась себе в том, что делали они это во многом из корысти, желали воспользоваться мною и устранение главного конкурента было им на руку. Хотя скорее всего делали они так не понимая всего этого, по сути они были не плохими людьми.

По настоящему мне стало больно, когда мой бывший муж создал новую семью. Я даже не поняла что произошло. Как будто меня ударило током, я проснулась и открыла глаза. Только тогда я поняла, как сильно его любила, что выбрала его, что бы родить ребенка и прожить вместе всю жизнь. Впервые я почувствовала так глубоко и так сильно. Я поняла, что за все время нашей совместной жизни и нашего расставания, не сделала ничего, что бы что-то изменить, ничего что бы остановить разрушение. Я не пошла ему на встречу и не избавилась от каких-то привычек и привязанностей, которые портили наши отношения.
После того, как он создал новую семью, у меня появилось сильнейшая горечь, как будто я сама себя отравила. Я поняла, что сама себя предала, не предприняла ни одной попытки, ни одного шага, ни одного движения, что бы остановить наше расставание, при этом продолжала делать то, что нас разделяло. Я так и не поняла, почему я так действовала. Хотя действовала, вернее не действовала так во всех ситуациях.

Когда я узнала, что мой бывший муж женился и что у него родился ребенок, обе новости я узнала за один раз. Что-то надломилось в глубине меня. Не то что бы я тешила себя надеждой что он вернется, нет умом я хорошо понимала, что он такой человек, что скорее всего заведет себе семью. Но когда я с ним расставалась, это было как во сне, какая-то часть понимала что происходит, поверхностная моя часть, но в глубине моей душе понимания что происходит не было. Но в этот момент я отчетливо почувствовала как все рухнуло, я поняла, что у моего ребенка не стала отца, поняла что для моего мужчины я стала чужой женщиной и наш ребенок стал ребенком от чужой женщины, а теперь у него есть любимая и есть его дети от его жены. Ни когда я так полностью и точно не понимала, что этот мужчина был моим и я выбрала его что бы родить ребенка и прожить всю жизнь вместе, это был и мой выбор, но я никогда не признавалась себе в этом. И оказалось что свой главный выбор я так легко отпустила, ради каких-то мелочей и временных вещей, я потеряла то, что выбрала на всю жизнь. В те дни я проклинала себя, мне хотелось биться головой о стену, хотелось кричать и плакать. Моя душа снова проснулась и негодовала на то, что сделал мой ум. Моя гордость, высокомерие и ощущение что я настолько значима, что мне никто не нужен, теперь рухнули и я увидела их, как просто глупость, которая управляла моей жизнью и заставляла меня принимать решения или быть пассивной в ситуациях, когда надо было действовать. Я была женщиной, матерью, хранительницей очага, тем кто должен склеивать, объединять семью, но я была тем, кто рушит и когда потребовалось соединить и защитить семью, я осталась пассивной и позволила этому происходить. В то время, как мой бывший муж ждал от меня этих шагов и не дождавшись решил, что я его не люблю и не хочу быть с ним. Только сейчас я поняла, что не говоря ничего, я заставляла думать его наихудшее о моих чувствах к нему

Мне было очень тяжело. Ребенка на несколько месяцев отвезла к маме, а сама старалась прийти в себя и стала еще больше нуждается в других людях. Я не могла и 10 минут провести наедине сама с собой, мне нужно было кому-то звонить, с кем-то встречаться, проводить время в обществе других и это меня спасало. Я чувствовала себя в своей тарелки находясь в окружении людей. И я даже завела отношения, как мне казалось с очень достойным человеком и даже подумала о повторном браке, но они очень больно для меня закончились и через некоторое время, я снова вступила в отношения, причем мое состояние уже было болезненное, мои эмоции мне не подчинялись, я стала очень взбалмошной, мое настроение менялось по многу раз на дню. Эти отношения закончились для меня еще хуже и я поняла, что падаю в яму и не могу остановиться. Тогда меня спасла одна моя подруга, она была старше меня и, к сожалению ее уже нет на этом свете, терзавшая ее многие годы болезнь привела к смерти. Это была очень мудрая и сильная женщина, я очень благодарно ей за многое. И то что она оказалась рядом в тот момент, стало для меня спасением. Она просто посадила меня в машину и отвезла в деревенскую церковь на исповедь к знакомому батюшке, я даже не знала что происходит, она просто сказала, что поедем помолиться. До этого я не посещала церкви и не считала себя верующей. И попытки моей подруги донести какие-то православные ценности для меня вызывали во мне только отторжение. Но тогда я не сопротивлялось, мне нужно было что-то такое. Когда мы туда приехали и батюшка начал меня расспрашивать о моей жизни, я просто зарыдала. Я три часа исповедовалась, рыдая и крича, вся моя внутренняя боль копившаяся всю мою жизнь вырвалась наружу. В конце я почувствовала полное опустошение, но и пришло спокойствие.

Несколько дней я просто находилась наедине сама с собою. Я сумела понять, что мне нужно в жизни. Окончательно придя в себя, я забрала ребенка у своих родителей, хотя они хотели, что бы он оставался у них, но я знала, что ни за что на свете не расстанусь со своим ребенком и буду сама о нем заботится, чувствуя, что смогу с этим справиться.

Потеряв безвозвратно любимого человека я ушла в себя, ушла очень глубоко как никогда раньше. Теперь я видела намного больше, я видела, что моя жизнь изменилась и мне нужно действовать, мне нужно поднимать ребенка, поднимать себя, выстраивать жизнь в нашей семье при новых условиях.

Только сейчас я с ужасом поняла, что мой бывший муж никогда не хотел уходить из семьи, я и ребенок для него были очень дороги и он хотел прожить с нами всю жизнь. Но ему было тяжело со мною и чем дальше, тем тяжелее и он не выдержал, ему было очень трудно и невыносимо тяжело уходить, но в какой-то момент он понял, что не может больше оставаться и сделал свой выбор. Я до сих пор не понимаю, почему я не сделала свой выбор тогда. Я всегда считала, что могу сама выбирать и самостоятельная в своей жизни. Но теперь я вижу, что когда нужно выбрать, как развлекаться, как провести время, чему поучиться и т.д., то я выбирала сама. Но в главных жизненных ситуациях выбор делали за меня. Все мужчины, в том числе и муж выбрали меня сами, я просто, в какой-то момент отдавалась этому выбору. И никогда не считала и не чувствовала, что что-то здесь не так, для меня это было нормой. Теперь я понимаю, что ведя себя так я предавала саму себя и когда вся моя суть хотела сделать свой выбор, я оставалась пассивной, давая возможность людям выбирать самим, причем выбор моего мужа касался не только его жизни, но и моей и нашего ребенка. Муж явно ждал от меня этого выбора, ждал хоть какого-то сигнала, но я даже не шевелилась. И ребенок как мог тоже говорил и всем своим поведением показывал, что он тоже за то, что бы семья сохранилась. И в итоге именно моя пассивность все разрушила, какая-то внутренняя глухота к другим и к себе помешала увидеть мне самое очевидное, то самое о чем я сто раз слышала, видела в фильмах, читала в книгах стихах и песнях. И главное, сама больше всего хотела этого, но какая-то часть меня диктовала мне что делать. И первое что я себе повторяла, что я не должна просить остаться, я женщина, я выше этого. И вторая мысль, которая казалась высоко духовная, говорила мне, что я могу отпустить его и если он хочет, то пусть уходит, так будет лучше для него, а я прощаю и остаюсь. Но сделать шаг на встречу, решиться остановить это разрушение и начать созидать я так и не смогла.

Я понимаю, что останься мы с ним, вряд ли я все это поняла и мы продолжали бы мучить друг друга, но мне было горько, что к тому времени как я поняла это было слишком поздно, хотя после нашего расставания прошло около двух лет, но этого времени для меня не хватило, чтобы понять все это.

Уже прошло несколько лет и я приняла, что было. Потом была смерть отца, он был против нашего развода и он настаивал, что бы я сохранила семью, но в тот момент мне казалось это не возможно. Это и стало причиной того, что мы с ним стали мало общаться и последние несколько лет его жизни мы были чужими. Это очень большая и отдельная тема моей жизни, мне очень тяжело говорить об этом.

Но главное, о чем я хотела написать, это то как изменились мои отношения с сыном

Катализатором для меня было посещение дома престарелых в Москве, где жила моя тетя, она много для меня сделала и когда я бываю в столице, я ее навещаю. Обычно мы с нею общались, гуляя на улице, так как находиться внутри для меня было не выносимо. Но в тот день тетю сильно задержали на процедурах, а на улице шел дождь. Я ждала ее в общей комнате, где находилось множество старушек и несколько стариков. Я видела, что сильно привлекаю внимание этих пожилых людей. Видно, что им не хватает общения, но мне очень не хотелось с ними общаться. Очень тяжело было там находиться. Они проходили мимо улыбаясь и произнося какие-то типичные фразы, пытаясь завязать разговор, а я мило улыбалась и названивала всем своим знакомым, делая занятой вид и стараясь не замечать что происходит вокруг. Но когда уже не возможно было придумать кому еще позвонить и что сказать, я просто села и постаралась расслабиться. Я стала говорить себе, что все они прекрасные люди, что я могу уделить им свое время и внимание и это будет хорошим поступком, которые иногда надо делать.

Я просто сидела. И вначале одна старушка, затем еще две сели рядом со мною. Они вначале задавали простые вопросы, а затем стали рассказывать свои истории. Через некоторое время большинство стариков уже были вокруг меня. Они несли стулья из других комнат и у нас началась длинная беседа. Говорили в основном бабульки, перебивая, а иногда ругая и обзывая друг друга. Я не могла избавиться от неприятных чувств, все они выглядели раздражительными и полными сожалений. Они вначале ругали своих детей и внуков, за то что они редко их посещают, затем наоборот хвалили их, вернее хвастаясь ими перед друг другом. И если одна начинала хвалить своего сына, то другие перебивали ее, начиная говорить, что их дети лучше или осекали друг друга, говоря, что «как такой хороший сын и не посещает ее». Потом немного стало по спокойнее и они стали рассказывать истории своей молодости. И здесь со мною стали происходить странные вещи, я слушала их, а как будто узнавала себя. Это были рассказы о встречах с какими-то офицерами или знаменитыми людьми или с кем-то еще, кого они считали очень интересными, яркими и важными. Эти истории в один в один были похожи на те встречи, что были в моей жизни. Интересные, красивые, известные, сильные мужчины, они были рядом, они говорили красивые слова и комплементы. Они ходили с ними в театры, в кино и выставки и куда-то еще. Но все это казалось таким не нужным и поверхностным, было ощущение, что увлекаясь этим они потеряли что-то по-настоящему глубокое и важное. И теперь у них остались только воспоминания и истории о людях, которых уже нет в живых. И все женщины уже стары и судя по всему их ни кто не любит и не приходит. Да, у их детей нашлось достаточно денег, что бы разместить их в хорошем доме престарелых, но таким поступком они просто избавились от них, не желая видеть рядом с собою в жизни своих родителей. И я ясно увидела, что эти женщины были такими же со своими детьми, они не жалели на них денег, отдавая в хорошие школы и вузы и помогали делать старт в жизни, но они жадничали своим вниманием, уделяя время себе, своим увлечениям, развлечениям или карьере. И теперь дети, совершенно логично ответили им тем же. Они просто платят деньги, делая, как им кажется, хорошо своим родителям, но не готовы выделить на них свое время и внимание, что и делает этих стариков очень несчастными.

И поняв это, я просто выбежала оттуда. Я бежала под дождем и думала о своем сыне, о своем единственном и любимом ребенке, о самом близком мне человеке. Я ясно понимала, что уже очень давно не общалась с ним, что взаимодействие с ним сводится к простым быстрым фразам, одергиваниям и разговором про оценки и учебу. Он закрыт от меня и не говорит о своей жизни. Я считала, что это пресловутый подростковый возраст и что это нормально, но теперь я явно поняла, что все время и все внимание я трачу на себя, на свою работу, свои увлечения, друзей ухажеров и поездки. Я полностью занята своим миром и ограничиваюсь в общение с сыном повторяющимися фразами и действиями. У меня стало много подруг, у которых были схожие увлечения. По прежнему были мужчины, которым я была интересна, но они не могли заинтересовать меня, как сказала одна моя давняя подруга, «теперь у нас остались только крошки с этого вечного праздника жизни».

Я много плакала и переживала, и решила не идти на психологический тренинг, ради которого я и приехала в Москву.

Я вернулась домой и несколько дней просто жила, ни куда не порываясь и не торопясь, не ища связи с подругами и другими людьми. Не пытаясь попасть на самые интересные мероприятия проходящие в нашем городе. Я просто жила дома со своим сыном. Я каждый день стала готовить простые домашние блюда, не включала телевизор. И когда сын был дома, то мы просто разговаривали. Я его не учила жизни, не давала советы, а как-то очень просто, вначале о погоде, о еде, о школе и т.д.

Я ни как не готовила себя к встрече с ним. Просто была расслаблена и спокойна, потому что наконец мне не надо было куда-то спешить, куда-то бежать, я не ждала какого-то важного звонка или сообщения. Я просто жила. Мне кажется, такого покоя никогда не было в моей жизни, хотя я по прежнему ходила не работу, ездила в общественном транспорте и иногда общалась со своими подругами по телефону, когда они мне звонили, хотя я часто стала отключать телефон, а утром в воскресение я по прежнему ходила в церковь, но уже не рвалась поближе к алтарю, а просто ставила свечки и говорила свои молитвы о самых близких.

Мы теперь о многом с ним говорим и даже стали говорить о тех временах, когда его отец был с нами, хотя эти темы давно превратились в табу, причем как-то само собой. Теперь мы с радостью вспоминаем нашего папу и те времена, когда мы были вместе. Сын пару раз позвонил ему и встретился с ним и все у них прошло хорошо.

Я знаю многие считают, что такое общение с сыном делает его маменькиным сынком, тем более он растет без отца. Но я так не считаю. Конечно, я чувствую, что он многого недополучил, лишившись отца, что я сама очень многое упустила. Я верю, что он будет полноценный, сильный и умный человек и у него будет счастливая жизнь. Я его поддерживаю в его начинаниях и зарождающихся отношениях и не навязываю свою точку зрения, просто слушаю и отвечаю на вопросы если он их задает, а к моему счастью он не боится и не стесняется со мною советоваться. Да, я не заменю ему отца, да это трагедия, когда ребенок теряет одного родителя, тем более этот родитель жив и всегда хотел быть с ним, но это моя вина. Но я не хочу лишать его матери, я могу быть полноценной матерью. Ведь сейчас далеко не всегда, даже когда родители рядом со своим ребенком, они дают им то, что нужно.

Когда сына не было дома, я или готовила, или убирала многолетний бардак, практически каждую неделю набирала целый пакет ненужных вещей или одежды, который я отдавала нищим у церкви. Вечерами, когда сына не было дома, я читала свои любимые книги и думала о своем прошлом.

В тот период жизни мне многое открылось. За три месяца я общалась с сыном больше чем за последние два года. Как оказалось, я ничего о нем не знала, не знала о его чувствах и увлечениях, не знала чем он живет. Мои представления о нем оставались представлениями о маленьком мальчике и теперь я заново открывала для себя своего сына. И это был взрослый, чувствующий и невероятно живой человек, самый близкий для меня. И каким-то нелепым образом, в последние годы, самый близкий мне человек был очень далеко от меня. Мы жили вместе и мне казалось мы очень близки, что я замечательная мать, но на самом деле мы были чужими и чем больше проходило времени, тем дальше мы становились. И я с ужасом поняла, что через несколько лет он стал бы для меня чужим человеком. И возможно ни когда мы с ним не смогли бы сблизиться и снова стать родными. И лет через 10 - 20 я бы превратилась похожей на тех старушек, живя глупыми воспоминаниями и не имея ни кого по настоящему близкого. Такое простое правило, сколько времени и внимания, а главное любви ты уделяешь своим детям, столько они его возвращают. И живя мелкими встречами и глупыми знакомствами, я рассеивала всю свою теплоту, всю свою душу и меня просто не хватало на самое главное. И это самое главное казалось всегда рядом и ни куда не денется. Но так я потеряла мужа и чуть не потеряла сына.

Через несколько месяцев я снова решила посещать психологические тренинги, но теперь я не рвалась посетить самых известных преподавателей и самые значимые мероприятия, а просто приходила на те темы, которые не могла сама разобрать в своей жизни и с их помощью что-то начинала понимать и идти дальше.

Мне снова захотелось посещать святые места, но мне уже не хотелось шумных паломничеств, а хотелось одной побывать там. И я поехала в Дивеево, то место, где я была множество раз, восхищаясь красотой и святостью этого места. Но теперь все было по-другому. Я просто гуляла одна, спокойно смотря на все вокруг, молилась и исповедовалась. И все вокруг просто светилось теплым и тихим сиянием. Это была сильная внутренняя радость, так глубоко и легко я никогда не радовалась. Я была очень благодарна всему вокруг, жизни и Богу. И я была благодарна, что снова обрела своего сына, а главное обрела себя.

И теперь приезжая домой я делилась всем со своим сыном, я делилась своими переживаниями и пониманиями, стараясь быть ненавязчивой и не учить его, просто в беседах за ужином мы спрашивали друг друга о том, что произошло в нашей жизни.

И для меня случилось очень важное событие, то чего я не могла добиться несколько лет, мой сын сам предложил поехать со мною в следующий раз, это был потрясающий подарок. Во мне было столько счастья и радости, что я не смогла спать всю ночь.

Я ответственно подошла к выбору места. Я понимала, что поездка должна быть короткой и решила что хватит двух выходных дней. Мой выбор пал на Кижи, мне показалось, что его увлечение историей проявится в этом месте и ему это будет интересно посмотреть с исторической точки зрения, а его любопытство проявится в попытке разгадать загадки строительства.

И мы поехали, в поездке мы практически все время разговаривали, играли в города, разгадывали кроссворды и он почти не уходил в свой телефон и планшет, чтобы общаться с друзьями.

Сами Кижи были восхитительны, я боялась, что будет плохая погода, но нам повезло, было тепло и солнечно и совсем не много людей. Мы гуляли и смотрели, он зачитывал мне истории о чудесах постройки, а я искренне этим восхищалась. Эти два дня были возможно самыми чудесными в моей жизни, я просто наслаждалась этим сказочным местом и общением со своим сыном.

Большие изменения пришли в мои отношения с мамой. Мы с ней виделись не так часто, ребенок подрос и на каникулы больше к ней не уезжал, а у меня не было времени на нее. И когда я к ней приезжала, то видела ее раздражение и недовольство мной. Мы много спорили и я считала себя очень правильной и умной и легко переспоривала свою маму, в конечном счете она уступала. Мы обнимались и я уходила довольная, что дала что-то моей матери. Но на самом деле в этих встречах было мало души, я просто была сильней, от чего ей становилось все гнусней и она злилась на меня.

Теперь я больше слушаю. Я просто прихожу к ней и слушаю, что она говорит. В начале она высказывала мне все свои недовольства, как ей тяжело и что с ней случилось за это время. А я просто слушала или задавала уточняющие вопросы. Потом мы все больше и больше стали вспоминать прошлое, мое детство, мамину юность и конечно же папу. Папу мы оба вспоминали и плакали и нам было хорошо. Впервые в моей взрослой жизни мама стала по-настоящему мне близким человеком. Нам стало хорошо вместе. И даже сын стал иногда ходить со мной к ней. Мы даже специально договаривались о том, что такое рассказать маме, что бы ее порадовать.

Я вспоминаю отца, как он был против моего развода, он так сильно настаивал, что бы я снова сошлась с мужем, что мы с ним сильно поссорились и до конца его дней общались мало и чисто символически, я даже часто думала, что из-за его настойчивости мне не хотелось уступать и сделать это. Хотя не в его настойчивости было дело. Ему было просто больно за меня, он хотел так помочь. Теперь я сожалею, что потеряла отца не успев простить его и не успев стать по настоящему близкими к концу его жизни. Этот шанс я упустила и часто теперь в мыслях общаюсь с ним и молюсь за него, надеясь, что он чувствует это, что его душа слышит меня.

Я понимаю, что очень тяжело усвоить чужие уроки, что бы понять что-то важное надо самому пройти это. Но мне хочется, что бы мой опыт дошел до тех, кто в нем нуждается и хоть немного попал в их сердце и мысли.

Моя жизнь очень переменилась. Я не знаю как назвать, то что произошло, но для меня это чудо, я стала счастливой и как мне кажется впервые в жизни по настоящему. Раньше мне всегда чего-то не хватало для счастья, даже когда все было хорошо, всегда было чувство, что нужно еще это или то. Теперь у меня есть все и даже намного больше.

Когда я начала писать это письмо, мне казалось это будет несколько поучений, которые я поняла из своего опыта, но вышла чистая исповедь. И я рада, что это написала, мое откровение и мои переживания, возможно, помогут больше чем мои поучения. Я хорошо понимаю, что молодые женщины вряд ли будут это читать и даже если прочтут им тяжело будет это понять. Но вокруг много женщин, которые испытали уже очень многое, чьи жизни надломились и они не видят выхода, и я всей своей душой хочу им помочь, ведь так горько видеть несчастья вокруг.

Я хорошо понимаю, что разводятся очень много людей и что часто люди заключают с друг другом союзы на всю жизнь с теми с кем и года не могут прожить и таким людям действительно лучше разойтись. Но когда расстаются пары, которые были созданы друг для друга, смотря на которых понимаешь, они могут прожить счастливо вместе, тогда становиться очень печально на душе. И если вы уверены, что это ваш случай, то боритесь, боритесь за себя, за свой союз. Это может будет самым сложным в жизни, но сложности дают понимание и хорошо когда такое понимание приходит когда вы вместе, а никогда вы потеряны друг для друга.

Мать, потерявшая ребёнка, как кукушка:
Ку-ку, ку-ку!- в ответ лишь тишина…
О нём напоминает всё: пейзажи и игрушки,
Затмила душу горькой боли пелена!

О мой малыш! Ты только был здесь- на руках тебя держала,
И вот уж нет тебя- растаял след во мгле…
Тебя я к сердцу прижимала, обнимала,
Но ты ушёл, оставив лишь воспоминанья мне!

Я постоянно вспоминаю те волшебные мгновенья,
Когда могла тебе я дать свою любовь.
Теперь же я как- будто нахожусь в забвенье,
В уме прокручивая сцены счастья вновь и вновь!

Любимый мой малыш! Я крепко так тебя любила,
Что одна мысль, что тебя нет, мне причиняет боль!
Ты- вечная любовь моя, и жизнь тебе свою я посвятила,
И, если б моя воля, в тот момент я заслонила бы тебя собой!

Так больно мне, когда я вижу лес, где мы с тобой гуляли-
Потоки слёз моих готовы в тот момент всю землю смыть!
А сердце разрывает горько- сладкое мерцанье-
Ты был здесь. Тебя нет. Я не могу себя простить!

Я- демон, я- не мать! Ты на моих руках оставил тело!
А я позволила. Ну как? Скажи мне, как простить себя?
Ты самый мой родной! Ты был как центр Вселенной!
Боль рвёт меня на части! Не хочу тебя терять!

И я, подобно перелётной птице, не нашедшей крова,
Ищу, мечусь, но понимаю- всё не то!
А если вдруг увижу я ребёночка другого,-
Бегу оттуда я стремглав, ведь сердце разъедает кислотой!

В своей печали безутешной я настолько опустилась,
Что проживаю день за днём, чтоб только лишь забыть!
Но, сколько ни стараюсь, ни одно мгновенье не забылось,
И я уж подошла к тому, что не хочу я дальше жить!

О мамочка моя! Действительно была ты самой лучшей!
Любила ты меня, дала всё, что могла!
Виной всему была не ты, а тот несчастный случай,
Ведь жизнь- то дар, а повелитель- то разлучница- судьба!

А мы- песка крупицы в этом буйном мире-
То волею судьбы соединит, то разлучит нас ветер перемен.
У нас не хватит сил противиться Вселенской силе,
Да и зачем? Она есть то, что управляет всем!

И эта сила в нашем мире- представитель Бога.
Она следит за тем, чтоб был порядок и любовь.
А если из чего-то мы не вынесли урока,
Она заботливо нам даст возможность обучиться вновь!

Мамуля! Я тогда был должен получить другое тело,
Вот почему тогда всё было против нас:
Врачи к нам не спешили, помощь оказали неумело-
Здесь каждый шаг и слово исполняли тот судьбы указ!

Мамуля! Дорогая! Чувствую- ты так по мне тоскуешь,
Но знай- всегда я буду рядом капелькой дождя!
Я знаю: Бог мне дал мамулю золотую!
Спасибо, мама! За всю твою любовь сердечно я благодарю тебя!
22.01.17

Рецензии

Как - то строго... "рецензия", "Отзыв"... Вы - свет, что освещает душу в мраке полной темноты... Вы - дар бесценный, что вытащит заблудший свет другой души... Вы - капля утренней росы, что жар ночной омоет и оживит... Вы помощь тех, чьё сердце так дрожит! Вы умничка!

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру - порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Мы никак не могли встретиться, всё время что-то мешало. Честно говоря, я и не торопила встречу, побаивалась бередить старую материнскую рану. А она вот так сразу, без особых вступлений, начала непростой разговор:

Меня убеждали - время лечит. Да вот что-то не получается. Всё помню, как вчера, в мельчайших подробностях. Моя беда как трофическая язва, всё так же разъедает душу, как и тогда. А ведь двенадцать лет прошло, целых двенадцать лет…

Ирина Александровна Харьковская - врач-логопед. Белый халат, зачёсанные назад волосы, большие, выразительные глаза. Красивая, немолодая женщина, пережившая страшную беду - потерю единственного сына. Но не буду пока про потерю. Буду про приобретение. У неё долго не было детей. И вдруг, когда уже не ждала, не гадала, затаился под сердцем маленький комочек, заявивший о себе восторженно и счастливо: я уже есть, я буду… Радость, ну какая же была радость! Врачи качали головами, говорили о риске, а она не хотела их слышать, знала - выносит.

Сделали кесарево. И родился у Ирины Александровны сын. Назвали Константином. Рождение ребёнка действует на женщин по-разному. Кто-то сокрушается, теперь уж какая учёба, кому-то приходится делить любовь между мужем и новорождённым, кто-то мучительно и долго привыкает к своим материнским обязанностям! Она же - ликовала! Свет в окошке - pодившийся сын. Всё стало вокруг незначительным, не важным, померкли такие ещё недавно желанные прожекты, только он, больше никто. Долгожданный первенец рос и креп на радость родителям. Закончил школу, поступил в медицинский. Вот уже и диплом «обмыли». Пришёл слегка навеселе усатый, взрослый, обнял её, подвёл к зеркалу:

Ну, матушка, разве я у тебя не красавец? А вместо радости сердце заныло. Вещее материнское сердце, сколько написано о нём, не обманешь его, чувствует. Она вдруг отчётливо ощутила, что всё в жизни сын уже сделал, уже ничего больше не будет, ничего… Мысль: он не будет жить - была такой ясной и сформулированной, что Ирина Александровна прикрыла рукой рот, боясь, что страшные слова произнесутся сами. Потом забыла и не вспоминала до самого отъезда сына на Волгу. Группа выпускников, дипломированные врачи, ехали под Астрахань позагорать, накупаться, порыбачить. Загрузили её автомобиль под завязку, палатки, спальные мешки, коробки с консервами, да ещё она целое ведро беляшей напекла им в дорогу. Вела машину уверенно, спокойно, а сердце ныло, не хотело расставания. А вот и всё.

Ну, матушка, не скучай, вернусь загорелый, здоровый и дово-о-о-льный.

Костя, - сказала она тихо, - мне кажется, ты утонешь. - Ну, матушка, ты даёшь, чтобы я, знатный пловец, ну, надумала…

Из сердца выплеснулись те слова, из вещего материнского сердца.

…Какой же русский не любит быстрой езды! Моторка мчалась по водной глади, летела как пушинка, едва касаясь воды. Красивый юноша с удовольствием подставлял загорелое лицо солнцу.

И вдруг на полном ходу выключился мотор, лодку качнуло, и Константин вылетел из неё. Он, правда, кричал, несколько раз крикнул. С берега бросился в воду его друг Андрей Решетников, уже без сознания вытащил его на берег. Встал на колени перед умирающим другом. Взмолился, неверующий, некрещёный, никогда в Боге не нуждавшийся:

Спаси его, если Ты есть, спаси его! Константин умер.

В тот день, вернее, в ту минуту, когда это произошло, Ирина Александровна была на даче. Вдруг у неё подкосились ноги, стало пусто на сердце, такая немыслимая пустота… Села и не могла подняться. Напрасно звала её старенькая мама, просила включить телевизор. Константин умер некрещёным. И мать бросилась в храм с бедой.

Чтo делать, батюшка, сын у меня утонул.

Крещённый?

Что же вы хотите…

Потом случилось непонятное. Она ехала по делам в своём автомобиле и вдруг в районе Сущевского вала, сама не понимая почему, резко развернула машину и поехала совсем в другую сторону. Зачем? Куда? Только возле Знаменского храма у метро «Рижская» перевела дух. Вот, оказывается куда, вот, оказывается, зачем. Вошла в тишину лампадных огоньков, увидела стоящего у амвона батюшку. Упала в ноги.

Мне плохо. Помогите мне. У меня сын утонул. И опять те же вопросы:

Крещённый? - Нет.

А вы сами? - Нет тоже.

Ничего, матушка, ничего. Будем молиться… Он долго говорил с ней, он утешал её скорбь простыми словами, сострадая и плача вместе с ней. Звали священника отец Сергий Вишневский. Он и окрестил её вскоре. И стал ей духовным отцом. Теперь уже крещённая, Ирина Александровна стала молиться об утонувшем сыне. Она сама сложила молитву Божией Матери и каждый вечер плакала и молилась, молилась и плакала. Потом батюшку перевели в Ярославскую епархию, писала ему письма, он ей, когда приезжал в Москву, обязательно звонил, звонит и поныне. Ниточка молитвенной, духовной связи не прерывается.

А в храм пришёл новый батюшка, отец Феодор. И он принял на себя боль несчастной матери. Он-то и сказал, что где-то, то ли в Троице-Сергиевой лавре, то ли в Духовной академии есть икона «Спасительница утопающих». Хорошо бы найти её, если получится. Ещё бы не получилось! Она седлает своего «коня» и гонит его в сторону Сергиева Посада. В растерянности ходит по монастырскому двору, спрашивает про икону, на неё смотрят с удивлением, разводя руками. Уехала ни с чем. Потом поехала опять, мысль об иконе не давала покоя. Пытается попасть в Духовную академию, может там знают, но через проходную пускают не всех. На третий раз она всё-таки попала. По длинному академическому коридору вошла в какой-то кабинет.

Простите, я ищу икону «Спасительница утопающих».

Человек за столом недоуменно смотрел на неё. - У меня сын утонул, я хочу приложиться к ней. Дверь была приоткрыта.

Александр! - окликнул человек проходящего мимо семинариста, - Александр, нет ли у нас в музее иконы «Спасительница утопающих»?

Есть, - ответил семинарист, - в четвёртом зале. И вот её уже ведут к иконе.

Небольшая. Лик Божией Матери скорбен и задумчив. Она прижимает к себе Богомладенца, а он щёчкой прильнул к Матери, доверчиво и кротко. Вот она какая, «Спасительница утопающих». Ирина Александровна встала перед ней на колени и молилась, молилась. Потом достала из сумки листочек с молитвой, которую сама сложила, и положила этот листочек за икону.

Матушка, - семинарист Александр стоял рядом. - Матушка, у вас беда какая-то?

Сын утонул, в Волге…

В Волге? ! - вскрикнул Александр, - в Волге! Я же, матушка, сам в Волге тонул.

Рассказал. Чудесный летний день. На моторке поехали на прогулку. На середине реки решили бросить якорь, нога Александра запуталась в тяжёлых цепях и он улетел вместе с якорем в воду.

Помню, как диск солнца такой яркий, пронизывающий воду, стал темнеть и удаляться. Я пошёл ко дну. Взмолился! А разве до того вспоминал о Боге? Жизнь прожигал, о будущем не думал. Взмолился: «Помоги Господи, если спасёшь меня, всю оставшуюся жизнь Тебе служить буду». И боль страшная, кусок мяса на ноге вырвало якорем и я освободился от его пут. Кровь, боль страшная, но жив…

Он сдержал слово. Поступил в семинарию. Теперь вот закончил её и служит на приходе под Саратовом. Интересно: семинарист Александр шёл мимо раскрытой двери именно в ту минуту, не раньше, не позже. И он, именно он, переживший страх утопающего человека, подвёл Ирину Александровну к иконе. Для неё это было Божиим промыслом. А для него?

Спасибо, вы ведь мне путь к иконе указали. Я и не вспоминал о ней. Теперь буду каждый день приходить сюда и прикладываться.

С тех пор она приезжает сюда постоянно. Её уже знают, разрешают приложиться к иконе. Один раз церковно-археологический кабинет оказался закрытым и одна из сотрудниц музея вынесла икону Ирине Александровне. - Прикладывайтесь. Здесь её принимают тепло, участливо, сострадая. Здесь, у иконы, она отогрела своё изболевшееся сердце, здесь первый раз примерила к себе мысль о том, что жизнь продолжается, и она должна жить памятью сына, своей работой, своими непростыми земными проблемами. И здесь она вымолила себе сон.

Яркая зелень лугов, цветы, бирюзовое небо. Пиршество красок, от которых щурятся глаза и ликует сердце. И её сынок маленький, весёлый, непоседливый. Они бегают по прекрасному лугу, и так им сладко, так хорошо, так беззаботно. Проснулась с лёгким сердцем и с лёгким сердцем прожила день. Отсвет того красивого сна осветил истомившуюся душу. Ему хорошо там… Вскоре к ней пришёл друг Константина, Игорь Заика.

Я хочу окреститься, Ирина Александровна, будьте моей крёстной матерью.

Она согласилась. Потом пришёл Руслан Ершов с женой Ольгой с той же просьбой. Потом крестился Андрей Решетников, кричавший в тот страшный день: «Спаси eгo!» - и разуверившийся в Божией помощи. Видимо, пример матери погибшего друга, развернувшей однажды свой «Жигуль» в сторону храма, оказался единственно правильным в этой непростой, путаной жизни, где многое становится понятным только через страдания и чёрную беду. Она стала крёстной матерью и друзьям Константина - Виктору Скопинцеву, Сергею Шарапову, Ирине Матросовой.

Сейчас у неё пятнадцать крестников. Друзья Константина, их жёны, их дети, сотрудники Детского Центра восстановительного лечения № 7, где она работает, даже бывшие одноклассники. - Может, нельзя так много? - спрашивает батюшку. - Просят, соглашайся, - благословляет.

Всех их она приводит в Знаменский храм, теперь очень любимый ею. Мать некрещёного сына, вымаливающая у Господа и Пречистой Его Матери прощение за свою близорукость, она привела к крестильной купели его друзей. Материнский долг реализовала в своих крёстных детях. А икона «Спасительница утопающих» по-прежнему её главная икона.

Я чувствую её поддержку постоянно. Бывает, подкатят думы, боль в сердце, терзаю себя, представляю, как он тонул, и вдруг как будто рука чья-то отодвигает от меня худые думы, и сердце затихает в надежде на великую Божию милость.

После рассказа Ирины Александровны я стала искать об иконе «Спасительница утопающих» хоть какие-нибудь сведения. Узнала, что недалеко от Новгород-Северска в Черниговской губернии на берегу реки Десны было село Леньково. И был на Десне весьма опасный водоворот. Даже опытные пловцы с большими затруднениями переплывали ту пучину.

Случалось часто, что в этот водоворот попадали огромные гружённые хлебом, баржи. Воронка засасывала их и они становились добычей бездны. И вот на этом-то опасном месте к берегу приплыла икона. Верующие люди сначала поставили икону на горе, напротив гибельного места. Потом построили храм. С тех пор все суда, шедшие по Десне, останавливались у села Ленькова, и люди шли в храм. После усердной молитвы, они бросали жребий перед чудотворным образом, кому оставаться на барже и плыть через опасный водоворот. Остальные же шли пешком по берегу и несчастья прекратились. Вот и всё, пожалуй.

А ещё говорят, что Волга в нижнем своём русле очень жестокая и непредсказуемая. Она забирает утонувшего с собой в страшную пучину и не возвращает страдающим родственникам. Кто знает, какую последнюю молитву возносил Константин Харьковский, борясь с пучиной, может просил он милости Божией Матери к своей любимой матушке. И Волга-река вернула тело сына, и оно захоронено теперь и на могилу к нему ходят все, кто любил его, кто любит и помнит. Говорят, что материнская молитва со дна моря достаёт. А я бы сказала, что материнской молитвой можно отмолить невозможное. Константин погиб некрещёным.

Мать принимает святое крещение и встаёт на молитвенный подвиг. Она молится за сына, за то, чтобы ей были дарованы силы жить. И вместо некрещёного Константина у неё появляются её крёстные дети, за которых она в ответе теперь перед Господом. И все её, теперь уже крёщеные, дети молятся за некрёщеного Константина, молятся друг за друга, и за свою замечательную крёстную мать. Она учит их любить Господа, жить по совести и не отчаиваться, никогда не отчаиваться. Потому что отчаянье - грех, отчаянье от неверия в Господа. А если с верой…

Недавно в иконной лавке Ирина Александровна купила маленькую иконочку «Спасительница утопающих». Обрадовалась несказанно. Теперь есть у неё дома свой образок, а тот другой, в Академическом музее продолжает навещать. Написанная её рукой молитва - маленький листочек - за иконой. Божия Матерь хранит этот листочек от чужих глаз, как хранит она от отчаянья материнские сердца, всегда посылая им надежду.

Н.Е.Сухинина “Куда пропали снегири?”. М., 2006 г.

Примечание . Православная практика молитвы не знает такого способа – наше обращение к Богу должно быть личным, а записка, положеная за икону, есть свидетельство маловерия, сомнения в том, что Всемогущий Господь слышит наше личное обращение.

Это письмо я пишу спустя 1 год, 7 месяцев и с тех пор, как моя жизнь разделилась на «до» и «после». К письму прилагается «Постановление о закрытие уголовного дела». Но, к сожалению, скупые строки следователя никогда не смогут передать чувства матери, потерявшей ребенка.

Мой семилетний сын Игорек очень жизнерадостный, веселый и подвижный мальчик. Редко болеющий ребенок, любящий подвижные игры и постоянно задающий массу вопросов. Так было когда-то.

Впервые «мы» переболели ветрянкой в 1,5 годика (об этом имеется запись в амбулаторной карточке,10.10.2005года). Все как у всех, вылечили и побежали познавать мир дальше. Но в 7 лет диагноз повторился (на пасхальные праздники), врач у которого мы были на приёме Стрельченко Тамара Викторовна , участковый педиатр Корсунь-шевченковской ЦРБ удивила ответом, что переболеть подобной болезнью два раза невозможно, и объяснила это тем, что первичный диагноз тогда был поставлен неверно. После болезни (сын был 10 дней дома, хотя больничный при таком диагнозе не менее 21 дня) врач поинтересовалась состоянием здоровья, но не предложила сделать анализы, чтобы проверить все ли в норме. На этом наше лечение от повторного заболевания ветрянкой закончилось.

1 июля 2011 года сын поехал к моему отцу, своему дедушке. Все было замечательно, ребенок играл, отдыхал и был под постоянным наблюдением. Но уже 15 числа утром у Игоря поднялась температура, о чем сообщил мне папа, позвонив по телефону. Папа предложил лечить внука самостоятельно, но я настояла на том, чтобы ребенка привезли ко мне. Дело в том, что мы редко расставались, он всегда был со мной рядом. И, конечно же, я не могла допустить, чтобы мой больной ребенок находился вдали от меня, хотя его дедушка очень ответственный человек. В тот же день, в 11 утра, когда сын приехал, после дороги он был очень уставшим, жаловался на боли в животике, я подумала, что это от жары и долгой утомительной дороги. Я обратилась с 11 до 12 утра с сыном в нашу больницу. На приеме был врач Конельский В.Д. в то время работавший участковый педиатром детской поликлиники Корсунь-Шевченковской РЦБ (в данный момент работает по месту приписки, г.Харьков). Осмотрев сына, ощупав живот, послушав сердце, врач предположил, что это может быть отравление. Доктор дал направление на анализ мочи и посоветовал сделать клизму, прописал лекарства, результат со сделанными анализами доктор вклеил в карточку. Лимфоузлы не осматривались! На анализ крови нас не направляли.

Придя домой, мы сделали клизму, и Игорю стало легче, температура стабилизировалась. Я облегченно вздохнула. На второй день с утра Игорек играл на свежем воздухе, ездил на велосипеде, вел себя как здоровый ребенок. Ближе к вечеру, когда мы были на улице вместе, Игорек резко повернул голову, и я увидела напухшие лимфоузлы на его шейке. Так как бабушка у меня врач-стоматолог со стажем, я спросила ее, может ли это быть то, о чем я думаю… Онко-заболевание. Бабушка подтвердила мои догадки, но старалась успокоить, говорила, что такое может быть даже от сквозняка в дороге.

На следующий день, а это было воскресенье 17 июля 2011года, я помчала с ребенком в больницу, хотела опровергнуть свою страшную догадку. Моему мальчику опять стало хуже, температура 38.3. Очередной врач -дежурный врач Гомелюк В.М. педиатр приемного отделения осмотрел ребенка и, услышав, что нет ни поноса, ни рвоты, ни других каких-либо симптомов отравления спросил, сколько раз делали клизму. Услышав ответ, что клизму делали только раз, ответил – надо делать еще. Я попросила посмотреть на увеличенные лимфатические узлы у сыночка, они меня беспокоили, но ответ был не внятным.

Я взяла инициативу в свои руки и начала просить направление на анализ крови, на что врач, нехотя его выписал, и сказал, что можно будет осуществить это завтра. Так как это был выходной. Я настойчиво просила анализ именно сегодня и именно сейчас. Мои худшие догадки оправдались, дождавшись результатов, я узнала, что лейкоцитов в крови 223. Врач не предложил госпитализацию. Потому, мы повезли Игорька с его дедушкой в детское отделение Черкасской онкологической больницы, без направления, самостоятельно. В приемной нас встретила медсестра, которая, посмотрев на ребенка, сказала, что ребенок не кровит, пришел своими ножками и не выглядит как больной, направления нет, а значит, врача она вызывать не будет.

С утра следующего дня мы направились к Несмияновой Н.В. (участковый педиатр Корсунь-Шевченковской ЦРБ), но она даже слушать нас не хотела, аргументировав это тем, что мы без талончика. Это был понедельник. В больнице были громадные очереди, ясно, что с такими анализами мы не хотели терять ни минуты, и я отправилась в детское отделение, где от врача Тараненко Ольги Федоровны получила, наконец, консультацию, внимание, а главное направление на повторный анализ крови с формулой, рентген грудной клетки и УЗД селезенки и печенки, увидев результаты она сразу же дала направление в Черкасскую онкологическую больницу.

В этот же день Черкасское гематологическое отделение приняло нас. Повторный анализ крови показал, что лейкоциты увеличились вдвое. Поставив диагноз – «острый лимфобластный лейкоз Т-клеточный» нас начали лечить, но тщетно. Моему мальчику становилось хуже.

На 5-й день лечения нам была назначена химиотерапия.

Но в 4 часа утра 22 июля 2011 года Игорька не стало. Мой ребенок сгорел за 5 дней…