Маленькие красноглазые дракончики. Урок внеклассного чтения по творчеству астрид линдгрен я хочу писать для таких читателей Линдгрен дракончик с красными глазами читать онлайн

К читателю.
Здравствуйте, дорогие мои!
Знаете, порою так хочется, чтобы сказка опять была где-то рядом, как бывает только в детстве, когда ты точно знаешь, под какой елкой живет старичок-лесовичок, а в крике совы угадываешь проделки дедушки Ау. А как иногда хочется самой стать волшебницей, ну, или, хотя бы, бабкой-Ёжкой, особенно, если ты – мама!
Вот, согласитесь, было бы чудесно: посуде велела помыться; одежде – постираться-погладится, на полки разложиться; носкам по парам разобраться, а сама – на работу полетела (на метле, конечно) быстро и без пробок.
Мечтать, конечно, очень полезно, именно поэтому появились на свет «Янины сказки», где есть и сказочные герои, но самый главный герой – обыкновенная мама. Ну, или чуть-чуть необыкновенная.

Как Маша хотела заболеть, а сама к Бабе-Яге в работницы попала
Жили-были однажды папа Василий и мама Яна. И были у них дети: старшая дочь – Мария и младший сын – Иван.
Жили не тужили: папа каждый день ходил на работу, мама провожала Машу в школу, а Ванюшку отводила в детский сад – всё своим чередом.
Однажды вечером, когда дети укладывались спать, мама задернула на окне занавески, с васильками, и стала сказку выбирать, чтобы почитать им перед сном.
Вдруг Ваня захныкал:
– Мам! У меня внутри шеи болит, глотать больно.
– Открой рот и скажи «А», – попросила мама, а сама ему в рот заглядывает.
– Красное, – расстроилась мама, – ну, ничего: будем лечить.
– А в сад завтра не пойду? – спросил Иван и тут же перестал хныкать.
– Да-а! Вот так всегда! Опять Ванька дома останется с мамой, а я – в школу ходи-ходи, учись-учись, уроки делай-делай – не жизнь, а рабство какое-то. Вот бы и мне заболеть: буду дома сидеть, есть малиновое варенье, мультики смотреть и мама рядом! – позавидовала Марья.
Мама посмотрела на Машу зелеными глазами.
Вообще-то глаза у мамы Яны были чайного цвета, чуть-чуть в них зелень пробивалась. Но когда мама сердилась, глаза у нее становились зелеными-презелеными, – это и Маша и Ваня и даже папа Вася знали прекрасно.
Так вот, посмотрела мама своими зелеными-презелеными глазами и сказала:
– Ты, Мария, брату не завидуй да хворь не зови, а в школу и в сад завтра никто не пойдет – завтра суббота.
Мама напоила Ваню теплым молоком с медом, замотала горло теплым шарфом, села рядом с кроватями и стала книжку читать – сказку «Гуси-лебеди».
Дети слушают сказку, а глаза у них так и слипаются, голос мамин, как одеяло тяжелое, окутывает, согревает.
Только что, вроде, Маша была в своей кроватке, перед глазами волновались занавески с васильками, а уже стоит она на поляне посреди леса и трава вокруг волнуется, насекомые гудят. В руке у Марии корзинка пустая, а на поляне кругом земляники видимо-невидимо – не иначе Маша за земляникой в лес пришла. Смотрит вокруг девочка и думает: «Сейчас земляники наберу – домой отнесу, вот мама обрадуется!»
Стала Маша землянику брать, а земляника такая красная, крупная, ароматная. Маша одну в рот – одну в корзинку, две в рот – одну в корзинку… Так увлеклась, что и корзинку потеряла. Зато наелась сладких пахучих ягод досыта, даже чересчур – аж живот заболел!
Поднялась Маша, оглянулась вокруг – куда идти не знает. Постояла-постояла, села на пенек – он как раз возле оказался – и от нечего делать заплакала. Слезы горючие по щекам катятся:
– Бедная я несчастная! И корзинку я потеря-а-ала, и живот боли-и-ит, и пожалеть меня некому-у-у!
Вдруг слышит Маша:
– Это кто на моей полянке земляничной по-волчьи воет, слезами заливается? – голос вроде и знакомый, да не вспомнить чей.
Поднимает она голову, а в глазах все от слез туманится. Стоит перед Машей женщина не старая, не молодая, чудно одетая – в лаптях, в переднике белом поверх рубахи длинной, а на голове платок чудно завязанный. Лицо только никак не рассмотреть – слезы так и катятся градом.
– Я, – всхлипывая, говорит Маруся, – Маша.
– Ну, вставай, Маша – работница наша. Будешь теперь у меня жить, за хозяйством моим смотреть, а по вечерам сказки рассказывать – я это, страсть как сказки слушать люблю. А не пойдешь! Так я тебя съем.
Схватила Марию за руку и потащила за собой:
– Звать меня тетей Галей будешь.
Делать нечего – стала Маша у этой тетки жить, печь топить, воду носить, обед варить, полы подметать, гусей кормить да одежду штопать, а по вечерам сказки рассказывать.
Честно сказать, плохо это у Маши все получалось. Колит дрова, а поленья в разные стороны так и прыгают, в печке гореть и то не хотят; пойдет за водой с коромыслами – или ведро утопит, или споткнется – и сама ударится и вода вся расплескается. Станет гусей кормить, а гуси как зашипят и бегут за Марусей – пару раз гусак больно-пребольно ее за ногу щипал. В общем, за что не возьмется наша Мария – все у нее не с руки выходит. Пальцы, и те все иглой штопальной исколоты. Тетка Галя только руками разводит – мол, откуда такая неумеха на ее голову выискалась.
А со сказками вот что вышло. Маша сначала хотела те сказки рассказывать, что мама ей на ночь читала, ну, там: «Лягушка-царевна», «Марья Моревна»,… А тетка Галя послушает-послушает такую сказку, да как начнет кричать: «Не то рассказываешь! Там не так всё было!» Маруся разобидится, надуется, к стенке отвернется. А тетка ей другую сказку рассказывать велит. Говорит: «А то съем!»
Хочешь не хочешь, а делать нечего. Приходится другую рассказывать.
Маша уже и «Колобка» рассказала, и «Трех медведей». Думает: «Завтра вот «Репку» расскажу, а после что делать буду? Съест меня тетка!»
Вот и день прошел в трудах да в работе. Мария, как водится, поленья нерубленные-неколотые в печь затолкала – аж чуть пожар не устроила; пыль по полу веником размела, да так, что и стены-окна запылила; воды ведер пять на тропинку вылила; котлеты сожгла, а борщ сам выкипел. Наступил вечер – время сказку рассказывать, а у Маруси нашей голова как чугунная, руки-ноги свинцом налились – не поднять, и сама дрожит вся, в одеяла кутается. Какая уж тут сказка – зубы так дробь и выстукивают.
Посмотрела тетка Галя на нее и сказала:
– Распрекрасная моя Маша, заболела ты никак? Ну, да ничего! Попей чая с малиновым вареньем, завяжи горло теплым шарфом да сказку рассказывай. А то съем!
Вскочила тут Машенька, как будто и не ее только что морозило, затопала ногами, да как закричит:
– Я домой хочу! В школу ходить хочу! Уроки учить хочу! К маме хочу-у-у! – и откуда только силы взялись.
Тетка Галя тоже с палатей поднялась, нахмурилась вся и на Марусю идет. А Маша оглянулась вокруг, схватила что под руку попалось – хотела в тетку Галю швырнуть. А под руку ей метелка попалась, которую она на место не поставила, когда пыль по избе гоняла. Метелка в ее руке завихляла-заплясала, как живая, и в дверь распахнутую рванулась. А Маруся пальцы разжать не успела и за метлой увязалась. Только глазом моргнула, а уж метла ее высоко-высоко под небесами несет. Зажмурилась Маша от страха, а глаза открыла – лежит она дома в своей родной комнате, родной постельке и занавески, такие милые с васильками на окне трепещут.
Маруся с кровати спрыгнула и первым делом на кухню побежала – услышала как мама там посудой гремит. Выбежала на кухню, да как обхватит маму руками, как прижмет к себе, а сама плачет – остановиться не может.
– Ну-ну, Маруся, что ты? Будто бы век меня не видала! Погоди вот, сейчас блинов нажарю – есть будем. Да, не заболела ли ты? – спрашивает мама и наклоняется – хочет в лоб Машу поцеловать.
Маша так и подпрыгнула:
– Что ты, мама! Я здорова! Я пойду кровать заправлю, умоюсь и зубы почищу. А после завтрака уроки сделаю – чтобы вечером время осталось с тобой побыть.
Посмотрела мама на Марусю своими чайными глазами, улыбнулась чуть-чуть с хитрецой и говорит:
– Ну, иди Маша, работница наша.
Обернулась Маруся, рот раскрыла, а мама уже у плиты хозяйничает – тесто на сковороду льет. Тесто шкварчит, а мама ловко так сковородку поворачивает – блинчики тоненькие-тоненькие выходят, как кружевные. И так Маше блинчиков этих захотелось – она забыла, что и спросить хотела, повернулась и поскорее побежала утренние дела доделывать, чтобы до завтрака успеть.
….
Вечером, когда дети уже лежали в своих постелях, мама Яна поправила им одеяла, задернула занавески с васильками и стала выбирать сказку на этот вечер:
– Может, «Лягушку-царевну» почитаем?
– Нет! – кричит Маруся.
– Ну, тогда про «Марью Моревну»?
– Нет, мама! – опять Маша отказывается, – Давай не будем сказку читать, где Баба-Яга есть. Давай, про Щелкунчика почитаем или про Золушку.
Мама улыбнулась, а в углу ее улыбки хитринка прячется:
– Ладно, – говорит мама, – давайте сегодня новую сказку начнем читать.
– А про что? – спрашивает Ванюшка.
– Про страну, куда попадают потерявшиеся дети, – ответила мама и достала с полки небольшую книжку. На ее обложке красовался старинный парусный фрегат с пушками по борту и пиратским флагом на грот-мачте.
– Пираты! – мечтательно протянул Ваня. И вдруг неожиданно спросил:
– Мам, а бывают молодые Бабки-Ёжки, ну… не старые?
– А почему ты спрашиваешь? – заинтересовалась мама.
– Понимаешь, в сказках Баба-Яга всегда же ведь старая-престарая. Но она же не могла родиться такой. Была же она когда-нибудь девочкой, играла в игрушки, колдовать училась, потом выросла, замуж вышла?
– Замуж?! – рассмеялась мама.
– Да! У нее, ведь, и дочка есть – Василиса премудрая. Помнишь сказку «Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что»? А раз дочка была, значит, и свадьба была, – рассуждает Ваня, – …а, может, у нее и сын был. Просто он ни в какую сказку не попал.
– И сын был, – то ли согласилась, то ли повторила мама. – А что, может статься, и молодые Девки-Ёжки бывают.
– И сейчас есть? – хором подскочили дети с кроватей.
А у мамы опять хитринки в глазах запрыгали:
– Давайте лучше сказку читать, а то поздно уже!

СКАЗКИ О КРАСНОМ ДРАКОНЕ Сказка первая."Герой." По деревенской дороге гордо шествовал рыжий, небритый детина.Детина нес на плечах сучковатую дубинку, лузгал семечки и нагло подмигивал пышным румяным селянкам.Селянки смущались, и румянились еще больше.Рыжий огляделся, нашарил глазами трактир и уверенно зашагал в сторону питейного заведения. - К-р-а-с-н-ы-й-Д-р-а-к-о-н, - по слогам прочитал вывеску детина, и толкнул дверь. В трактире почти никого не было, кроме пары местных пьянчужек и, собственно, трактиршика.На потолке висела унылая редкая паутина, трактирщик протирал пивные кружки серенькой тряпкой и насвистывал веселую песенку себе в усы. - Ишь ты, культурно-то как! - умилился про себя посетитель и уселся за низенький дубовый столик. - Что брать будем? - поинтересовался хозяин заведения. - Давай пока кружку пива, а дальше посмотрим. - потребовал детина развалившись на стуле. - Марта, принеси! - крикнул трактирщик, принимаясь за стаканы. Из боковой двери выплыла дочка трактирщика.Была она в темно-зеленом платье, с толстой светлой косой, несла из погреба кувшин с холодным напитком, и весело улыбалась.Рыжий подбоченился.Трактирщик многозначительно кашлянул и громко поставил стакан.Хихикнув, Марта озорно взглянула на посетителя, и убежала, закрыв за собой дверь. - Издалека идете? - начал разговор суровый папаша, - Не видел я вас раньше... -Дак я, этта, из деревни иду, из Корытина! - Радостно сообщил рыжий. - Меня, этта, Якобом кличут! -Якобом значит?А я вот Отто-трактиршик...Далековато, если пешком-то идти. И то верно, да нашлись вот добрые люди, подвезли. - Якоб покосился на крашенное в желто-коричневый цвет сарай, с гордой вывеской "Станция Краснодраконья", - А что, Отто, правда что маги из Веймена телегу придумали, что без лошади сама едет, да другие телеги за собой тащит, да дым выплевывает? - И не говорите! - Усмехнулся Отто, - И учудят ведь люди...Телега эта не простая а железная, разжигают в ней костер, а на костер котел вешают.Костер воду греет, а пар телегу двигает.А из трубы дым черный валит, да такой вонючий.Тетка Грета говорит, что у неё от дыма этого свиньи болеют, а правда это или нет - поди проверь...Хм-да, такие дела вот. Трактирщик покачал головой укоризненно и стал протирать стол все той-же тряпкой.Рыжий Якоб снова подившись про себя культурности заведения и посмотрев на тряпичных красных дракончиков - 20 медяков штука - спросил: - А что, папаша, вправду говорят, что дракон у вас здесь завелся? - И не говорите, мил человек, - Снова понесло трактирщика, - Завелся, скотина такая, три года назад: то посевы сожжет, то корову унесет, чтоб он ей подавился, прости Господи...А вы с какой целью интересуетесь?На экскурсию сходить - тридцать медных монет! Рыжий почесал в затылке: - Дак я этта, Биться с ним буду!Избавлю деревню вашу от мерзкого чудища! Отто хладнокровно оглядел "героя" и сообщил: - Ясно...Деньги вперед! - Как это,деньги вперед?!? - обомлел детина, - я ж спасать буду вас! - А так!Много вас ходит тут, спасателей-героев...Биться он с ним будет...Пожарит тебя на шашлыки наш Дракоша, а деньги кто мне отдавать будет?Вот победишь дракона, другое дело.Тут уж мы тебе сто золотых сами заплатим за помошь.А пока, извини. - Я-асно.Ну, если сто золотых...Да я из дракона котлету теперь сделаю!Подать мне его сюда!С хвостом и крыльями!По скольку у вас на базаре клыки дракона идут? - Развоевался Якоб. Трактирщик усмехнулся себе в усы и отложил серую тряпку в сторону. Погода стояла жаркая.Солнце свысока смотрело на двух прохожих и злорадно усмехалось.Густая трава доставала до пояса, вездесущие слепни, с жизнерадостным жужжанием, кругами носились вокруг Якоба.Он хлопнул по плечу, но промахнулся. - Ну и где дракон-то ваш, а? - Возмутился рыжый, охотясь за надоедливым насекомым. - Терпение, друг мой, путь героев тернист и труден! - Назидательно произнес трактирщик, поднимая к небу палец, - Пещера дракона находится в этом лесу. Войдя в лес и поплутав по заросшим мхом тропинкам, они вышли к Пещере Дракона. Пещера дракона была высокой, но не выше деревьев, с северной стороны она обросла мхом, а с южной диким хмелем.Вокруг Пещеры метров на двадцать простиралось выжженое пространство.В некотором отдалении ютились унылые обгоревшие кустики.Рядом с кустиками раскинулась живописная груда оружия.В самом низу ржавели волшебные мечи, зачарованные топоры и разящие-без-промаха-копья.Чуть выше - прямо над шпагами и мушкетами - красовались несколько ружей.В сторонке скромно лежали деревянная дубинка и одинокий белый череп. Якоб шумно сглотнул и медленно начал бледнеть, но вспомнив о ста золотых и вечной славе, утерся рукавом и храбро шагнул к пещере.Отто занял место у зарослей орешника и приготовился наблюдать.Рыжий набрался смелости и закричал во всю глотку: - Эй, ты, Дракон!А ну вылазь, я из тебя, этта, котлету буду делать! - И, в доказательство серьезности своих намерений, с силой опустил дубинку на выжженый грунт. Из отверстия медленно показалась голова дракона, вдохновенно и задумчиво жевавшего пегую коровью ногу.Дракоша от удивления проглотил ногу, и воззрился на Якоба своими яркими гранатовыми глазами.Пару раз моргнул красным морщинистым веком, раздумывая что сделать с этой букашкой.От тяжкого мыслительного процесса из ноздрей у него пошел легкий дымок.Якоб счел это началом нападения и, с боевым кличем:"Ма-амочка-а-а-а!", ринулся в бой с недругом, крепко при этом зажмурившись. Первое время дракон удивленно смотрел как рыжий колотит дубинкой по вбитому в землю стволу березки, с приколоченной к нему дощечкой(надпись гласила:"Осторожно!Дракоша! ").Но тут Якоб случайно открыл глаза и увидел над собой драконью пасть... - Мамочка! - снова пробормотал детина. Он прицелился, кинул дубинку в дракона и стремительно драпанул в заросли.Убежать далеко он не успел:дубинка попала дракону прямо в глаз,обиженный дракон выпустил в обидчика длинный язык пламени и оскорбленно уполз в пещеру.Из отверстия выплыло колечко дыма.Отто пробормотал:" Много вас тут таких ходит!" и пошел в трактир. Этим-же вечером, Якоб громко жаловался на жестокий мир,проклятых Драконов и пройдоху-трактирщика, сидя в волостной лечебнице.Лечившая его сердобольная дриада-знахарка, сочувственно цокала языком и качала зелеными ветками.За неделю это был уже третий вояка получивший ожоги... Дракоша блаженно грелся, ловя последние солнечные лучи.Пышнотелая Марта, дочка трактирщика и первая красавица на деревне, чесала у дракоши за ушной пластинкой и называла "пусей". Дракон жмурился и потягивался, как большая довольная кошка.Солнце садилось за горизонт. Отто-трактирщик пересчитывал недельную выручку от охотников за драконов.Всего оказалось два золотых, шестдесят серебрянных и двадцать медных. - Кормилец наш! - прослезился Отто и убрал деньги в сундук. За окном пронзительно загудел паровоз, подходящий к станции. Сказка вторая."Во имя науки!" По равнине с веселым шумом шел паровоз.Черные клубы дыма стелились за ним, растворяясь в воздухе.Паровоз шел из Рейгеля в Веймен, а между этими городами, затерянная в десятках таких-же станций, стояла станция "Краснодраконья.", и паровоз каждый день, ровно в 12.25 тормозил у перрона.

И потом еще много-много книг прочитала ей Эдит. Книги эти дочь пастуха брала в школе. В те времена ни дети крестьян, ни дети статарей своих книг не имели. По крайней мере, их не было у Астрид, ее брата и сестер. Понемногу она научилась читать сама и начала «охотиться» за книгами. Первой собственной книжкой маленькой Астрид была «Белоснежка». Потом появился сборник шведских литературных сказок «Среди домовых и троллей» с чудесными рисунками шведского же художника Йона Бауэра. Самой любимой из прочитанных народных сказок стала сказка о необыкновенной любви принца Хатта из Подземного Королевства и молоденькой принцессы. С особой любовью вспоминает она сказки крупнейших писателей Скандинавии - датчанина Ханса Кристиана Андерсена, сказочника из Финляндии Сакариаса Топелиуса, творившего на шведском языке, а также сказочную эпопею своей соотечественницы Сельмы Лагерлёф «Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции». Всю жизнь помнит она, какое впечатление произвели на нее сказки Андерсена «Огниво», «Маленький Клаус и Большой Клаус». А «Гадкий утенок»! Андерсен для Линдгрен - учитель и величайший гений, самый замечательный скандинавский сказочник.

Тогда, в детстве, быть может, под влиянием прочитанного, нечто сказочное мерещилось Астрид в старушках, живших неподалеку в бедных домишках, и в бродягах на проселочной дороге. А быть может, это происходило потому, что маленькие Эрикссоны были напичканы историями о привидениях и призраках, которые слышали от бабушки Иды. Вообще в роду бабушки Иды были замечательные рассказчики, с большим чувством юмора, и этот дар перешел не только к ее сыну Самуэлю Августу и внучке Астрид, но и к другим детям Эрикссонов! Брат Гуннар стал членом риксдага - шведского парламента; он писал ироничные, остроумные политические сатиры; сестра Стина стала переводчицей, Ингейерд - журналисткой. Не случайно Самуэль Август говаривал: «Удивительные у меня дети! Все работают со словами. Как могло такое получиться в одной семье?»

Детская фантазия Астрид, ее брата и сестер окрашивала их будничную жизнь в праздничные цвета, овевала ее сказочностью. Вот пример. Однажды утром, в апреле, случилось «чудо». Астрид и Гуннар зашли в свинарник посмотреть на новорожденных поросят. Подле большой свиньи на соломе теснился десяток крошечных поросят. И вдруг детям показалось, что в углу они видят еще и новорожденного зеленого дракончика с маленькими злыми глазками. А дальше уже заработала безудержная детская фантазия.

Что это такое? - спросил Гуннар.

Он был так удивлен, что почти не мог говорить.

Кажется, это дракон, - ответила Астрид. - У свиньи родилось десять поросят и один дракон.

И вот началась новая игра. Каждый день Астрид с Гуннаром носили дракончику в корзинке еду - огарки свечей, шнурки, пробки и прочее, что, как им казалось, нравится драконам. Игра продолжалась до тех пор, пока не надоела детям, и тогда дракончик «исчез». Но тем не менее прощание с ним оказалось грустным. В тот вечер свинью с поросятами выпустили на пастбище. Гуннар и Астрид присматривали за ними. Было холодно, дети замерзли. Они прыгали, чтобы согреться, и вдруг к Астрид подошел дракончик. Он приложил холодную лапку к щеке девочки. Его красные глазки были полны слез. И неожиданно - вот чудо! - он полетел. Постепенно дракончик превратился в маленькую черную точку на фоне огненно-красного солнца. А дети услыхали, что он поет, поет звонким тоненьким голоском. В тот вечер Астрид не стала, как обычно, читать сказку. Она лежала под одеялом и оплакивала зеленого дракончика.

Вот какое «чудо» Астрид придумала вместе с братом и позднее описала в сказке «Дракон с красными глазками». Именно в детстве писательницы - истоки всего ее творчества! А началось все на кухне у Кристин…

7 августа 1914 года в народной школе города Виммербю записывали в подготовительные классы новых учеников. Когда называли имя ребенка, он выходил вперед и вставал возле кафедры. Среди детей была девочка - очень живая, с косичками крендельками, в клетчатом платьице. Звали девочку Астрид Эрикссон. Когда произнесли ее имя, Астрид… заплакала. Так началась школьная жизнь Астрид в Виммербю, небольшом городке, где она уже не раз бывала с родителями на ярмарках и в церкви. Они покупали ей леденцы в той самой лавке, где позднее Пиппи Длинныйчулок дважды купит по восемнадцать килограммов леденцов…

Астрид любила школу. «Ой, до чего весело ходить в школу! - воскликнет позднее в одной из своих повестей Линдгрен. - Весело, когда у тебя есть грифельная доска, и мелки, и пенал…» А потом вздохнет: «Скорее бы каникулы».

Свою первую учительницу, старомодную, строгую, добрую лишь к детям из хороших домов, Астрид невзлюбила. Мало полезного и интересного могла рассказать она. А некоторые учителя попросту пускали в ход розги. И тем не менее, хотя учителей в книгах Линдгрен мало, они почти всегда молодые, веселые, добрые и приветливые. И наверное, этим читатели больше всего обязаны любимой учительнице, которая появилась у Астрид в третьем классе. Подумать только, учительница позволяла ребятам вылезать на крышу и сидеть там! Такое никогда не забывается! А лазать на крышу и на деревья для школьницы Астрид по-прежнему было величайшим удовольствием. И в этом увлекательном занятии с ней могла соперничать разве что подруга Анне Мари, с которой Астрид встретилась в школе. Анне Мари все называли ласково и непонятно - Мадикен. Мадикен была невероятная выдумщица. Но и Астрид ничуть не уступала ей. В сказках о привидениях, которые девочка рассказывала брату и сестрам, в ее школьных сочинениях буйно расцветала фантазия будущей сказочницы. Впоследствии Линдгрен напишет книги «Мадикен» (1968) и «Мадикен и Пимс из Юнибаккена» (1976), в которых расскажет о приключениях подруги своего детства.

Литературный дар Линдгрен привлек внимание учителя шведского языка. Можно сказать, он первый обнаружил писательский талант девочки. Не случайно все ее сочинения читали в классе вслух, а одно из них - «Жизнь в нашей усадьбе», - написанное Астрид в тринадцать лет, опубликовали в городской газете «Виммербютиднинг». После такого события девочку начали дразнить Сельмой Лагерлёф городка Виммербю и так досаждали ей, что по этой или другой причине Астрид упрямо решила: уж писательницей она во всяком случае ни за что не станет.

Зато она по-прежнему была замечательной читательницей. Когда девочке исполнилось десять лет, она записалась в школьную библиотеку, где брала на дом книги. Каких только там не было! От «Одиссеи», поэмы греческого певца Гомера, до приключенческих романов Даниэля Дефо («Робинзон Крузо»), Роберта Льюиса Стивенсона («Остров сокровищ»), Фенимора Купера («Последний из могикан»), Марка Твена («Приключения Тома Сойера», «Приключения Гекльберри Финна») и многих-многих других чудесных книг. Астрид очень нравились и научно-фантастические романы Жюля Верна, и книга Гарриэт Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Астрид не могла оторваться от книги «Остров сокровищ». И как оплакивала дядюшку Тома! Как дрожала вместе с Томом Сойером и Бекки Тэтчер в подземной пещере и как смеялась, когда пьяный отец Гека Финна полетел вверх тормашками, наткнувшись на бочонок со свининой!

Жадное любопытство девочки вызывали не только книги, но и все, что происходило в городке. В октябре 1919 года в местной газете «Виммербютиднинг» появилось объявление о том, что все желающие могут осмотреть за пять крон аэроплан и даже полетать на нем, если у них найдется сто крон. Но полетать на аэроплане смог лишь один крупный торговец, у которого оказались такие большие деньги - целых сто крон. У детей же не нашлось и пяти. Но желание осмотреть аэроплан было так велико, что школьники пошли на хитрость. Они свернули афишки красного цвета, которые разбрасывали в тот день, и по этим «билетикам», похожим на настоящие, ребят пропустили за ограждение, и они долго наблюдали за полетами. Это было потрясением.

Между тем школьная жизнь продолжалась. В реальное училище - большое красное кирпичное здание с гулкими ступенями и изречением на фасаде: «Благочестие, порядок и прилежание» - Астрид, как и другие дети Эрикссонов, пошла неохотно. Но там уже училась Анне Мари - Мадикен, - и Астрид смирилась. Училась она легко, но зубрилкой не была.

ПОД ВИШНЕЙ

Перевод Н. Беляковой

Летним вечером Анн сидит под вишней и смотрит на летающих ласточек. Вишня усыпана белоснежными цветами. Ах, какая она красивая! Ей бы стоять на небе, чтобы маленькие ангелы могли бы качаться на ее ветках. Может, она раньше и стояла на небе, а после Бог перенес ее на землю, чтобы Анн могла сидеть под ней летними вечерами. Кто знает! Может, это замечательное дерево - волшебное и умеет исполнять все желания? А никто этого не знает. Анн решает тут же попробовать. Но сразу много желать не годится, ведь у этого дерева давно никто ничего не просил, оно отвыкло исполнять желания. Нельзя сразу взять и пожелать... ну например, маленького пони. Это можно будет пожелать после, когда оно привыкнет делать все, что попросишь. Анн не хочет жадничать и решает попросить что-нибудь полегче.
- Я хочу, чтобы кто-нибудь сейчас шел по дороге, с кем бы я могла поболтать, - громко говорит она, глядя на белые цветы вишни. Анн ждет. И надо же! Всего через пять минут на дороге появляется тетя. Анн ее не знает. Наверно, она живет поблизости в пансионате.
Тетя останавливается и смотрит на Анн. Ах, какая красота: хорошенькая маленькая девочка, с мечтательными голубыми глазами, сидит под сказочно прекрасной цветущей вишней.
Анн призывно улыбается ей.
- Добрый вечер, дружочек, - говорит тетя, - ты сидишь здесь совсем одна?
- Да, - отвечает Анн, - хочешь посидеть со мной?
Анн знает, что нельзя говорить взрослым "ты". Но если нельзя говорить им "ты", то как же с ними разговаривать? А не говорить взрослым ни слова как-то неловко. И потому Анн, не раздумывая, говорит:
- Ты хочешь посидеть со мной?
Ну конечно, тетя хочет посидеть с Анн. Она с радостью садится на зеленую скамейку рядом с Анн, гладит ее по белокурой голове и спрашивает:
- Ты выглядишь такой маленькой и одинокой.
- Да, - говорит она, вздыхая, - я одинокая.
- А где же твоя мама? - спрашивает тетя.
- Моя мама умерла.
Наступает тишина.
- Бедный ребенок, - говорит наконец тетя. Анн показывает на большой белый дом в глубине сада.
- Мамочка жила там, когда была живая.
- Вот как, - участливо говорит тетя.
- Но она родилась не там, - продолжает Анн.
- Вот как, а где же она родилась?
- Никто не знает. Моя мама - подкидыш. В этом белом доме жил господин и одна госпожа. Это были мои дедушка и бабушка, понимаешь? И вот однажды утром они вышли в сад и нашли маму как раз под этой вишней.
Похоже, что тетя не очень верит этому.
- Да, да, это правда, - живо уверяет ее Анн. - Мама спала под деревом, завернутая в грязное одеяло. У дедушки и бабушки не было детей, и они были рады, что нашли мою маму.
"Да, и не такое случается", - думает незнакомая тетя.
- И узнали они, кто ее туда положил? - спрашивает тетя.
- А как ты думаешь? Точно, узнали, - отвечает Анн.
- В самом деле? И кто же это был?
- Цыгане. Они ехали ночью мимо нашего дома и везли с собой мою маму. Никто не знает, почему они положили ее под дерево. Когда маме было три года, она сидела однажды под деревом на скамейке, вот как мы сейчас. И угадай, что с ней случилось?
- Откуда же мне знать!
- Они снова приехали и забрали мою маму, ясно тебе? Схватили и запихали в свою повозку и помчались так, что только искры из-под колес летели. Ах, как бабушка плакала!
- Мне кажется, ты сидишь и выдумываешь всякие небылицы.
- И вовсе нет. Ведь это моя мама, и я все про нее знаю.
- Но ты вовсе не похожа на цыганочку, - говорит тетя, глядя на голубые глаза и золотистые волосы девочки.
- А я похожа на своего папу.
- Ну и что же потом случилось с твоей мамой?
- Мама научилась петь и плясать и делать всякие фокусы. Повсюду, куда цыгане приезжали, она плясала, а потом ходила с красной шапкой и собирала деньги.
- Надо же! - говорит тетя.
- А в это время дедушка с бабушкой искали маму повсюду, - рассказывает Анн, - у всех-превсех цыган. Но все цыганята похожи друг на друга, и найти ее было очень трудно. Но однажды вечером...
- И что же случилось в этот вечер? - с интересом спрашивает тетя.
- Однажды цыгане опять ехали по этой дороге. И мама сидела в одной повозке. Дедушку и бабушку она забыла. А когда она увидела эту вишню, то громко сказала: "Поглядите, это моя вишня".
Дедушка с бабушкой как раз сидели на этой скамейке и услыхали это. Цыгане разбили свой табор вон на том лугу. Ночью дедушка прокрался туда и украл обратно мою маму. Цыганский вожак проснулся и выстрелил в дедушку. Но дедушка спрятал маму под пиджак, пустился домой со всех ног и запер дверь на замок.
Незнакомая тетя собиралась было что-то сказать, но в это время на дороге показалась повозка, много повозок. Это катит мимо цыганский табор. Анн бледнеет. Она крепко хватает тетю за руку и кричит:
- Спаси меня! Они хотят украсть меня! Хотят отнять меня от дедушки и бабушки, как отняли маму. Спаси меня!
Тетя тоже пугается. Она думала, что Анн выдумывает небылицы, а теперь не знает, что и думать.
- Спаси меня, - шепчет Анн.
Но прежде чем тетя успевает придумать, что надо делать, Анн проворно карабкается на дерево и прячется в его цветущих ветках.
Цыганские кибитки останавливаются возле тети. Тетя хватается рукой за сердце, видно, что она сильно нервничает. Смуглый человек, сидящий в первой кибитке, помахивая в виде приветствия кнутом, спрашивает:
- Можно нам раскинуть табор вон на том лугу?
Луг вовсе не принадлежит этой тете, но она испуганно кричит:
- Нет, ни в коем случае нельзя! Уезжайте отсюда! Здесь вам останавливаться нельзя.
Цыган злобно цедит сквозь зубы:
- Мы всегда останавливались на этом лугу! Мы люди честные. Ничего не крадем.
"Ничего не крадем! - думает тетя про себя. - Только детей воруют".
- Уезжайте прочь! - визжит она.
Цыган ругается, и кибитки катят дальше. Анн быстро спрыгивает с дерева.
- Молодец, это ты хорошо сделала, - говорит она, одобрительно хлопая тетю по руке. Тетя обнимает Анн за плечи, словно защищая ее. Никто не посмеет украсть эту прелестную малышку, она защитит ее.
- А хочешь знать, что потом случилось с моей мамой? - спросила Анн.
- Конечно, хочу, - ответила тетя.
- Знаешь, мама очень любила эту вишню. И однажды вечером, сразу после того, как дедушка украл ее обратно у цыган, она залезла на нее, вот как я сейчас. Только она залезла на самую верхушку. А оттуда она вдруг свалилась и лежала на траве мертвая, белая, как цветок вишни.
- Ах, бедное дитя, - восклицает тетя с грустным видом.
Но вдруг лицо ее заливается краской, и она резко поднимается со скамейки. А Анн этого не замечает.
- На небе много таких вишен, как эта, - говорит Анн мечтательно. - И там мама с другими ангелочками качается на ветках.
- Замолчи! - возмущается тетя. - Как тебе не стыдно выдумывать такую чепуху. Ты что, хочешь, чтобы люди тебе поверили, будто твоя мама умерла маленьким ребенком?! Прощай, маленькая врушка, - говорит она и уходит быстрыми шагами.
- Моя мама правда умерла, когда была маленькая, - сердито кричит Анн ей вслед.
Но она тут же забывает про незнакомую тетю. Ведь она сидит под деревом, которое исполняет желания. Уставясь на цветы вишни, Анн громко говорит:
- Хочу маленького пони!
Она сидит и ждет. Но пони не появляется. Зато в саду появляется другая тетя с такими же мечтательными глазами и золотистыми волосами, как у Анн.
- Ну, малышка, скоро пора спать, - говорит она. - Бабушка и дедушка зовут тебя ужинать.
- Ладно, мама, я иду, - послушно говорит Анн.
Но она уходит не сразу. Цветочные лепестки падают ей на голову, но она не замечает их. Маленькая Анн сидит под вишней и смотрит на летающих ласточек.