Молитвенная одежда: Кафтан, азям, сарафан, платок, пояс…. Старинный женский головной убор

Девушкам разрешалось находиться в обществе с непокрытой головой, в отличие от замужних женщин, для которых это было большим грехом. Истоки подобных традиций, несомненно, уходят своими корнями в очень отдаленное прошлое, к которому восходит и обычай беречь косу, как сосредоточие девичьей чести, силы (вспомним обряд продажи девичьей косы перед свадьбой). Верили, что стоит подержаться за косу свахе или жениху, то можно лишиться силы воли - не "хочешь, да пойдешь замуж". Для того, чтобы коса выглядела аккуратной, волосы смазывали коровьим маслом. Смазанные волосы хорошо держали популярные у девушек виски - пряди волос, уложенные в виде петли перед ухом.

В конце XIX - начале XX вв. у чалдонок в Северном Алтае было распространено украшение косы одной или несколькими лентами, прикрепленными к первой ленте, повязывание сверху платочка "по-девичьи" под подбородком. Старинный способ - обертывание головы шалью, сложенной в виде ленты, в указанное время использовался здесь мало. Кержачки разных районов Алтая в это время еще носили сложенный с угла на угол платок, который сворачивали полосой в ладонь шириной и повязывали на лоб узлом сзади, обязательно поверх косы. Темя при этом всегда оставалось открытым. Особенно долго, до 20 - 30-х гг., этот старинный обычай сохранялся у девочек-подростков Сарасинской инородческой управы .

Повязывание платков (шалей) имело свои региональные особенности: их могли складывать более или менее широкой полосой, в зависимости от того, как это было принято в данном селе, свободно распускать концы по всей спине или заматывать в виде чалмы (рис. 17).

Рис.17. Способы повязывания кашемировых шалей во второй половине XIX - начале XX вв.: а - девичья повязка "коруной"; б - женская повязка спереди, сбоку и сзади

Среди девушек бытовал обычай носить завязанные сзади шали, спуская концы в разные стороны - один на грудь, другой - на спину. При этом в качестве украшения старались использовать и бахрому, кисти которой расправляли у висков. Особый интерес представляют те способы повязывания, которые информаторы характеризовали как "рогатые" - ведь, как известно, "рогатость" свойственна женским, а не девичьим уборам. При повивании "с рогами", "с рожками" свернутую лентой шаль накладывали на лоб. Здесь их еще раз перекручивали и, заправляя оставшиеся концы под платок, укладывали "рожки". По форме этот тюрбан действительно напоминал женские рогатые уборы. У бухтарминских старообрядок подобный способ повивания носил название "на два конца", т.к. оба конца шали закручивали вокруг головы. Однако, голову могли повязать и "на один конец", когда по очелью наматывали

только один конец, оставляя другой на спине. В указанных примерах все приемы укладывания шалей повторяли таковые в здешних женских уборах с той лишь разницей, что в последних для закрывания затылка оставляли уголок, чего в девичьих никогда не делали. Подобным образом повязывавшиеся шали девушки носили, по сообщениям информаторов, в определенных случаях - на масленицу, на полянку.

Помимо украшений кос лентами, повсеместно в Алтайском округе бытовала традиция вплетения бисерных кистей, подкосников, подвесок. Но, если в северных районах бисерные кисти были более характерны для российских из южнорусских губерний (исключение составляли кержачки Прибердья), то в Центральном, южном и Юго-Восточном Алтае такие украшения являлись типичными для старожильческого, прежде всего "поляцкого", населения (Ануйской, Алейской, Владимирской, Риддерской, Верх-Бухтарминской волостей). Кисти, как и подкосники с подвесками, состояли из плетеного шнурка, концы которого заканчивались бисерными поднизями. Все низки соединялись между собой так, что поднизь напоминала маленькую бисерную юбочку. "Полячки" убо-ульбинских сел, помимо кистей, вплетали в косы и вязаные шерстяные полоски, а также тесемки, расшитые блестками (бляшками), бахромой, пуговицами.

Обычай подтыкать спереди, под шаль, селезневые кудри, или косички, также как и цветы, бытовал в прошлом как в северных, так и в южных районах Алтая. Головной убор в виде венка из бантов, цветов зафиксирован в обрядовой одежде его надевали просватанные девушки, а также при поездке к венцу. В праздник, на Троицу, повсеместно деревенские девушки плели себе венки из живых цветов, которые затем бросали в реку либо носили весь день на голове.

Подчеркнем, что все вышесказанное в отношении девичьих уборов, относилось к так называемым "большим девушкам", т.е. тем, которым уже исполнилось 15-17 лет. Маленькие девочки обычно никаких специальных уборов не имели, хотя в некоторых селах Бухтармы старухи и вспоминали сшитые из тканей полоски, которые в старину повязывали подростками . Те девушки, которые по возрасту вышли из невест (старые девы), хотя и заплетали одну косу, но носили ее не на спине, а вокруг головы. Платок при этом продолжали подвязывать по-девичьи. Завязывать девушке самой платок по-бабьи, т.е. концами назад, считалось, особенно у старообрядцев, великим грехом, одной из примет пришествия антихриста, когда "бабы будут простоволоски, а девки самокрутки".

Отцы патриархальных семей не допускали никаких вольностей и в прическах, как-то: выстригать модные в начале XX в. пряди волос у висков - кудельки, баки.

Умерших девушек поверх расчесанных и сколотых "кустиком" волос накрывали только одним, сложенным по диагонали или распущенным, платком (кисейным покрывалом с венчиком на очелье), концы которого никак не скреплялись. Аналогичный способ набрасывания платков имел место и в свадебной обрядности. Невесту обыкновенно везли к венцу в накинутой на голове шали (покрывало), концы которой перебрасывали крест-накрест - один на спину, другой на грудь. Свадебное покрывало могли и просто набрасывать в развернутом виде, частично закрывая при этом лицо

Смена девичьего убора на женский сопровождалась особыми обрядами (так называмым окручением, «скручиванием»), которые, по мнению Н.И. Гаген Торн, имели своей целью обезвредить (закрыть) волосы невесты, вернее, заключенную в них магическую силу, опасную для рода мужа . Окручение заключалось в расплетении девичьей косы и заплетении двух прядями вниз, что значило перемену судьбы - "их стало двое", "жизнь разделилась надвое". Эти косы обертывали вокруг головы, перекрещивая спереди (на затылке не полагалось). Возможно, что наименование обряда окручение и произошло от последнего способа завертывания волос.

При окручении девичий убор дополнялся такими "женскими" деталями, что зависело от бытовавших в данном районе традиций.

Для картографирования мы выделили несколько комплексов женских уборов в зависимости от входящих в них составных частей:

1 комплекс. Платки (отрезы ткани).

2 комплекс. Сорокообразные головные уборы - сороки из одного или двух отрезов ткани, платки.

3 комплекс. Сашмурообразные головные уборы - платки, нижние шапочки: шлыкообразная; сорокообразная; типа повойника; собственно сашмура.

4 комплекс. Кичкообразные головные уборы.

5 комплекс. Наколки.

Во второй половине XIX - начале XX вв. платки-накидки, сороки спорадически встречались по всему Верхнему Приобью, сашмурообразные уборы были преобладающими, а кичкообразные бытовали у старообрядок Южного Алтая.

Платок и накинутое поверх покрывало-накидка или большой платок (1,5 Ч 1,5 м и больше) 1 комплекс - старинный, известный еще в Древней Руси, вид женского головного убора. Для изучаемого времени он зафиксирован в обрядовой (свадебной, Доленной, погребальной) одежде русских старообрядок и части сибирячек.

Любопытно, что крестьянки для обозначения верхнего, большего, платка общерусскими терминами "платок", "плат" обычно не пользовались, а больше употребляли названия, образованные от вида ткани - кашамирки (из кашемира), золотополие (затканные серебряной и золотой канителью шелковые платки). Широкоупотребляемыми были и термины "шаль", полушалок (реписоеые, дердидомовые и т.д.).

Способы ношения отмеченных выше платков и шалей были довольно разнообразны. Из них наиболее древними мы считаем набрасывание отреза ткани или платка на голову, не завязывая его. Упоминание о подобных покрывалах мы находим у Н. Небольсина, который в середине XIX в. мог наблюдать в Барнауле двух старух "с накинутыми на голову длинными кусками желтоватого ситца в виде фаты" . Уборы, в которых куски ткани или холста, будучи наброшенными на голову, не завязывались, отмечены в погребальных паушках старообрядок Южного, Юго-Восточного и Центрального Алтая. В общем случае паушками называли те головные уборы, в которых концы платка помещались сзади, т.е. проходили при этом по ушам. Умершей женщине, если она была замужем, на голову набрасывали два платка или холщевых отреза, причем концы одного из них помещали на спине, а другого - на груди. Но в обоих случаях их не завязывали, а лишь перебрасывали крест-накрест или перекручивали.

В повседневной одежде старухи Верх-Бухтарминской, Ануйской и других волостей складывали нижний платок в 2 - 3 слоя, придавая некоторую рогатость всему, вместе с верхней шалью, убору (паушки, подвязалъники). Если же надевали сашмуры, то нижний платок усиливал выпуклость обруча сашмуры. Скрепление платков (шалей) булавками или узлами мы рассматриваем как более поздние варианты описанных выше уборов. Трансформацией указанных платкообразных накидок можно считать уборы в виде 2-х небольших платков, бытовавших в Алтайском округе в праздничной и повседневной одежде в начале 30-х гг. XX в., а также в более позднее время.

В старину носили так называемые рогатые сашмуры, которые по внешнему виду напоминали сороки (2 комплекс). Их шили из прямоугольного куска полотна (44 Ч 32 см), один из краев которого загибали на 1/3 длины и закрепляли в уголках (рис. 18).

Рис. 18. Сорокообразные головные уборы: а - рогатая сашмура с косой, холст; б - погребальная кичка; в - ее крой; г, д - головной убор из розового шелка; е - его крой

В подогнутую часть вшивали свернутую жгутиком тряпочку, вследствие чего этот убор назывался еще сашмура с косой (с. Пурысево). В коллекции убо-ульбинских "полячек" А.Е. Новоселова имеется сходного покроя погребальная сорока (названа в описи кичкой), в основе которой также лежит один кусок полотна (рис. 18, б, в). По очелью она обшита кумачем, с боков пришиты завязки для укрепления на голове. По размерам и форме эта сорока соответствовала бытовавшим в данном районе кичкам, для которых она могла бы служить чехлом.

У русских старожилок Алтая зафиксированы и сорокообразные уборы, сшитые из двух кусков полотна. Так, в Причумышье, в селах по р. Верди на моленья одевали кокошники, которые состояли из двух, сшитых буквой "Т", кусков - продолговатого 10 Ч 80 см и квадратного 40 Ч 40 см. Обшив квадратный отрез по трем сторонам, продолговатый оставшимися свободными концами завязывали на затылке. Поверх кокошника накидывали вроспуск черный платок, закалывавшийся под подбородком. Аналогичные уборы бытовали и у старообрядок Среднего Приобья . К сорокообразным же уборам из двух частей относились и нарядные кокошники из Верх-Бухтарминской волости. Один такой из с. Язовая сшит из двух кусков розового шелка - прямоугольного, составлявшего заднюю часть ("хвост"), и продолговатого, составлявшего переднюю и боковые части убора; внизу вшита ситцевая подкладка (рис. 18, г, д, е). Сходного покроя сашмура, надевавшаяся однако поверх кички, зафиксирована и в погребальном костюме "полячек" с. Быструха. Задняя часть в ней присобрана на вздержку, а в налобник вшит жгутик диаметром 2 см.

Из головных уборов, отнесенных нами к сашмурообразным (3 комплекс), наиболее старинными являются те, которые сохранились в погребальном костюме. Женский погребальный убор в этом случае включал три части: шлыкообразную шапочку, повязывавшийся концами назад отрез ткани (платок) и верхнее покрывало, накидывавшееся вроспуск. Так как способы ношения и специфика использования головных накидок (платков) здесь полностью соответствует уже описанным, то в указанном уборе уделим наибольшее внимание нижней шапочке (рис. 19). Указанные шапочки сшиты очень примитивно - из одного куска холста 60 Ч 20 см, соединенного противоположными сторонами и собранного на вздержку. Макушка оставалась открытой, а вся шапочка напоминала маленькую юбочку. Нижний край ее также мог затягиваться на гашник (рис. 19, б, г).

Рис. 19. Сашмуры: а - старообрядческая погребальная шапка, б -огребальная холщовая сашмура; в - крой и технологические приемы изготовления; г - из белого холста

Для конца XIX - начала XX вв. в качестве повседневных у старообрядок и сибирячек южных районов Алтая отмечены сашмурообразные головные уборы, состоящие из сорокообразной сашмуры и повязывавшегося узлом сзади платка. Старухи и пожилые женщины часто еще надевали верхний большой платок. Указанные сашмуры, известные в литературе как сашмурыкички, шили из двух отрезов ткани разной величины и формы: продольного и квадратного. Продольной полоской обшивали с трех сторон квадратный отрез со значительной посадкой последнего (рис. 20).

После чего, сторону квадрата, оставшуюся непришитой, подгибали и, в получившийся таким образом рубец, вставляли гашник, с помощью которого убор затягивали на голове. В налобную часть, в шов соединения, вшивали скрученный из тряпочек обручен. Толщина такого обручка не превышала 1-1,5 см. Покрой этих сашмур указывает на истоки их формирования - слияние твердой основы в виде полуобруча с сорокой, у которой соединились "хвост" и "крылья". Исключительный интерес представляют те сашмуры, в которых, как и в сороках, выделялись задние части - "хвосты" (рис. 20, а, б). Действительно, как удалось выяснить, во всех районах, где были известны такие сашмуры, в прошлом бытовали сороки.

Рис. 20. Головные уборы: а - кичка из ситца, начало XX в. б -сашмура из цветастого штапеля; в - сашмура из кумача; г - сашмура из цветастого ситца; д - ее крой; е - шашмура" из бордового сатина; з - соединение "рубца" с шапочкой в разрезе.

У старожилок Южного, Центрального и Юго-Восточного Алтая бытовали сложные праздничные уборы, в которых поверх сашмур надевали сшитые из дорогих тканей кокошники, подзатыльники. Своеобразно подвязывали здесь и шали. Праздничные сашмуры по сравнению с повседневными имели более высокий обруч, который выделялся гребешком из-под платков и талей. Такие сашмуры в южных районах Алтая чаще называли кичками, хотя по покрою они не отличались от сорокообразных сашмур.

Надевавшиеся поверх кокошники имели покрой, сходный с описанными сашмурами - их выкраивали из двух кусков ткани (бархата, шелка) прямоугольной и квадратной формы. При этом квадратный отрез, присбаривая, пришивали к продольному тремя сторонами. Однако, в отличие от сашмур, кокошники в надетом виде располагались на голове несколько наклонно, за что, вероятно, в селах по Бухтарме их называли еще наклонникалги (рис. 20).

Такой наклон был обеспечен тем, что указанные, прямоугольная и квадратная, детали выкраивались по очелью по выпуклому контуру. Некоторые экземпляры кокошников, как и сашмуры, имели "хвост", что подтверждает их родственную связь с сорокообразными уборами (рис. 21).

Рис. 21. Кокошники: а - из бордового, расшитого золотом бархата б - вид снизу; в - крой; г - шов соединения первой и второй детали; д - кокошник из зеленого бархата, украшенный серебряным галуном и расшитый металлической нитью

Твердое очелье-околыш, кокошников расшивали золотыми нитками, которые получали распуская позумент. Но чаще околыш украшали просто позументными полосками или тесьмой. Подобно другим компонентам костюма, края кокошников обшивали косичками-плетешками из шерстяных, шелковых и других нитей. Столь сложные по изготовлению и украшению уборы, как кокошники, делали в селе лишь отдельные мастерицы, а за неимением таковых обращались в соседние села.

Подзатыльник, подвязываемый с тыльной стороны, закрывал волосы сзади. Он представлял собой прямоугольную полоску ткани, нашитую на стежную основу; к верхнему краю пришивали тесемки, которыми подзатыльник прикреплялся к кичке. Однако он мог пристегиваться и с помощью пуговиц и петель. Размеры подзатыльников значительно колебались - от прямоугольника (кержачки, ануйские "полячки") до почти квадрата (убо-ульбинские "полячки"). В зависимости от приемов украшений подзатыльники состояли из двух, примерно одинаковых по размерам, частей - твердой полоски и поднизи. На полоску нашивали позументную тесьму, цветной бисер; ее могли также расшивать золотой и металлическими нитями, хлопчатобумажными нитками (рис. 22).

Рис. 22.

Поднизь состояла из низок стекляруса - резунца, гаруса, бисера, мишуры, которые могли висеть в виде бахромы или переплетаться в ажурную сетку. У бухтарминских кержачек поднизь шла не сплошным рядом, а висела кистями с двух сторон подзатыльника.

Поверх сашмуры-кички, как уже отмечалось, старожилки Центрального, Юго-Восточного и Южного Алтая повязывали своеобразным способом шаль или полушалок. Если в убор не входил кокошник, тот в свернутой шали оставляли уголок для покрытия сашмуры. В этом случае использовали все те основные приемы повязывания, которые уже были описаны для девичьих уборов "на два конца", "на один конец". Когда же убор надевали в комплексе с кокошником, шаль складывали в несколько слоев до конца, пока она не превращалась в ленту, после чего ее заматывали "колесом" или, завязав узлом на затылке, распускали концы по спине. Есть свидетельства, что в прошлом у старожилок Бухтармы бытовала и специальная лентообразная повязка, повязывавшаяся по очелью узлом сзади примизенка . Эта лента состояла из украшенного позументом налобника и пришитых к нему 2-х ленточек-завязок.

Рис. 23. Сашмуры: а - из хлопчатобумажной ткани; б - из синего сатина

Нарядный головной убор "полячек" Южного Алтая относился к кичкообразным (4-и комплекс), т.к. твердую основу в нем составляла не сашмура, а кичка. В силу того, что входившие в кичкообразные уборы кокошники и подзатыльники по покрою, используемым материалам и украшениям совпадают с уже описанными для сашмурообразных, уделим основное внимание описанию кичек. Поляцкие кички представляли собой мягкие шапочки на вздержке с твердым, поперек головы, гребнем 4 - 7 см высотой. Их шили из двух прямоугольных отрезов ткани (рис. 24).

Рис. 24. Кички: а, 6 - вид спереди и сзади кички из красного ситца в - крой; г - соединение деталей кроя

Больший по размерам отрезок складывали вдвое, после чего в него вставляли кудельку из льна, шерсти или вымазанную в тесте бумагу (рис. 24, г). Затем вкладыш вместе с полотном простегивали 4-5-ю рядами параллельных строчек. Хотя полученный, таким образом, гребень мало походил на рога, такие кички называли в народе "рогатыми" и "с двумя рогами". Непростеганные части соединялись со второй, меньшей по размеру, деталью, которая прикрывала затылок. После этого края первой и второй деталей, расположенные на макушке, подгибали и вставляли гашник, который регулировал размеры шапочки в зависимости от прически. По очелью кичку обшивали полоской кумача около 0,5 см шириной, куда продергивали гашник. Таким образом, от рассмотренных выше сашмур кички отличались не только высотой твердого валика, но и покроем. В этом отношении кички оказались ближе к шлыкообразным сашмурам, от которых они, по сути дела, отличались лишь наличием высокого стеганого валика на темени.

Как уже отмечалось, кички являлись характерной принадлежностью костюмов "полячек", почему их и называли "польскими кичками". Однако бытование таких уборов отмечено нами и у старожильческого населения сел соседних Бухтарминской и Ануйской волостей. В конце XIX - начале XX вв. кички, по сообщениям информаторов, как правило, не носили повседневно, а надевали но праздникам, при посещении свадьбы, а также на покос. Их использовали при окручивании невест.

В кичкообразных уборах "полячек" особого мастерства требовало повивание головы большими шалями, которые складывали лентами способом, уже описанным выше. Варианты повивания были очень разнообразны (с "рогами", с "бантом" и другие), а сами уборы напоминали чалмы . Во всех случаях повязывание головы сводилось к тому, что концы шалей с очелья перебрасывали на спину, а затем, перекрутив их обратно на темя.

Именно уложенные различным способом концы шалей и придавали специфику всей чалмообразной повязке (с одной или двумя перекрутками и узлами, затянутыми посвободнее или потуже и т.д.). Недавно вышедшие замуж женщины ("молодухи") обильно украшали свои "чалмы" цветами, брошками и другими декоративными деталями. У пожилых - головы убирались проще: скрученную жгутом шаль переводили с очелья на спину, где ее свободные концы завязывали просто узлом. Описанные шали являлись, по-видимому, более поздними заместителями кусков льняной ткани, так как еще во второй половине XIX в. П.П. Семенов-Тян-Шанский наблюдал у "полячек" уборы, состоявшие из "низких кокошников, грациозно обернутых легкой белой повязкой.

Упомянем и еще об одной, характерной только для "полячек", детали убора - привесках (рис. 25).

Рис. 25.

Привески имели вид шнуров с петельками вверху, которыми они пристегивались к подзатыльнику. К шнуркам прикреплялись узорные низки из разноцветного бисера, внизу и вверху от которых нанизывались помпончики из гаруса разных цветов; заканчивались привески бисерными кистями.

В горнозаводской волости нами отмечен как старинный женский праздничный убор типа наколка (5 комплекс) - бэргалка, одноименный, по-видимому, основным его носителям ("бэ/е/ргалами" в Алтайском округе называли заводских рабочих из-за их ведомства Бергколлегии). Бэргалками окручивали молодух в состоятельных сибирских семьях (чалдонских). Несмотря на необычное название, сам убор представлял собой простой мягкий чепец. Состоятельность владелицы проявлялась в богатстве нашиваемых на него украшений - разнообразных кружев и украшений бантами. Под влиянием сузунских рабочих и их потомков бэргал-ки проникли и к приписным крестьянам соседней Малышевской волости. Заметим, однако, что старообрядцы края этот убор не носили, отдавая предпочтение собственным сагдмурам.

В 20 - 30-х гг. XX в. в Северной, а затем в Центральной, Южной и Юго-Восточной частях Алтайского округа интенсивно протекали процессы дальнейшей трансформации головных уборов. У кержачек и сибирячек обручок в сашмурах и повойниках стал совсем узким, а порой представлял собой лишь стеганую полоску из 2 - 3-х слоев ткани. Распространились чепцы, расшитые кружевами, бусами, блестками, которые прикреплялись к голове шпильками (отсюда наколки). Их шили из куска ткани овальной формы, присобранной на прямую полоску, в шов соединения которых вставляли матерчатый жгутик-рубчик. Наколки надевали без платка молодые женщины по праздникам и по поводу присутствия на свадьбе. Как уже отмечалось, появились и упрощенные для данной местности уборы - из одного-двух повязывавшихся на голове покупных платков, которые при этом складывались по диагонали с угла на угол.

Девушки и разведенные женщины, которые носили только один платок, завязывали узел под подбородком. Замужние женщины при выполнении работ также, как и девушки, надевали один платок, но завязывали его узлом на затылке; в праздничном и обрядовом костюме носили два платка, нижний из которых подвязывали на затылке, а верхний спереди, под подбородком .

У "полячек" Южного и Центрального Алтая в конце XIX - начале XX вв. под влиянием кержачек "рогатые" кички вытеснялись сашмурами, которые к 20 - 30-м гг. XX в. прочно заняли место в повседневном костюме. Но, однако, уборы из двух платков, наколки даже к 30-м гг. не получили здесь большого распространения, а в некоторых местах потомки "полячек" не носили их и в более позднее время. Еще до настоящего дня в различных районах Верхнего Приобья живут пожилые женщины, на голове у которых можно увидеть сашмуры с неширокими обручами, а в сундуках найти кички.

До реформы XVII в. русская церковь была едина по вере. Реформа, направленная, как указывалось, на исправление накопившихся ошибок, одновременно сближала русскую церковь с греческой, но не X - XVII вв. После реформы были введены изменения в богослужебные книги, в проведение службы, а священству предлагались облачения по новым греческим образцам.

В отношении паствы никаких специальных указаний не давалось, она должна была лишь следовать новым правилам.

Правила относительно внешнего вида прихожан оставались неизменными с апостольских времен, но они касались только покровов головы. Это не удивительно. Люди при обращении в первую очередь видят лицо и голову, в большой толпе видны именно головы, соответственно в молящейся массе людей важнее всего установить общие правила для оформления головы, что будет указывать на собрание коллектива единомышленников.

В православной традиции женщинам полагалось сохранять естественную длину волос. Об этом говорил апостол Павел в "Послании в коринфянам": "Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него, но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала?" (1 Кор. 11.16) (1).

В соответствии с учением церкви русские мужчины подстригали волосы довольно коротко, а женщины отращивали косы. В древности у многих народов, особенно на востоке, требовалось, чтобы женщины закрывали волосы, а также иногда и лицо, что укрывало их от взглядов посторонних. Это правило диктовалось представлениями о плотской греховности и было воспринято в христианстве. При этом церковь направляла помыслы людей к высокодуховным запросам. "Хочу также, чтобы вы знали, - указывал апостол, - что всякому мужу глава Христос, жене глава - муж, а Христу глава - Бог" (1 Кор. 11.3), и далее ".. муж есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа" (1 Кор. 11.7). А также: "Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытой головой, постыжает свою голову. И всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытой головою, постыжает свою голову, ибо что то же как если бы она была обритая... И так, муж не должен покрывать голову, потому, что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа " (1 Кор. 11. 5, 5, 8).

Поучения апостола указывали правила покрывания головы для замужних женщин. В русской традиции девушки ходили с открытой головой. Волосы поддерживали ленты или венки из живых цветов. Голову обвивали лентами или полосками ткани, оставляя верх открытым. Женщины напротив, должны были укрывать волосы. Для этого служили полотенчатые убрусы и платки, различные шапочки и чепчики, а также яркие красивые, собиравшиеся из нескольких частей праздничные головные уборы - сорока-кичка и кокошник. Церковь принимала народные традиции, как в покровах головы, так и в отношении платья, К посещению церкви предъявлялось одно требование - соблюдение чистоты. Для этого после принятия христианства при первых монастырях строили общедоступные бани, чтобы приходящие на богомолье принимали очищение души также и в чистоте телесной (2).

Реформы XVII-XVIII в. резко изменили установившиеся отношения. Проведение службы по новым правилам, замена двуперстного крестного знамения на трехперстное, уничтожение старопечатных книг не приняли часть священства и немалая часть паствы. Церковь и правительство начали преследовать неповиновавшихся. Тех, кто уклонялся от новой службы, наказывали и ссылали в отдаленные местности. Те, кто не хотел подвергаться репрессиям, бежали на окраины государства и за рубеж. Церковь и правительство стремились сломить сопротивление приверженцев старой веры, получивших название старообрядцы , искали способы возродить традиционную трехчастную старообрядческую иерархию.

В XVIII в. правительство проводило реформы, направленные на сближение со странами Западной Европы. При этом был задействован такой важный элемент культуры, как одежда, глубоко связанная с самосознанием народа. Специальные указы Петра I относительно костюмов имели целью визуально выделить высшее сословие и чиновничество как представителей государственного аппарата. Одновременно с принудительным навязыванием "немецкого платья" проводилось изменение внешнего облика путем лишения мужчин бороды и усов. На одном из придворных приемов царь сам начал резать бороды боярам, а в 1701 г. появилось общее запрещение носить бороды (3). Затем следуют указы 1705, 1714 г., подтверждающие распоряжение о "бритии усов и бород всякого чина людям". От них не отказывались и преемники престола, так в 1743 г. было подтверждено приказом Елизаветы "бороды и усы брить..." (4)

В отношении внешнего облика подданных правительство Петра I особые требования предъявляло к старообрядцам. Для их полной ликвидации "как врагов царя и государства" были задействованы различные средства как полицейско-административные, так экономические и религиозно-церковные. Прежде всего, священники на местах обязаны были выявлять раскольников. Для опознания тайно укрывшихся недостаточно было одного фискального сыска, требовались внешние показатели. В качестве таковых были выбраны старинные одежды. Они, к тому же, должны были подчеркнуть древность воззрений староверов. Указы предписывали раскольникам носить "платье самое старинное, с долгим ожерельем и с нашивками на грудях... шапку высокую с прорехами и петлями..., носить козыри красного сукна, для чего платье им красным цветом не носить". Верхним платьем мужчин были названы однорядка и сермяжный зипун, женщин - старинные опашни .

"Образцовое платье", предназначенное для ношения старообрядцами, было выставлено в Приказе церковных дел. Указанную одежду должны были носить мужчины и женщины как летом, так и зимой, а в противном случае с них взимался штраф. Начавшееся массовое бегство старообрядцев вынудило правительство пойти на значительные уступки, разрешив в 1716 г. жить открыто "объявив себя", но зарегистрироваться ("записные раскольники") и выплачивать двойной размер подушного оклада ("двоеданы"). Это не освобождало от "раскольничьего платья, чтобы они по тому во всех местах явны были, и они под таким предлогом нигде укрыться и от платежа положенных с них денег минуть никак не могли" (5).

Особенно болезненным для старообрядцев был запрет иметь бороды, так как их отсутствие нарушало данный Богом образ, грехом считались не только бритье, но даже стрижка усов и бороды. Такие указания шли от отцов церкви. Они принадлежали Максиму Греку, Стоглавому Собору, вошли в "Кормчую книгу". Боязнь греха и стыд вызывали отчаянное сопротивление, толкали людей на самосожжение в срубах "за небрадобритие". В качестве уступки крестьянам разрешалось в своих селениях оставаться с бородами, но при появлении в городе они обязаны были уплачивать штраф. Также при обращении по делам в присутственных местах в неуказанном виде, у них не принимали прошения. При этом в 1722 г. было повелено свыше "...чтобы фискалы непременно смотрели, кто бороды носит и не указное платье, и чтобы под видом бритья не подстригали бород, понеж стриженую бороду за целую считать надлежит" (6).

В 1751 г. появилось новое унизительное распоряжение - нашивать на верхнее платье медную бляху с надписью: "борода - лишняя тягота, с бороды пошлина взята " (7). Бляхи велено было ежегодно переменять, "дабы знать было можно платил тот год он с бороды или нет". Уклоняющимся следовало суровое наказание: бить кнутом, или рвать ноздри. И даже это последнее средство приводилось в исполнение.

Так, в Нижнем Новгороде в 1721 г. выявили 10 человек, которым, по сведениям Тайной канцелярии, было "наказание учинено, и ноздри выняты за то, что они жили потаенно в расколе и от оклада укрывались " (8). Подобные жестокие меры заставляли последователей дониконианской церкви следовать требованиям чиновников и церковников, по крайней мере в центральной части страны, и укрываться от них на окраинах. В XVIII в. отношение к староверам смягчилось, но только в начале XX в. равноправие было утверждено законом о веротерпимости (9). Однако и далее в течение XX в. противостояние двух ветвей православия продолжало сохраняться, что находило отражение в различных сторонах быта, в том числе и в одежде.

Трудности, выпавшие на долю старообрядчества, усугублялись отсутствием единства в их среде. Церковная реформа XVII в. вызвала не только протест части граждан против новообрядческой церкви и правительства, она породили разногласия и в среде противников преобразований. Наиболее существенным был вопрос об отношении к священству. В его решении старообрядцы разделились на поповцев , считавших необходимым институт священства, и на беспоповце в, после реформы Никона не признававших права священников любого ставления. Разногласия духовного плана со временем отразились в одежде священнослужителей, лиц, выполняющих эти обязанности и прихожан.

У старообрядцев первоначально проводили богослужения и выполняли требы действующие священнослужители, не признавшие реформ. В дальнейшем их сменили служители сана, порвавшие, по каким-либо причинам, с ортодоксальной церковью, так называемые беглые попы. В лагере половцев их последователи и прихожане составили согласие беглопоповцев. Спустя почти 200 лет зарубежным старообрядцам удалось восстановить трехчастную иерархию священства. По месту события это согласие получило название белокриницкое или австрийское. Оно стало быстро распространяться в России.

В русской церкви до середины XVII в. духовенство носило длинные одеяния - однорядку особого покроя из сукна и бархата зеленого, фиолетового и малинового цветов. Она имела прямой покрой с разрезом спереди и с рядом пуговиц, могла ушиваться в талии. Ворот отделывался бархатом или мехом (10). В ходе церковной реформы было предложено священникам принять новые облачения греческой церкви, которые в дальнейшем и закрепились. Беглопоповское священство могло использовать облачения различного образца.

Одежда прихожан старообрядцев отличалась не только от костюмов патриарших православных, но и у представителей различных течений старообрядчества. Петр I, как известно, был объявлен за свои деяния антихристом, а потому нововведения правительства также расценивались как "нечистые". По отношению к правительству старообрядчество разделилось на "приемлющих моление за царя " и "неприемлющих моление за царя". В одежде это проявлялось в различной степени жесткости при выборе допускаемых предметов костюма, в особенности надеваемых для молебствий.

Поповские согласия оформились за рубежом, где православные могли свободно исповедовать веру, иметь свои церкви и священство. Приверженцы этих церквей уходили из России, унося традиционную одежду предписанных им старинных образцов и, следуя примеру духовных наставников, сохраняли ее. Однако, уйдя из отечества, они обрели свободу от синодальных ограничений и, адаптируясь в новых условиях, были вынуждены воспринимать ту одежду, которую носили жители за западными границами страны. Вследствие этого могло произойти разделение гардероба на повседневный и моленный - то есть традиционный.

К настоящему времени имеются немало работ, в которых сообщается об одежде старообрядцев. Однако целенаправленного изучения моленной одежды не проводилось, тем более ее сравнительного рассмотрения по вероисповедальным течениям. Ввиду этого мы не сможем представить детально полной картины. Тем не менее, постараемся охарактеризовать костюмы более крупных групп, определить общие черты, выявить мотивы выделения моленного комплекса.

Отказавшись признать церковные реформы, старообрядцы утратили патриаршее руководство, но сохранили соборность. На соборах принимались руководящие решения, в том числе касавшиеся костюмов. Одежда определялась также постановлениями общины, их указания закреплялись в быту семей, поддерживались традицией. Уже в XVIII в. в установлениях ветковцев предписывалось: отлучение от церкви для "носящих немецкое платье и прочая нравы поганых внимающих... донежа исправятся" (11). То же подтверждалось уставом одной из общин, зарегистрированных в нач. XX в.: "При богослужении в молитвенном храме члены общины должны иметь на себе одежду длинную, в немецком платье быть при богослужении запрещается, женщины в шляпках и шапках не должны быть допускаемы в храм " (12). Иными словами, в качестве моленной одежды признавалась только народная, традиционная. Этой основной установки придерживались в общинах в соответствии с конкретными местными традициями.

Разбор особенностей костюмов по согласиям целесообразно начать с зарубежных поповцев Подунавья. В этой местности оформились церкви беглопоповцев, как самой древней ветви старообрядчества, и белокриницкого согласия, как новой митрополии. Особое внимание заслуживает женская одежда, традиционность которой сохраняется лучше, чем в мужской, но в тоже время, активнее развивается вариативность и включаются новые элементы.

В Подунавье русские мигранты составили этноконфессиональную группу, получившую наименование липоване. Поповцы и беглопоповцы проживали рядом, нередко в одних и тех же селах. Однако у них сложились разные комплексы моленной одежды (13).

Имеется два ранних описания верхнего платья липован, оставленные местными наблюдателями. Австрийский натуралист Б. Гаке в XVIII в. посетил русские селения в Буковине. Он сообщал, что женщины носят "рубашку, вышитую разноцветными шерстяными нитками по всей длине и вокруг шеи. Поверх этого носят длинное платье из тонкой шерсти, застегнутое сверху донизу на мелкие пуговицы " (14). Это описание указывает на наличие у липован косоклинного распашного сарафана . Так называли аналогичную одежду в северорусских губерниях, а в южнорусских губерниях она была известна под наименованием шубка .

Следующее свидетельство о быте русских Придунавья поступило в XIX в. от румынского наблюдателя Д. Дана. Он назвал одежду липованок верхними юбками. "Они , - писал он - высоко удерживаются с помощью шлеек, а под грудью перевязываются лентой или опояской. Спереди женщины и девушки носят цветные фартуки, которые снимают, идя в церковь " (15). Высокие юбки - это сарафанный вариант, но намека на его покрой в этом сообщении не содержится. Приведенная цитата имеет для нашей темы иное и существенное значение: в ней обозначено отличие моленного костюма от бытового.

В XX в. женщины в Подунавье имели еще другой комплект моленной одежды, состоящий из юбки и кофты, так называемая парочка. В России такой костюм в начале XIX в. вошел в быт горожан, а затем проник и в сельскую местность. Он стал особенно популярен в казачьих селениях Дона и Кубани, а затем закрепился как традиционная одежда казачек по всей стране.

Как нам удалось выяснить, в Подунавье комплекс моленной одежды с сарафаном сохраняют до настоящего времени приверженцы беглопоповского согласия, а сторонники белокриницкой иерархии носят костюмы-парочки (16).

Следует отметить, что белокриницкое согласие стало привлекать все более последователей. Одновременно наблюдалось вытеснение сарафанного комплекса костюмом, состоящим из юбки и кофты. К концу XX в. костюм парочка получал все большее сходство с городской одеждой. Молодежь воспринимала изменение фасонов в соответствии с веянием моды, но неизменно сохранялись длина юбки и рукавов. Женщины среднего и старшего возрастов шили кофту прямого покроя, а юбку -раскошенного. Кофту по традиции декорировали на полочках кружевом или лентами, по нижнему краю - тремя нашивными полосками отделки, а юбку украшали по подолу также нашивными полосками. Этот обычай сохраняется и в настоящее время.

При посещении церкви женщины обязательно надевают головной убор, одинаковый для поповцев и беспоповцев. Он включает кичку, носившуюся на Руси с глубокой древности, и платок, который завязывают или закалывают под подбородком. Эти традиционные покровы у зарубежных русских пополнил новый предмет - косяк , который одевают впервые при венчании. Косяк представляет собой особого рода косынку, сшитую из светлых тканей с тремя кисточками по углам, что придает ему как бы легкость, воздушность. Косяк не повязывают, его накладывают на кичку, укрепляя на голове завязками или заколками так, чтобы три конца свешивались по спине на одном уровне. Косяк не виден из-под платка, он не имеет ни визуальной, ни функциональной значимости, он выполняет роль знака группы, отражая духовность старообрядчества, их приверженность церкви, веру в триединство Святой Троицы (17).

Значительно меньше традиционализма сохранили мужчины. Борода и усы в XX в. перестали считаться обязательными. В повседневном быту пользуются современным городским костюмом, но при посещении храма обязательно наличие рубахи навыпуск и плетеной опояски . Верхняя одежда традиционного покроя практически вышла из употребления и сохраняется скорее как памятные семейные вещи. Верхнее платье называлось бекеша . Мы выяснили два варианта покроя: прямой под запах и приталенный с фалдами на спинке.

Рассмотренные материалы показывают, что группа русского народа, мигрировавшая за рубеж, сохраняла в качестве моленной традиционную одежду. На протяжении XVIII-XX в. она изменялась соответственно тем направлениям развития, которое имело место на основной территории России. В связи с вероисповедальными течениями у липован сложились два комплекса моленного костюма. Основанием для формирования двух вариантов моленной одежды являлись исторические условия миграции и наличие вероисповедальных различий. Тем не менее, осознавая себя единой группой, представляющей русский народ в Подунавье, липоване выделили некоторые общие элементы одежды, символизирующие их групповое единство и приверженность к старообрядчеству: головной убор у женщины и русская рубаха с опояской у мужчины, которые сохраняются до настоящего времени.

При обратном перемещении в Россию в XVIII-XIX в. липоване образовали зону компактного расселения на юго-западе страны (на территории современной Украины). По сообщениям населения в моленной одежде до начала XX в. бытовали комплексы и с сарафаном, и с юбкой в соответствии и обычаями мест выхода. Однако в течение XX в. в советском атеистическом государстве традиционные комплексы перестали воспроизводиться. В церковь начали ходить в повседневном платье, но без фартука. Лишь клирошане поддерживали церковные правила. В начале XXI в. появилась тенденция возрождения традиционного моленного костюма хотя бы для клирошан. Так, в с. Муравлевка Измаильского района традиционную одежду воссоздавали для клубной практики. Сарафаны с проймами шили без центрального шва, с заниженной слегка присборенной спинкой (18). Это местный вариант позднего комбинированного кроя, его носят в комплекте с белой кофтой. Однако приглашенный священник и его супруга, приехавшие из Приуральского региона, не посчитали возможным использовать местный традиционный комплекс в церковной службе. Они предложили северорусский косоклинный сарафан, традиционный для Приуралья и рекомендуемый старообрядческой Преображенской церковью Москвы. Его надевают певчие на клиросе и покрывают голову белым большим платком, который закалывают защипкой под подбородком и "распускают" по спине.

К XXI в. у большинства липован удержал позиции моленной одежды для женщины только головной убор. Однако сакральная значимость его элементов забылась, и вещи получили бытовое осмысление. Так кичка стала некоторым предметом гордости, так как обозначает, что ее носит замужняя женщина. Кичка считается будничным одеянием, а в праздничные дни в церковь одевают сборник . Косяк заменили косынкой или платком, сложенным "на уголок". Поэтому современная молодежь, если и знает о нем, то называет "красивой косынкой". Его назначение определяют надобностью закрыть волосы надо лбом. Большой головной платок некоторые считают "покровом от горестей" (19). Полный комплект головного убора надевают только женщины весьма преклонного возраста, остальные - лишь укрывают волосы платком.

Мужчины утратили верхнюю одежду кафтанообразного покроя и пользуются современной городской. Их моленный комплекс составляет рубашка (желательно косоворотка) навыпуск поверх брюк и опояска или поясок.

Прихожане носят на моления лестовки, каждый имеет подручник, который обычно лежит в храме на лавке.

В середине XX в. (1947 г.) из Румынии вернулась в Россию большая группа старообрядцев, которых поселили в двух отдаленных местностях: в Астраханской области и в Краснодарском крае.

Однако по мере старения членов старообрядческих общин и постепенного ухода из жизни людей, знающих правила старообрядческого календаря, религиозное рвение ослабевало тем более, что подрастающее поколение переезжало жить в города. В XVIII в. на юг Западной Сибири была сослана большая партия беглецов за рубеж, вывезенная из Польши, из районов относящихся в настоящее время к украинско-белорусскому пограничью. Эта группа по своему формированию родственна липованам, проживающим в Румынии. В Сибири переселенцы, получившие местное наименование "поляки", оказались на приграничной территории в соседстве с казаками Колывано-Воскресенской оборонительной линии. Здесь так же, как в аналогичной ситуации в зарубежье, прибывшие на крестьянские работы беглопоповцы носили соответственную одежду: сарафанный комплекс - женщины, рубаху косоворотку и порты - мужчины. Казачки ходили в церковь в парочках, а казаки - в форменном платье и с саблями (20). Этнограф М. Швецова, член Русского географического общества, описавшая в начале XX в. некоторые стороны быта "поляков", отметила, что женщины носят сарафаны, в большинстве косоклинные, но начали появляться сарафаны прямополосые, сосборенные вверху. Однако, указала она, старухи таких сарафанов не носят и в молельну в них не ходят. На богослужении они покрывали голову платком, зашпиливающимся под подбородком, надевали и сарафаны темного цвета (21). Позднее в 1930 г. Н. Гринкова изучила на юге Алтая одежду группы, расселившейся в горную местность. Она нашла, что у них наблюдалось самостоятельное изменение кроя сарафанов от "русского" косоклинного с центральным швом спереди к прямому или "московскому" на сборках. Последний начинал быстро распространяться, и женщины опасались, что молодежь перережет косоклинные сарафаны на юбки. В качестве моленных женщины сохраняли особые сарафаны, чаще всего черного цвета. В покрое рубах М. Гринкова отметила наличие деталей, присущих южнорусской этнографической группе и белорусам (22).

В Европейской части страны моленная одежда ранее всего была описана в регионе Приуралья Д.К. Зелениным у староверов Усть-Ивановского поселка (23). В начале XX в. автор отметил бытование двух комплексов одежды: "мирской", в которую включалась и праздничная, а также - "моленной", которой придерживалось старшее поколение. Ее называли "русъкой ". В церковь ходили в темном косоклинном сарафане с белой кофтой, на голове - платок. В качестве верхнего платья - кофта. Лучшая одежда представляла стандартный набор: рубаха-косоворотка поверх штанов и опояска. На всем пространстве расселения русских мужская одежда показывает неизменное единообразие по составу вещей и крайне мало различается в деталях.

В 1990-е годы в Вятском крае изучала одежду местного населения И.Ю. Трушкова (24). В этом регионе старообрядцы белокриницкого согласия сохранили сарафанный комплекс до конца XX в., передавая изустно от старших к младшим "правила" изготовления одежды. При этом, как обычно, старшие отсылаются к авторитету святых угодников и предков. "...Святые запрещают неопрятно ходить, иметь много одежды ..." "...Деды наши, праотцы запрещали нам не наше носить".

Исследовательница отмечала, что на окраинах Вятского края старинная одежда сохранялась дольше, чем в центре. Имела значение также и крепость веры. "Вышедшие в мир" заменяли косоклинные сарафаны на юбки с кофтой, головной убор - моршну, шапочку-волосник, носимую под платком, - на шелковую чехлушку, сходную с городским чепчиком (25).

В центральных районах Европейской части страны для крестьянского населения, в частности в Курской обл., до начала XX в. был характерен основной традиционный комплекс моленного костюма: для мужчин таковой составляла рубаха-косоворотка, подпоясанная поясом; для женщин - сарафан и рубашка с длинными рукавами, как правило, темного цвета, платок. Замужние под платок надевали кичку - головной убор наподобие маленькой шапочки (26).

В настоящее время старообрядческое священство продолжает разъяснять верующим правила поведения молящихся, придерживающихся поповских согласий: одежда должна быть благопристойна и скромна, как учили отцы церкви в ранние времена. Так, обращаясь к женщинам, апостол Петр увещевал: "Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы и нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа. Что драгоценно пред Богом ". (Петр. 3, 3-4) (2. В связи с празднованием 60-летия восстановления древлеправославной архиепископии еще раз рекомендовалось для посещения храмов иметь отдельную одежду неяркую по цвету, а становясь на домашнюю молитву нужно надевать одежду, в которой не занимаются обычными повседневными делами (28).

В епархиях публикуются "Правила поведения молящихся", где особенно подробно определяется одежда для женщин. Приведу основные положения: "Женщина обязана покрывать голову платком (а не шапкой или иным головным убором), который спереди не завязывается узлом, а по-особому закалывается булавкой. Платок должен быть из непрозрачной ткани, неярким и не цветастым, а скромным и приличным для молитвы и пребывания в храме. Женщина должна покрывать голову так, чтобы не было видно волос. Размер платка должен быть таков, чтобы накрывались плечи и грудь.

В дни воскресные и праздничные принято надевать платки белые, и иных светлых тонов, в дни же постные (в том числе такие, как праздники: Воздвижения Честнаго Креста, 14 сентября, и Усекновения Главы Иоанна Предотечи, 29 августа) надевают платки черные и других темных тонов. Замужняя женщина под платком должна носить еще и йникпово (кичку), - особый цчепе, который благословляет ей священник с молитвой при венчании. Женщинам предпочтительно приходить в храм в сарафане, мужчинам в рубашке поверх брюк и в кафтане. Мужчины должны опоясываться поясом сверху рубахи, а женщины - носить пояс под сарафаном.

Те христиане, которые почему-либо не имеют кафтанов или сарафанов, должны стараться их приобрести: обычно в каждом более или менее крупном старообрядческом приходе имеется кто-либо, занимающийся пошивом молитвенной одежды на заказ. Но если с особым одеянием для молитвы все же есть трудности, скажем, материальные, то для посещения храма можно довольствоваться обычной одеждой, но только она должна быть скромной, опрятной, неплотно облегающей части тела, неяркой по цвету, с длинным рукавом. Для женщин недопустимо появление в церкви без платка на голове, а также в брюках и слишком вызывающей одежде (мини-юбке, блузке с декольте, одежде из прозрачных тканей, с коротким рукавом и т.п.). Напротив, платье (юбка) должно быть длинными, значительно ниже колен, без всяких разрезов и прочих "модных украшений" внешнего мира. Будем помнить наставление Апостола, что "дружба с миром есть вражда против Бога" (Ияк. 4,4) (29).

Старообрядческая церковь, как видно из "Правил", учитывает современное положение, но по-прежнему, предъявляет к прихожанам более жесткие требования, чем новообрядческая. Однако агрессивный натиск европейского костюма усиливается с течением времени и реальная картина складывается весьма пестрая. Крупные почитаемые храмы могут отстаивать свои позиции. Так, весьма строго относятся к одежде прихожан в московской Преображенской церкви Митрополии белокриницкого согласия. В храм не допускают не только в брюках, но даже в шапке на голове вместо платка. Как мы могли отметить, более строго соблюдаются правила в небольших сельских храмах по сравнению с городскими, в отдаленных районах по сравнению с центральными, в Сибирском регионе по сравнению с Европейской частью. Наряду с этим одежда прихожан, приближенных к церкви, а особенно - поющих на клиросе в наибольшей мере отвечает правилам церковной регламентации.

Беспоповцы

Представители разных течений старообрядчества расселены дисперсно по всей стране. Но исторически сложилось некоторое географическое распределение основных согласий: поповцы численно преобладали к югу от Москвы, а беспоповцы в большей мере сосредоточивались в северном регионе. Исследователи отмечали более замкнутый образ жизни беспоповцев, их строгость и избегание общения с "мирскими". Расселение на запад и на восток при бегстве от церковно-правительственных репрессий, а также в ходе миграционных движений при заселении Сибири проходило преимущественно в лесо-таёжной зоне, предоставляющей возможности для скрытного поселения. В этих условиях меньше ощущалось влияние городской культуры и новых требований общества в отношении одежды. При выборе моленного костюма беспоповцы исходили из общехристианских представлений, рекомендаций вселенских соборов, указаний беспоповских вероисповедальных наставников и частных решений общин.

В начале XX в., когда появилась некоторая свобода выбора в отношении веры, вопросы об одежде и внешнем виде были подняты на общем съезде старообрядцев-беспоповцев различных городов России. На съезде подтверждалась необходимость следования старым традициям. Специальное внимание было уделено одеяниям наставников и других исполнителей культа. В частности, поступило предложение выработать всем наставникам единую форму одежды. Однако при обсуждении оно было отклонено из опасения, что пастыри будут выглядеть как чиновники. Съезд пришел к решению, что одежда наставников должна соответствовать общим правилам, изложенным в "Кормчей" 6-го Вселенского собора (правило 71), которым съезд давал и весьма детальные указания. Так, летняя и зимняя одежда должны быть черного цвета покроя озяма "как и ныне носят ". Верхняя одежда - покроя полукафтанья длинная, без пояса или кушака сверху. Головные уборы требовалось носить также черные, а в летнее время - низкие шляпы с широкими полями (30). В подтверждение выбора черного цвета приводились слова из книги Симеона Фессалоникийского (гл. 186): "... чтец благословляемый в сию (ризу. - В.Л.) одевается черную сущу, ради смирения..." (31). Съезд определил, что причетчики должны иметь служебные ризы и в доме, и в пути, в противном случае их следует отлучать от службы на неделю (пр. 71). И более того, как указано в "Кормчей": "Отлучен бывает по закону учаеси и обычаем Елинским придержася и на позорища ходя и играя или паче общих риз во иные облачается" (пр. 71) (32).

Не имея церкви, беспоповцы проводили службы в молельных избах. Молельня отличается от церкви отсутствием алтаря, поэтому она может быть организована даже в жилом доме, в котором выделена для этого специальная комната. Такие молельни, по нашим наблюдениям, устраивались в XIX-XX в. в домах пожилых супругов или одиноких женщин. От других домов их отличало наличие в горнице полок с иконами. Если сохранялись старопечатные книги, то их помещали на полках за занавесками. В специальных срубах-молельнях на крыше устанавливали восьмиконечный крест. Только после закона о веротерпимости, в начале XX в. появилась возможность строить специальные храмы с колокольнями, но они были немногочисленны. Приведу описание современного строения - "собора" в г. Горно-Алтайске по статье Н.И. Шутовой.

Здание "отдельное, находится во дворе жилого дома и состоит из просторной комнаты, оклеенной обоями, и прихожей с полками для одежды. Немногочисленные иконы ("икон у нас мало") расположены на угловой полке для икон, к которой во время службы прикрепляют свечи. Напротив икон, рядом с окном, сооружен аналой. Левее и ниже угловой полки с иконами - полки для книг, которых в общине также немного: не использующиеся во время службы книги обязательно закрыты полотенцем. По периметру двух стен размешаются скамейки и табуретки, а также полка для одежды. Почти вся мебель выполнена молодым старообрядческим мастером аккуратно и красиво. Руке этого же мастера принадлежит красивая резная рамка для литых маленьких иконок. Как в деревенской избе на полу -самотканые дорожки, в углу, рядом с входом - умывальник.

Приметой времени является центральное отопление, которое теоретически иметь в моленной не полагается ("вроде бы грех"), но, посоветовавшись, участники общины на это согласились ("пусть будет, не ломать же"). Решетка на окне и наличие замка также формально должны были бы считаться грехом, но по мнению верующих, в настоящее время необходимы. Таким образом, убранство моленнои - просто и, что важно, tie содержит ничего лишнего " (33). Перед посещением молельни требуется подготовка, так как чистоте душевных помыслов должен соответствовать и внешний вид. Для этого меняют одежду (дома или в молельне), обувь, моют руки.

Одежда старообрядцев таит в себе глубокий духовный смысл, определенные предметы оцениваются верующими с точки зрения христианской морали, что, в частности, способствует сохранению древних традиций кроя. Однако эти сокровенные знания уходят вместе с их пожилыми носителями. Так, на берегах Енисея пожилые женщины часовенного согласия основой кроя одежды считали квадрат. Эта форма, по их мнению, символизирует четыре стороны света. Полный комплект состоял из рубахи, сарафана, платка. Женская рубаха сшивалась ими из четырех квадратов, со стороной каждого в половину обхвата бедер: два - на перед, два - на спину. Для рукавов кроили два квадрата, складывая их пополам.

На рубаху женщины надевали одежду без рукавов, которая имеет исконно русское название - горбач . Она относится исследователями к сарафанному типу, хотя возможно носилась еще до появления сарафанов. Горбач сшивали из больших квадратов ткани в рост женщины. Ширину забирали в складки на плечах, а также посередине, закладывая их в одну сторону (справа налево). Однако в более старых вариантах кроя, какие нам удалось видеть у староверов, рубахи и горбачи имели туникообразный покрой - то есть цельное полотнище перекидывалось через стан и в нем делали прорезь для головы (34). Швы на плечах имела верхняя моленная одежда мужчин - кафтан или пониток. Он кроился с подрезом по талии. Нижняя часть собиралась в сборки, символизируя "ковчег спасенния". Автор сообщает, что в прошлом "чин моленнои одежды у староверов на Енисее предавали из поколения в поколение изустно (преданием)" (35). На современном этапе православные традиции в чине моленной одежды сохраняют только крепкие староверы. Этим мы можем объяснить схематизм в изображении кроя, представленного этой группой староверов Енисея на основании изустных сообщений. При наблюдении на более обширной территории обнаруживается, как правило, вариативность в покрое предметов одежды, реально сохраняющихся у населения.

Так, на юге Западной Сибири староверы-кержаки носили аналогичный комплекс моленнои одежды: рубаха, сарафан-горбач у женщины и рубаха, порты, кафтан у мужчины. Рубахи и сарафаны в этой местности предпочитали туникообраз-ные - переметники (сквозные ), горбачи, преимущественно черно-синего цвета. Комплекс одежды с горбачом стал в этом регионе знаком вероисповедальной группы, как бы символом кержачек (36). Однако покрой вещей не был единообразным. Более поздние варианты горбача шили с кокеткой туникообразной формы, имеющей разрез спереди. Как нам удалось выяснить, изменения происходили в начале XX в., и даже в одной семье женщины разных возрастов сменяли фасоны. Так, в 1965 г., по сообщению Лямкиной М.Г. из с. Малый Бащелак (1908 г.р.), в семье старшая из женщин носила широкий туникообразный горбач, ее дочь шила его с кокеткой, а сама Марфа Григорьевна уже надевала похожее на горбач платье с рукавами. Все варианты этой одежды обычно подпоясывались, но в молельну пестрые опояски не надевали, и свободная одежда скрывала фигуру. Также и фартук не соответствовал моленному костюму, так как считался "мирским" (37).

Варианты головных уборов различались по формам и по количеству предметов - на юге Западной Сибири носили шапочку-волосник (шамшура ), которая в Европейской части не известна. По покрою она сходна с головным убором коми. Ее отличительной чертой являлась плотная плоская лопаска спереди.

Самшуру (шамшуру ) сверху накрывали платком, который свободно свисал по плечам, или, сложенный треугольником, закалывался под подбородком. У кержаков-каменщиков женщины поверх шамшуры повязывали паушину - длинное полотенчатое покрывало черного или темно-красного цвета. Его завязывали на затылке, а концы спускали по спине. Пожилые женщины сверх паушины накладывали позатыльник - втрое покрывало, которое завязывалось спереди под подбородком, а концы свешивались вниз. Обе повязки составляли специфическую особенность головного убора кержачек горного Алтая (38).

В мужской одежде наиболее важным считалось наличие кафтана - подоболочки. Н. Гринкова наблюдала в 1930-е годы, что для беспоповцев "появиться в молельне не в кафтане, а в пиджаке, невозможно; никто не пропустит дальше притвора, и пройти вперед, как это обычно принято, и принять активное участие в пении и моленъи мужчине так одетому совершенно невозможно" (39).

"Носить мужчине кафтан" предписывалось старообрядческими соборами. Само название означало теплую верхнюю одежду, которая имела различные местные обозначения и отличалась по покрою. На Алтае употреблялись наименования: кафтан, подоболочка , или моленный халат . Более ранний покрой был прямым, без воротника (голошейка ) или со стоячим воротником, а также расширяющийся к низу с фалдами, вставками клиньев, а в позднейших вариантах - с подрезом по талии и со сборками. Кафтан имел широкие рукава и полы, запахивающиеся справа налево. В повседневном обиходе его подпоясывали, но в моленную ходили без опоясок. Одежда не имела пуговиц, но крепилась на крючки или схватки, на которые накидывали петли.

Таким образом, в Сибири сохранился до начала XXI в. старинный комплекс специального моленного костюма, древние обозначения составляющих его предметов и их традиционный покрой. Нововведения проникали в него крайне медленно, они стали наблюдаться лишь с конца XIX в. под влиянием привозившихся переселенцами новых фасонов, которые стремилась воспринимать молодежь, и чему сопротивлялось старшее поколение.

В Европейской части страны старообрядцев-беспоповцев в ближних к Сибири регионах - Поволжье и Приуралье, называли также "кержаками" по месту их раннего крупного объединения на р. Керженец. Исследования этнологов, проводившиеся в конце XX - начале XXI в., показали, что в локальных группах беспоповцев их одежда разделялась до настоящего времени на повседневную и моленную. Для последней характерны ткани неярких расцветок, хотя допускаются покупные, а также - несложный покрой. В Вятском крае, по наблюдениям И.Ю. Трушковой, "моленный" костюм состоит из рубахи, сарафана, платка у женщин, рубахи навыпуск, брюк, кафтана у мужчин. Фасоны - стилизованные традиционные. Обязательны пояса, лестовки, подручники, добротная обувь на невысоком каблуке. Есть различия в этой одежде старообрядцев по районам и по согласиям, они отражают не локальные варианты культуры, а степень сохранности исходного вида традиционного костюма, его стадии развития в зависимости от консервативности группы (40). В моленной одежде поморцев, например, сохраняется старинный косоклинный сарафан с широкими лямками, головной платок, завязывающийся на два соседних узла "под губу" или зашпиленный под подбородком. К сарафану полагаются белые рубахи северорусского типа с прямыми поликами (41).

В Пермской области старообрядцы-беспоповцы расселены в Верхнем Прикамье. Их моленную одежду удалось определить даже по до кументам XVIII в.: женщины носили дубасы с белыми рубашками. Дубас представлял собой косоклинный сарафан с передним швом во всю длину и с широкими проймами. В прошлом здесь был известен и более древний вариант - глухой дубас туникообразного покроя с небольшим вырезом для головы, а нужная ширина достигалась за счет боковых вставок. Глухой дубас с XVIII в. стал вытесняться косоклинным, но сохранялся до начала ХХ в. в погребальной одежде. Некоторые пожилые женщины до наших дней надевают домотканые синие дубасы для посещения молений, а приобщенные к собору-общине носят их постоянно. Вновь приобщенные шьют сарафаны уже из темного сатина такого же покроя. Вместе с сарафаном в прошлом надевали повойники и кокошники , что известно по документам с XVII в. Однако в конце XIX в. они, как и в Вятском крае, были заменены мягкими шапочками-моршнями или сборниками , поверх которых повязывали платок (42). Наряду с этими головными уборами на верхнем Прикамье были известны шамшуры, что считается влиянием коми (пермяков). Более заметно оно было в мужском костюме. Так, к пермяцким здесь относили синие холщевые запоныи понитки , которые под подпоясывали шерстяными поясами (43).

Своеобразный комплекс моленной одежды сложился у русских беспоповцев, живущих на территории Республики Коми в бассейне Нижней Печоры. Т.И. Дронова, изучавшая традиционную культуру этой группы усть-цилемских староверов отметила, что за годы советской власти молодое поколение стало весьма пассивно относиться к религии. Однако с возрастом к концу XX в. стали вновь обращаться к молениям и начали посещать моленные дома, а для этого восстанавливают специальный костюм. Традиционно его составляют: у женщин рукава - рубашка с прямыми поликами севернорусского типа, лапотина - косоклинный сарафан с центральным швом спереди и небольшим разрезом вверху, к нему - передник (нагрудник), повязанный по талии, и поверх всего опояска. Голову усть-цилемские женщины покрывают одним или двумя платками (44).

Как выяснила исследовательница, в XX в. традиционный комплекс пополнился новыми элементами - сарафанчиком и рубашкой - кабат. Оба они отражают нарушение древних традиций. Сарафанчик повторяет покрой городских сарафанов со сборками, который носили в 1940-1950-х годах. Он удобен в пользовании и вытесняет старинную лапотину. Фасон рубашки-кабат был принесен на Усть-Цильму одной из приезжих женщин. Рубашка длиной по щиколотку шьется с расширением книзу, имеет длинные рукава. Ее стали надевать для молений в доме, но, в нарушение традиции, используют и при выполнении хозяйственных работ. Таким образом, в этой местности при возрождении интереса к религиозной жизни происходят отступления от прежней строгости моленного костюма (45).

В западной части Русского Севера старообрядцы "поморского согласия" носили сарафаны темных тонов и более того они считали одежду ярких тонов не русского происхождения (46). К темному сарафану на лямках надевали белую рубаху, головной убор - старинную сороку, повязанную платочком, сложенным косяком. В этой местности с холодным климатом было много верхней одежды, в которой имелись сезонные отличия: кафтаны короткие и долгие из домашней шерсти, из сермяжного сукна или из понитка. Мужские кафтаны шили прямым покроем, а женские - отрезные по талии, со сборками, и в том числе подбитые ватой. Для зимнего времени шили меховую одежду преимущественно из овчины, но также кафтанообразного покроя (47).

Как видно из приведенных материалов, беспоповцы сохраняли больше старинных видов одежды, чем поповцы. В периферийной местности стойко удерживается по сей день разделение костюма на повседневный и моленный, и стороже выполняются правила для присутствующих на службе. Однако вопреки древним предписаниям не перениматъ новшеств, приходящих от других народов, в практику быта проникали заимствования. Не остались беспоповцы в стороне от исторического прогресса в производстве тканей, и от влияния городских форм и даже от некоторого развития традиций внутри локальных групп.

Подводя итог рассмотрению моленной одежды старообрядцев, следует выделить два основных комплекса, значительно различающихся между собой: элитной группы служителей культа и основной массы русского населения.

Священнослужители белокриницкого согласия имеют облачения, аналогичные священству патриаршей церкви. Почти весь комплекс был заимствован при принятии христианства, соответственно, большинство предметов имеет иноязычные обозначения и сохраняет весьма древний покрой.

Духовные руководители беспоповцев, не получая посвящения в церковный сан, не имели права носить церковные облачения. Тем не менее, и у них была одежда в некоторой мере сходная с ризой, но имеющая народный традиционный покрой, соответствующий верхнему платью, указанному в XVIII в. для раскольников. Верхней одеждой наставников служит кафтан, широко распространенный в прошлом по всей России. Мужской кафтан, как и женский сарафан, имел различные варианты покроя и много местных названий. В настоящее время преобладает поздняя форма с подрезной спинкой и сборками по талии, у беспоповцев ношение кафтана считалось, если не обязательным, то желательным также для всех мужчин присутствующих на молениях.

Для прихожан всех ветвей православия имелись в свою очередь некоторые установки относительно одежды и внешнего вида.

Среди народных правил, касающихся одежды для посещения храмов, есть несколько общих, исходящих из уважительного отношения к религии, церкви, священству. Первое из них, на которое обычно указывают верующие - "в церковь надо ходить чисто". Этому правилу отвечает использование старообрядцами подручников при поклонах, чтобы сохранять руки в чистоте для сотворения крестного знамени. В прямом смысле воспроизводится правило беспоповцами, омывающими руки при входе в храм.

Второе правило - не ходить в церковь в той одежде, в которой выполнялись хозяйственные работы. Из моленной одежды исключался фартук (кроме тех групп, где он вошел в состав праздничного костюма), а старообрядцы надевали специально выделенную одежду.

Старообрядцы, находившиеся в XVIII в. в оппозиции к церковным реформам и правительству, не приняли принудительно вводимого зарубежного костюма ("немецкого платья"). Поэтому есть основание считать, что специальный комплекс моленной одежды начал формироваться именно с этого времени. Общая установка на сохранение старой веры распространялась и на бытовые явления, в том числе на одежду, закрепляя традиции, которые в то время сложились в различных регионах страны.

В середине XIX в., когда проводились этнографические наблюдения в различных группах староверов, ученые наблюдали попытки молодежи к изменению комплексов, что обычно встречало сопротивление старшего поколения. В этот период старообрядчество противостояло уже не церковному и не правительственному реформированию, а активизации городского влияния на сельский быт. Однако этот процесс развивался. В начале XX в. отчеты священнослужителей пестрели сетованиями на нарушение правил благочестивого поведения (48). Конец XIX в. - начало следующего столетия были временем некоторых изменений в локальных моленных комплексах, в а течение XX в. имели место сокращения числа предметов, частичная утрата и вместе с тем некоторое обновление.

В настоящее время более древний по покрою состав одежды сохраняется в тех обществах, где были крепче устои веры и меньше связь с городскими административными центрами. Локальные группы старообрядцев, разбросанные по территории страны, имели более или менее ярко выраженные различия, но их объединяло общее - сохранение старинного традиционного покроя русской одежды. При общем обзоре выявляются характерные черты, присущие согласиям. Так, беспоповцы являются хранителями более древних образцов кроя: комплекс женской одежды с сарафаном-горбачом и в настоящее время встречается в Сибири, комплекс с косоклинным сарафаном - в Приуралье и на Севере. Для поповских согласий типичны комплексы с сарафаном прямополосным, а также парочки.

Отличается отношение к одежде в настоящее время внутри общин. "Приближенные к церкви" и поющие на клиросе прихожане строже относятся к своему костюму, следуя установкам своего течения. Большинство старообрядцев, живущих в городе, как показывает практика, не имеют отдельного костюма для посещения храма, а используют современную повседневную одежду. Стали обычным явлением стрижка волос у женщин и бритье бороды у мужчин. Молодежь считает возможным находиться на службе в спортивной одежде.

Таким образом, для XXI в. неизменными остаются общехристианские указания относительно внешнего вида молящихся. В первую очередь, наличие нательного крестика и пояса, которые присутствуют у верующих старообрядцев постоянно.

Обязательным является использование при молении лестовок и подручников. Женщины при входе в храм должны закрывать волосы, мужчины присутствуют на службе с непокрытой головой.

Моленная одежда сыграла важную роль в истории старообрядчества. Ее значение было особенно велико в периоды гонений, в какой-то мере способствуя объединению единоверцев и поддерживая их стойкость. Одежда становилась знаком локальных групп, символом приверженности к тому или иному вероисповедальному течению. Каждый комплекс костюма можно рассматривать как своего рода форму, в материальном воплощении выражающую духовные представления о крепости истинной веры. Хотя комплексы моленной одежды уходят из быта, необходимо отметить, что они со ставили яркую страницу в истории многовекового развития русской традиционной культуры.

Подводя итоги, следует отметить, что специальная одежда для молений присуща только пра вославным христианам. Она была выделена из праздничной. Как свидетельство особого почитания святости. Основанием для выделения моленного костюма являлись правила, идущие от апостолов, появившиеся на основании их слов. В народном понимании они согласовывались с древ ними нормами благочестивого и праведного проведения жизненного пути.

1 1-е послание к коринфянам св. апостола Павла // Апостол. "Христианская жизнь". - Клин, 2008. - С. 363.

2 Баня и печь в русской традиции - М.: Наука, 2004. - С.112-114.

3 Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. Репринтное издание. "Церковь". - М, 1995. - С. 114; Журнал для чтения. - Т. 28. - № 109. - С. 1841.

4 Полное собрание по ведомству православного вероисповедания Российской империи 1741-1743 г. Царствование государыни императрицы Елизаветы Петровны. СПб. (ПСПВПВРИ). - Т. II. № 844, ПСЗРИ. - Т. IV. № 2015, Т. V. №2871.

5 Полное собрание по ведомству православного вероисповедания Российской империи 1741-1743 г. (ПСПВПВРИ) Царствование государыни императрицы Елизаветы Петровны. - СПб. - Т. 1. - 1899. - № 298. - С. 296-297.

6 Там же. - Т. IV. = № 4034.

7 Синявский А. Отношение русской церковной власти к расколу старообрядчества в первые годы синодального управления при Петре I. - С. 226, 257-259; Н.В. Раскол - С. 297.

8 Цит. по кн.: "Старообрядчество, история и правительственное законодательство" / Ред. Р.В. Куркин. -Арзамас, 2000. - С. 25.

9 Миссионерское обозрение. - М., 1905. - № 7-8. - С. 1017-1070.

10 Настольная книга священнослужителя. - М., 1983. - Т. 4. - С. 116.

11 Абрамов И.С. Старообрядцы на Ветке. - СПб., 1907. - С. 9.

12 ГАТО. Ф. 2. Оп. 129. Д. 34. Л. 2. Цит. по кн.: Апана-сюк А.В. Старая вера в Центральном Черноземье в XVIII - начало XX в. - Курск, 2008. - С. 240.

13 См.: Липинская В.А. Одежда "русских румын" (липован) Астраханской области в общеславянском контексте // Липоване: История и культура русских - старообрядцев. - Вып. V. - Одесса, 2008. - С. 178-185.

14 В. Гаке. Hacu quet"s neuste physikalisch-politische Reisen in den jahren 1788 und 1789.... Nurnberg. 1790. S. 129-131. По статье: Бондарюк Б.М., Чучко М.К. Старообрядческое население Буковины в описании австралийского натуралиста конца ХУШ в. Балтазара Гаке // Липование: история и культура русских-старообрядцев. -Вып. 3. - Одесса, 2006. - С. 27-30.

15 Цитата приведена по статье: И.А. Шишкиной Старообрядцы: формирование общины в городе Тучкове. Традиционная одежда // Липоване... - Вып. V. - Одесса, 2008. -С. 188-89.

16 ПМ Л. 1993-1995, 2007-2008 гг.

17 Липинская В.А. Культурно-бытовые традиции русских-липован в Румынии // Русские в современном мире. Серия "Новые исследования по этнологии и антропологии". - М, 1998. - С. 322-324.

18 ПМ Л. Измаильский р-н Одесской области Украины. 2008.

19 ПМ Л. Там же.

20 Липинская В.А. Старожилы и переселенцы. Русские на Алтае XVIII-XX в. - М.: Наука, 1998. - С. 238-239.

21 Швецова М. "Поляки" Змеиногорского округа. ЗЗСОРГО. - Кн. 26. - Омск, 1899. - С. 29-31.

22 Гринкова Н.П. Одежда // Бухтарминские старообрядцы. Материалы комиссии экспедиционных исследований. Серия Казахстанская. - Вып. 17. - Л., 1930.

23 Зеленин Д.К. Черты быта Усть-ивановских староверов // Известия ОИАЭ, 1905. - Т. 21. - Вып. 3. - Казань, 1905. - С. 213.

24 Трушкова И.Ю. Традиционные костюмные комплексы Вятского края. Диссертация на соискание учен, степ. к.и.н. - Ижевск, 1997. - С. 173-174.

25 Там же. - С. 60-61.

26 Апанасенок А.В. "Старая вера" в центральном Черноземье XVIII - начало XX века. - Курск, 2008. - С. 240.

27 Апостол...-С. 203.

28 60-летию восстановления древлеправославной архиепископии. - Новозыбков, 1923. - С. 28.

29 Правила благочестивого поведения в Доме Божи-ем. Издание Донской и Казанской епархии. - 2008. - С. 11-17.

30 Труды о съезда старообрядцев всего Северо-Запада, Привисленского и Прибалтийского краев и других городов Российской империи, состоявшемся в г. Вильне 25-27 января 1906 г. - Вильна, 1906. - С. 22, 146-147.

31 Там же. - С. 147.

33 Шутова Н.И. Некоторые аспекты духовной культуры уймонских старообрядцев // Православные традиции в народной культуре восточных славян Сибири и массовые формы религиозного сознания XIX-XX вв. -Новосибирск, 2008. - С. 78.

34 ПМ Л. 1965.1970.

35 Бойко Е.Е. Внешний облик старовера в процессе богослужения // Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи. - Владивосток, 2004. - С. 31-32.

36 Фурсова Е.Ф. Женская одежда старообрядцев на юге Западной Сибири (конец XIX - начало XX в.) // Традиционная духовная и материальная культура русских старообрядческих поселений в странах Европы, Азии и Америки: Сб. науч. тр. - Новосибирск, 1992. - С. 244.

37 ПМ Л. 1965 г.

38 Гринкова Н. Указ. раб. - С. 388-389.

39 Там же. - С. 387.

40 Трушкова И.Ю. Материальная и духовная культура старообрядцев Вятского региона: особенности суще ствования в XX-XXI в. // Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи. - Владивосток, 2004. - С. 112.

41 Она же. Традиционные костюмные комплексы Вятского края. Диссертация на соискание степени канд. исторических наук. - Ижевск, 1997. - С. 64-89.

42 На путях из Земли Пермской в Сибирь. - М.: Наука, 2000. - С. 153-156,168.

43 Власова И.В. К изучению этнографических rpупп русских (юрлинцев) // ПИ. 1980-1981. - М., 1984. - С. 6ЛИПОВАНЕ история и культура русских-старообрядцев. - Выпуск 7. - Одесса, 2010.

44 Дронова Т.И. Русские староверы-беспоповцы УСТЬ-Цильмы. Конфессиональные традиции в обрядах жизненного цикла (конец XIX - начала XX вв.). - Сыктывкар, 2002. - С. 110-111.

45 Альбом "Староверы в Коми". Традиционный комплекс усть-цилемской женской одежды. (Одежда из коллекции П.Г. Бабиковой) /Ред. Т.Н. Дронова. - Сыктывкар, б/г.

46 Бернштам Т.А. Русская народная культура Поморья в XIX - начале XX в. - Л., 1983. - С. 46.

47 Там же. - С. 48-50.

48 История церкви. Документы. - Барнаул.

Каждая девушка, женщина и в современном мире, и в прошлом: совсем недавнем, и том, которое осталось в глубине веков, стремится быть красивой. Каноны красоты меняются, но желание улучшить свой вид не изменяется. Современная женщина умеет быть красивой, элегантной, ухоженной и при этом деловой. Достаточно ли одного желания и умения женщины. Современный мир диктует женщине свои правила, и если женщина идет в ногу со временем, то уже не останавливается на пол пути. Модельеры, косметологи, пластические хирурги и парикмахеры… Это помощники женщины в 21 веке… Наше время не позволяет определить точный возраст женщины, ее положение, замужем или нет…

И совсем по-другому было, кажется совсем недавно, еще в начале века двадцатого. При взгляде на женщину, каждый понимал, какого она возраста, замужем или нет…

Разница между девичьими и женскими головными уборами оставалась даже тогда, когда стал исчезать традиционный костюм. Многое можно было узнать о женщине.

До свадьбы девушка носила одну косу и девичьи головные уборы - разнообразные венцы, повязки и обручи, которые оставляли макушку головы открытой.

Причём и в этом случае форма и орнамент этих украшений, хотя и были уникальными, чуть ли не для каждого села, но подчинялись некоторым канонам. Простейшим девичьим головным убором у карел, вепсов и русских Карелии была красная лента или прямоугольный кусок ткани, сшитый из разноцветных кусков материи

Повсеместно распространенным девичьим головным убором был также так называемый «обруч» - кольцо, реже полукольцо, из луба, бересты или картона,обшитый кумачом или парчой (у старообрядцев - черным атласом). Карелы-людики иногда дополнительно украшали обруч искусственными цветами. Если материя венца украшалась шитьем из бисера или жемчуга, то превращалась, по сути, в праздничную «корону».

Открытая макушка была знаком девичества. Только в сильные морозы или в непогоду девушки целиком скрывали голову платком. У карел и русских в праздники лента или обруч дополнялись жемчужной поднизью в виде 3 или 5 воланов, в которой жемчуг нанизывался на сетку из конского волоса. Дополнительными девичьими и женскими украшениями служили жемчужные серьги.

В районах с карельским населением и соседним с ним с русским у просватанной девушки прическа и головной убор изменялись. Поднизь дополнялась жемчужной «короной» .

В старинном варианте карельской свадьбы, не испытавшей еще сильного русского влияния, девичья прическа на женскую, сменялась сразу после обряда сватовства, на стадии, ответствовавшей русскому «рукобитью».
Головной убор замужней женщины, каким бы он ни был, всегда скрывал макушку головы.

Многие головные уборы делались своими руками в течение нескольких лет. Расшивались речным жемчугом, бисером, золотой или серебряной нитью. В ход шли и атлас, и шелк, и парча. Одевали по праздникам и передавали от матери к дочери. После свадьбы волосы убирались под закрытые головные уборы. Их тоже было несколько, самыми распространёнными из них являлись кокошники, повойники, кики, сороки. В названиях старинных женских головных уборов, наверное, может разобраться только специалист: этнограф, историк…

Под влиянием русского населения у вепсов и карел распространился женский головной убор, типа кички. (Ки́ка (кичка) — древнерусский женский головной убор иногда с рогами, род повойника (сорока — без рогов, кокошник — с высоким передом). Кика представляла собой открытую корону, украшенную жемчугом, бисером и другими драгоценными камнями).

Праздничный головной убор женщин Русского Севера рубежа ХYIII- ХIХ вв - кокошник. Такие кокошники, в основном, происходили из Каргопольского уезда Олонецкой губернии. Надо упомянуть, что - головной убор-кокошник - самый, пожалуй, известный в мире. Он является символом русского национального костюма. Действительно, он использовался как праздничный головной убор, вплоть до конца 19 века, а в некоторых сёлах его одевали невесты ещё в 20-е годы 20 века.

Несмотря на единую форму, отличались стилистикой оформления, использовали и перламутровые плашки, и речной жемчуг, и белый бисер, вышивка выполнялась золотой нитью.

К сожалению, даже учёным-этнографам, достоверно неизвестно ни происхождение кокошника, ни его сакральное значение.

А в современном же мире женские головное уборы - это, пожалуй, более стильный аксессуар, нежели функциональный предмет одежды.

Головной убор женщины, когда-то возведенный нашими предками в ранг священнодействия и ритуала, постепенно утратил понимание ее глубинной сути, но шифр священнодействия продолжает в нем жить, независимо от того, понимаем мы этот шифр или нет.

В статье использован материал и фото из открытых источников.

Рассказать в одной статье о дресс-коде староверов всех согласий невозможно: сегодня герои портала «Русский мир» — староверы-беспоповцы из крупных городов Северо-Запада.

***

«Вы заметили, что у наших несовременные лица? » — спросил старовер Владимир Шамарин и тут же сам ответил на свой вопрос:

Характер и суть человека должны сочетаться с костюмом. Косоворотку или сарафан не на каждого можно надеть.

На несовременность лиц сложно не обратить внимания. Даже в обычной одежде староверы нередко выглядят как люди из другого века. Человеку, далекому от русской истории, бородачи в косоворотках могут показаться странными, эдакими «идейными ряжеными». Но веру без сохранения традиций, в том числе и в одежде, не сберечь. Потому, возможно, взгляды ревнителей древнего благочестия станут хотя бы понятнее, если мы попытаемся «прочесть» их кос-тюм. Рассказать в одной статье о дресс-коде староверов всех согласий невозможно. Мои герои — староверы-беспоповцы из крупных городов Северо-Запада.

Люди существуют в определенную эпоху, потому говорить о них в отрыве от исторического контекста неверно. Конечно, -сегодняшние староверы отличаются от своих предков, живших много веков назад, ведь внешняя жизнь влияет и на внутреннюю. Хотя у старообрядцев исстари существуют свои правила, их строгость и соблюдение — личное дело каждого. Далеко не все в повседневности одеваются по завету предков, но некоторые правила стараются соблюдать строго. Так, строгий старовер не должен «замирщаться», то есть бывать в храме иноверцев во время службы (исключение — посещение новообрядческих соборов ради поклонения чудотворным иконам — прим. авт .); обязан «соблюдать личную посуду», то есть не пользоваться с иноверцами общей, и так далее. Свои правила есть и в одежде, поскольку костюм — отражение картины мира человека, «ментальный паспорт».

По канону

— Традиционный русский кос-тюм, носившийся большинством староверов еще сто лет назад, ныне вышел из каждо-дневного употребления , — говорит историк-религиовед Дмитрий Урушев . — Он надевается только для посещения служб в храмах. В обычной жизни старообрядцы носят самую обычную одежду. Единственное правило, соблюдаемое ими в одежде, — скромность. Основа традиционного староверческого платья — русский крестьянский костюм. В XVIII веке, когда формировались старообрядческие купечество и мещанство, быт горожан мало отличался от крестьянского. Тем более что в города переселялись разбогатевшие мужики, выкупаясь из крепостной зависимости. С собой они приносили деревенские привычки, в том числе расположенность к русской одежде. В XVIII столетии старообрядцы одевались исключительно по-народному. Этого требовали и законы царской России. Например, указы Петра I предписывали староверам носить именно русское -платье, да еще и намеренно архаичного покроя — по моде чуть ли не середины XVII века. В XIX столетии старообрядцы-купцы и мещане начинают постепенно приобщаться к современной европейской одежде. Это хорошо заметно на портретах и фотографиях той эпохи. Сегодня мегаполисы уничтожили традиционную культуру. Даже если город и не раздавил деревню, городской быт полностью вытеснил крестьянский уклад. Поэтому и староверам все сложнее и труднее соответствовать древним традициям.

Покрой христианской одежды не определен церковными канонами. В прежние времена существовало множество различий в одежде между староверами разных согласий. Элементы и уровень строгости в правилах менялись от века к веку. Правила были общими среди всех согласий с поправкой на региональные особенности общин. В отдельных местностях дресс-код предков еще может соблюдаться. Кстати, староверы-поповцы с 1990-х годов стали возрождать обычай ношения повойников замужними женщинами. У беспоповцев женщины надевают повойники изредка, обычно на свадьбах. Невесте перед молебном расплетают косу, заплетают две и надевают повойник. Но после повойники надевают редко.

В прежние времена мужчины носили только порты (нижние и верхние) без ширинок, нижнюю рубаху, верхнюю косоворотку. Ни у мужчин, ни у женщин не было одежды с -короткими -рукавами. Женский костюм: нижняя длиннорукавная сорочка, сарафан, головной убор (платок, повойник), невысокие чулки. Белье не носили. И мужчины, и женщины зимой надевали зипуны, длинные шубы, шерстяные носки и чулки. Требования к обуви сегодня практически ушли в «былое и думы». А раньше мужчины должны были заправлять штаны в сапоги с высокими голенищами (в лаптях порты обвязаны). Сапоги носили на низком каблуке. У женщин сапожки были короче, каблуки тоже порицались. Туфли воспринимались как тапки, на выход обували исключительно сапоги. Наставники и причетники местами до сих пор носят сапоги. В любом случае староверческий дресс-код не догмат, а дань традиции.

Фольклорный элемент

— Ася, встречай гостей! — скомандовал зычный мужской голос, когда дверь открылась. А затем на пороге появился сам хозяин — богатырь под стать своему голосу. Ася — кошка, ее хозяин — Алексей Безгодов , старовер-беспоповец Поморского согласия, председатель .

Каким воображение рисует русского мужика? Косая сажень в плечах, борода лопатой, взгляд с хитрым прищуром, в доме — домострой, на душе — покой? Ну, значит, писать портрет Алексея Безгодова нет необходимости — он именно такой. Суровый, как сибирский мороз, горячий, как самовар, при этом заботливый и нежный с женой и детьми, несмотря на строгость. А правило не пускать в дом чужих — не догмат. Несмотря на тесноту и неустроенность, Безгодовы часто принимают гостей и весьма радушны. После визита к ним стереотипов в моей голове -поубавилось.

Алексею 40 лет, он потомственный старовер, историк, окончил РГГУ, работал в МГУ, готовится к защите кандидатской о старообрядчестве. Изучает архивы, пишет научные статьи, участвует в конференциях. Мы сидим в «кабинете» Безгодова — на кухне однокомнатной хрущевки в центре Великого Новгорода. За обеденным столом он редактирует староверческий узор в фотошопе. Перерисовывает орнаменты из старинных книг. У Алексея небольшое издательство, на свои средства он издает староверческую литературу. Обрабатывает фотографии, делает орнаменты, отправляет книги в типографию и заказчику. Пока в новой квартире идет ремонт, Алексей с супругой Натальей и четырьмя детьми живут на съемной.

Когда Алексей сделал Наталье предложение, та, к радости жениха, сказала, что хочет выйти замуж в сарафане. Жених на брачный молебен надел косоворотку. Большинство причетников венчаются в традиционной одежде. После свадьбы Безгодовы стали жить в Новгороде, родном городе Натальи. Гражданская регистрация брака для староверов не очень важна: Алексей и Наталья официально оформили отношения через полгода после венчания, а, к примеру, дед и бабушка Алексея и вовсе обошлись без ЗАГСа. Старшая дочь Безгодовых Ульяна — первоклассница. 5-летний Гурий с сестренкой Павлой ходят в садик. А младшая, Кира, пока дома — ей всего годик. Дети посещают обычный сад, школу, ходят в кружки. Ульяна занимается фольклором, Гурий рисует. Дети в семье Безгодовых впитывают правила поведения взрослых. В обычной жизни нарядами они ничем не отличаются от сверстников. В храм Гурия одевают как отца, девочек — как мать.

Алексей носит и косоворотки, и обычные рубахи с футболками. На богослужение, как и положено, надевает азям. В Москве мужик в косоворотке не диво, но в других местах происходили курьезы. В Новгороде и небольших городах Алексей Безгодов не раз слышал в свой адрес: «-ZZ-top», «Дед Мороз», «бен -Ладен». -Бывало, с кулаками нападали. На Безгодова нередко хотели посмотреть как на оживший «фольклорный элемент». Алексей с христианской кротостью терпел людское любопытство и во внимании не отказывал.

Кириллу Кожурину амплуа «фольклорного элемента» тоже знакомо и неприятно. Его возмущает стереотип далеких от старой веры людей: якобы старовер должен ходить в азямах и зипунах, хотя апостолы их точно не носили. У Кожурина, философа и писателя, любовь к прекрасному отражается в гардеробных экспериментах. Шелковые рубашки, бархатные пиджаки, атласные жилеты и, естественно, нарядные косоворотки… Стиль «денди-христианина» сочетает в себе тоску по роскоши и блеску XIX века, традиционное русское платье и богемный шик. К выбору наряда он подходит трепетно, гламурно смыкая прошлое с настоящим. Для церковных мероприятий — косоворотки, для театров (правила осуждают зрелища, но разве может философ без оперы?) — френчи…

Моленная одежда

На богослужение старовер надевает соответствующую одежду — моленную, но, выйдя в общество, ассимилируется. Староверка, поющая на клиросе в сарафане, может выбрать брюки в обычной жизни. Сегодня появление в чужой среде в сарафанах и косоворотках скорее исключение, чем правило. Лет тридцать назад требования к одежде постоянных прихожан были строже: все мужчины стояли на службе в «полуазямах» — длинных черных халатах, а женщины — в сарафанах. Хранили богослужебную одежду в храме. Черные сарафаны и платки у причетниц — наследие федосеевской традиции. В Московской общине беспоповцев у женщин голубые сарафаны и белые платки. Обычно дресс-правила распространяются только на участвующих в богослужении, остальные одеваются более свободно. Моленную одежду причетники заказывают сами, соблюдая принятые требования конкретной общины, но бывает, община закупает одежду сообща ради единообразия.

— Надо полагать, в XIX веке окончательно формируется важнейшая часть мужского староверческого гардероба — азям, обязательный атрибут моленной одежды , — объясняет Дмитрий Урушев . — Его также называют кафтаном, поддевкой, армяком, халатом и хитоном, шабуром, понитком. Длинный кафтан из черного сукна на манер великосветского фрака эффектно смотрелся с начищенными до блеска сапогами «гармошкой» или «бутылками ».

Название «азям» происходит от арабского слова «аджем», означающего любую чуждую нацию. Сегодня черный азям — обязательная одежда духовного наставника и причетников. Прообраз современного азяма — подрясник. Добротный шерстяной азям Алексея Безгодова — московского типа: отрезной по талии с многочисленными сборками. Застежка, как и положено, на левую сторону, на крючки, хотя бывают и на пуговицах.

…Голос у 55-летнего Владимира Шамарина молодой и сильный, «тренированный». И это неудивительно: Владимир на клиросе с 16 лет. Он наставник . Наставник — это, скорее, старший брат, но не посредник между -Богом и человеком. Невская обитель находится на территории Казанского кладбища, на котором когда-то хоронили и староверов. Современное «административное» здание, напоминающее замок, видно с улицы, а старый храм спрятан от посторонних глаз за могилами. Мы сидим в келье, в которой совершаются заказные службы, у входа висят азямы. В детстве Владимир ходил в обычной мирской одежде. В школе веру не афишировал, хотя близкие друзья знали. Окончил ИНЖЭКОН, работал в конструкторском бюро.

— Если я сниму азям, вы увидите, что на мне яркая бирюзовая косоворотка, — смеется Шамарин. — Азямы бывают разных фасонов. Сегодня традиции смешались. Раньше по крою можно было понять социальное положение человека: например, азямы со сборками на поясе носили женатые. Тот, что на мне — с двумя клиньями на талии, традиционно носили небрачные или вдовцы. Потому в питерской общине клирошане носят азямы такого покроя. А в нашей мос-ковской общине азямы немного другие. У меня азям холостого мужчины, хотя я женат. Это наследие федосеевской традиции. Более строго традиции соблюдаются не только в богослужебной, но и в похоронной одежде.

Исстари моленный костюм женщины у беспоповцев — это нижняя рубаха с поясом, сарафан, два платка — нижний и верхний. Моленный сарафан отличали три пары встречных складок, заложенных от ворота до середины лопаток и простроченных на спинке. Спереди сарафан застегивался на пуговицы с накидными петлями. Причем количество пуговиц должно быть кратно символическим для христиан цифрам: 30, 33, 38, 40 (правда, сарафаны с пуговицами были приняты не везде). Подол сарафана сзади должен лежать на земле, а его передняя часть не должна прикрывать носки обу-ви. Обычно моленные сарафаны шили из ткани темно-синего, темно-коричневого или черного цвета. Красный считался нескромным, для богослужений не подходил. Об этом сказано в Уставе федосеевцев 1809 года. Кирилл Кожурин неприятие красного объясняет так:

— Во-первых, федосеевцы придерживаются монашеского стиля в одеяниях, поэтому у них до сих пор преобладают темные цвета, а, во-вторых, красный цвет, по крайней мере на Севере, мог ассоциироваться со свадебным нарядом. А федосеевцы — безбрачники.

В храм сарафаны прихожанки у федосеевцев не опоясывают. Фигура молящейся должна быть скрыта. Именно по этой причине федосеевский Собор 1751 года запретил подпоясывать сарафан. А староверки других согласий носят пояс поверх сарафана. В Поморской общине женщины приходят на службу в черных сарафанах — их надевают поверх обычной одежды и хранят в храме. На Урале носят синие — настоящие поморские. В дни церковных праздников в Поморской общине прихожанки темные платки меняют на белые и под сарафан надевают белые кофты. В некоторых регионах у женщин есть аналог азяма. В Удмуртии его называют летником, а в Пермской -области — дубасом.

Пояс и платок

Нательный пояс — тоненький шнурок, который надевается ребенку с момента крещения и никогда не снимается. На поясах нередко выплетены слова молитвы, по узору можно определить, из какого он региона. Разделения на мужские, женские и детские пояса нет. Пояса бывают и тканые, и крученые; нательные (на сорочку) и надеваемые поверх косоворотки. Но это новшество. Раньше пояс носили один — поверх косоворотки или сарафана. Женщины повязывают пояс высоко, почти под грудью, мужчины — низко, на бедрах.

Яркими змейками пояса разложены на диване в квартире Безгодовых — длинные и короткие, широкие и узкие, яркие и скромные, с кистями и без. Они привезены из разных точек земного шара — от Перми до Уругвая. Пояс из Верхокамья отличается традиционными пермскими ромбами, плести которые очень непросто. Алексей говорит, что на Урале многие староверы умеют плести пояса. Завязывать узел можно на любую сторону, в каждом регионе свои традиции. Алексей завязывает на левую сторону, на московский манер, хотя на Урале носили на правую. В крестьянской одежде нет деления на мужское и женское — запáх всегда налево: сторона ангела (правая) должна покрывать левую.

— Помимо постоянного ношения нательного креста, христи-анин должен быть подпоясан, — объясняет Кирилл Кожурин. — Для христиан пояс — вещь с глубоким символическим смыслом. Это и разделение «плотского» низа и «духовного» верха, и готовность к служению Богу. Без пояса нельзя ни молиться, ни отходить ко сну. Отсюда распространенное выражение, сохранившееся в современном языке: «распоясаться», то есть «стать распущенным, несдержанным». В древности считалось крайне неприличным находиться на людях без пояса.

Плести пояс можно на дощечках и бёрдо. Алексей и Наталья ткут пояса на дощечках (-топках). Это приспособление, состоящее из полутора десятков небольших дощечек с четырьмя дырочками по углам для нитей. Наталью научил плести пояса муж, а потом она совершенствовалась на курсах. Помимо поясов Наталья плетет лестовки из бисера. Пояса, лестовки, подручники — своеобразные старообрядческие богослужебные аксессуары, которыми можно пощеголять. Лестовки на мужские и женские не разделяются, обычно их шьют из темной ткани, кожи, плетут из бисера.

Пока заваривался чай, Наталья продемонстрировала два варианта ношения платка — на кромку и на уголок. На кромку (в роспуск): большой платок скалывается под подбородком и лежит на спине покрывалом. Помните героинь Нестерова, Сури-кова? В Москве и Новгороде у староверов-беспоповцев принято носить платок на угол (под подбородком скалывается булавкой, правый конец идет внахлест левому, на спине лежит треугольником). Сейчас все прихожанки поморцев носят платок на уголок. А в Поволжье, на Урале, в Сибири носят только на кромку. В Петербурге на кромку платок повязывают клирошанки.

В древности по тому, как покрыта голова женщины, можно было судить о ее социальном статусе. Девицы заплетали косу и покрывали голову платком на кромку либо носили налобные повязки и накосники. Молодухи завязывали платок на кромку на повойник или нижний платок. Бабы заплетали две косы, носили повойник или нижний платок, но верхний платок покрывали на уголок. Старицы носили платок на уголок. Вдовица, не собирающаяся замуж, надевала повойник и платок на уголок. Вдовица, готовая выйти замуж, заплетала косу и покрывала голову платком на уголок. Считалось, что до брачного возраста (15 лет) девочки могли ходить без платков, а в храм надевать платок требовалось с 7 лет. Сегодня в некоторых общинах платки надевают девочкам с младенчества.

«Протопоп Аввакум» и «боярыня Морозова»

— Мне котика покормить надо, — смущенно улыбается Алексей, прерывая беседу, и открывает айпад — «покормить» виртуального зверька. После чего продолжает: — Не стоит воспринимать всех староверов как единую субстанцию или «солдат корейской армии». Несмотря на общность веры, староверы — люди с разными взглядами, воспитанием. В каждом регионе свои правила в одежде, приветствии и так далее. Видите иконы в красном углу? А в некоторых регионах их от «внешних» (иноверцев — прим. ред.) шторкой закрывают, чтобы не замирщили. Строгости обусловлены не столько церковными канонами, сколько местными традициями. Дело не в замкнутости на себя, а в культурной памяти. Помимо гонений со времен Никона староверы пережили советский период с притеснением любой веры. Страх жив в культурной памяти старшего поколения и передался детям. Репрессии создали систему самосохранения. Практика молиться по домам ночами выработала традицию и установку: благочестиво молиться именно ночами, однако канонами это не требуется. Или, например, запрет фотографирования, хотя сохранилось множество дореволюционных снимков староверов. Но этот запрет — от страха публичности. Так и появляются мифы. Закрытость староверам изначально не свойственна.

Если до раскола была настороженность и страх к «внешним» (нерусским), то потом староверы эту настороженность перенесли на людей чужой веры. Профессор университета представил меня, старовера, как «генетическую селекцию русского человека». Я бы назвал упрямство характерным положительным и отрицательным качеством староверов. Есть и поговорка: «Что ни женщина — боярыня Морозова, что ни мужчина — протопоп Аввакум». Современный «канон» упирается в незнание обычаев соседей: так делали деды, значит, правильно молиться, поститься, повязывать платок только так. Фигура зажиточного купца и успешного банкира, патриарха-трезвенника стала стереотипным образом. Сегодня староверие упорно превращают в «религиозный заповедник»…

Наталье Безгодовой 31 год, работает акушеркой. Вкус к староверию девушке привила ее бабушка-староверка, она же научила молитвам. Строго соблюдать правила стала за несколько лет до замужества. Наталья всегда одевалась скромно, постепенно отказалась от брюк и декоративной косметики, однако духами пользуется. На пляже Наталья бикини наденет, в ее гардеробе есть и мини-юбки, и открытые сарафаны. Дома, как правило, ходит в платке, на улице голову не покрывает. Для богослужений свой дресс-код. Как замужняя, Наталья должна носить две косы, однако столь буквально к традициям предков сегодня не подходят.

Тем не менее семья Безгодовых — удачный пример гармоничного патриархата. Кстати, Алексей запросто может заменить супругу на кухне, помочь по хозяйству. Для старовера семья и вера — главное в жизни. Было бы неверно воспринимать жизнь современных староверов клюквенным «Домостроем». Муж не диктует выбор наряда супруги, хотя брюки не приветствует.

«Калиточка», борода и картуз

— Предполагается, что женщина не должна носить украшений, пользоваться косметикой и стричь волосы, — объясняет Дмитрий Урушев. — Но жизнь вносит свои поправки в строгий христианский дресс-код. Не все старообрядки соблюдают его вне церковных стен. То же можно сказать и о мужчинах. По правилам старовер не должен стричь или брить бороду и усы. Но ныне даже в храмах можно увидеть старообрядцев, не соблюдающих это ветхозаветное предписание. Впрочем, ослабление староверческих правил началось не сегодня. Уже на фотографиях конца XIX века можно видеть старообрядцев в костюмах-тройках и котелках, с аккуратно подстриженными бородами, а их жен — в модных -платьях и шляпках.

— Вообще-то стрижка регламентируется, — говорит Владимир Шамарин. — Но теперь разве что строгие федосеевцы подстригают власы «кружком», на затылке выстригают несколько волос — символ «гуменьца», в древности обязательного для церковнослужителей. А посередине челки также выстригают несколько волосков — «калиточку». Раньше меня стригла парикмахер-прихожанка, но она умерла. Теперь у меня естественное «гуменьцо» — лысина, так что выстригать нечего. По православному учению брадобритие — серьезный грех, поскольку бреющий бороду выражает недовольство своей внешностью, данной ему Творцом. Наставники часто расчесывались на прямой пробор. А вот распространившаяся ныне даже у наставников «скобка», зачес назад, считалась нехристианской. Считалось, что и на теле волосы не подлежат стрижке, но в письменных источниках об этом указаний нет.

Алексей Безгодов, как и Кирилл Кожурин, стрижется в обычной парикмахерской, помня о правиле: мужчине прилично носить короткие волосы и не брить бороду, женщине — отпускать волосы. Также в федосеевском Уставе порицаются картузы, кепки, береты. Однако в XX веке картузы и фуражки прочно вошли в обиход староверов…

В обществе о старообрядцах больше мифов, чем верных сведений, а бородачи в косоворотках кажутся этнографической экзотикой. Отчасти поэтому они опасаются публичности. Время стирает многое, но не культурный код и ментальные черты предков. Потому, уверены мои собеседники, староверы не исчезнут, пока живы их дети и внуки.

Прически и головные уборы замужних восточнославянских женщин

Прически

Обычай закрывать волосы замужней женщины отмечен у славян в глубокой древности. Девушка ходила с непокрытой головой, но при из­брании ее в жены ей накидывали на голову покрывало. Обычной при­ческой восточнославянских замужних женщин (особенно русских) еще в XIX в., а местами и в начале XX в., были две косы, заплетенные по бокам и уложенные на голове, причем нередко при этом спереди получа­лось возвышение - рога. Среди белорусов и украинцев часто встречался обычай укладывать волосы, наматывая их на обруч, а не заплетая. В некоторых местах, например в б. Подольской губ. (Гайсинский уезд), плести косу женщине считалось большим грехом. Обычай этот известен и у русских. Так, например, П. С. Ефименко отметил, что в некоторых местах Архангельской губ. «женщины редко плетут косы» . Собирание волос в пучок, который закручивали надо лбом, отмечено местами в Брян­ской области, а также у «тудовлян» - группы населения б. Ржевского уезда и жителей б. Осташковского уезда Тверской губ. и у белорусов Мо- зырщины. Этой прическе соответствовала особая форма головного убора. Обычай не плести косы замужним нужно считать очень древним, повиди.

У восточных славян был обычай подстригания и даже бритья волос у замужней женщины. Последнее практиковалось в древнем Новгороде, но не одобрялось церковью. Бритье и подстригание волос замужним женщинам были издавна известны также соседним с новгородцами ижорам и води. В западных областях Украины, от Волыни до Карпат, существовал обычай подрезать волосы замужних женщин до уровня ушного отверстия; сверху надевали очипок. Обрядовое подстригание волос у невесты отражено в восточнославянских свадебных обычаях. У украинцев подстригание волос у новобрачной сохранялось в XIX- XX вв. Очень ярко этот обряд выражен в гуцульской свадьбе: жених своим «топорцем» отрубает конец невестиной косы. Замужние всегда тщательно прятали волосы под головной убор; исключение составляют некоторые группы карпатских украинцев, у которых еще в XIX в. имелся обычай выпускать из-под головного убора два локона, иногда висевших до пояса. В Побуке (бойки) в праздник женщины распускали волосы, однако скрывали их под покрывалом.

Расплетание девичьей косы, причесывание «молодой», надевание жен­ского головного убора - все это считалось существенными моментами восточнославянской свадьбы. Прощание невесты с косой: - с «вольной волей» составляло особый обряд.

Невеста ложилась спать с распущенными волосами, а утром, не за­плетая волос, ехала к венцу. Заплетание двух кос и надевание женского головного убора совершалось после венчания, в церковной сторожке или в доме жениха. При заплетании кос сваха приговаривала: «Прощай, коса - девичья краса, довольно тебе по плечам мотаться, пора под кичку уби­раться!».

Ходить с непокрытой головой и даже «засветить волосом» - т. е. вы­ставить наружу волосы-считалось для замужней женщины позором, грехом у всех восточных славян; «окосматить» же ее, т. е. сорвать на­сильно повойник или очипок,- обидой и даже преступлением еще во вто­рой половине XIX в.

Как сообщает П С. Ефименко, женщина могла в таком случае обра­титься в суд, требуя денежного возмещения за «бесчестие». Местами еще в XIX в. существовало поверье, по которому простоволосая женщина считалась колдуньей. У русских (Тверская губ.) женщине запрещалось выходить простоволосой во двор, к скотине, так как существовало по­верье, что «дворовой рассердится» и скотина якобы «водиться не будет». «Если свекор увидит, что молодуха без сборника вышла,- вспоминая прошлое, рассказывают старухи,- то кнутом отхлещет» 3 . У украинцев в прошлом также имелось поверье, что если* замужняя женщина выйдет в сени, не покрыв голову платком, то домовой «потянет ее на чердак». По старым народным представлениям простоволосая замужняя женщина вы­зывала «гнев божий»: неурожаи хлеба, болезни людей и скота. Таким образом, закрывание волос замужней женщины, возможно, имело в прош­лом какую-то связь с религиозными представлениями, связанными с се­мейной обрядностью («дворовой» - также покровитель дома, семьи).

Вместе с тем женский головной убор стали связывать с представле­нием об ограничении воли женщины в замужестве, и он стал символом подчиненного ее положения в патриархальной семье. Об этом свидетель­ствуют слова, которые говорила сваха при обряде надевания кички: Скачум, скачум В вечный хомут.

Головные уборы замужних женщин можно подразделить на: полотен- чатые, кичкообразные, кокошники, повойники, чепцы, колпаки и шапки.

Полотенчатые головные уборы

Полотенчатый головной убор, в котором полотнище ткани является основой,- один из древнейших известных у восточных славян; упоми­нается он в ранних письменных памятниках под названием убрус. Термин этот сохраняется местами до настоящего времени у великорусов и некото­рых групп украинцев для обозначения полотенца. Головной убор, обви­вающий голову, проходящий под подбородком, со спущенным над правым плечом концом, изображен на древних миниатюрах и иконах. Убрусом повязана княгиня Ирина на миниатюре Трирской Псалтири (XI в.). Убрус делался преимущественно из белой ткани, как и современная на­метка. В белом убрусе изображена княгиня Ольга на другой миниатюре, представляющей ее во время приема византийским императором. Но былиг убрусы и из цветной ткани. Покрывало из легкой цветной материи изображено на голове княгини Гертруды - матери Ярополка - на ми­ниатюре Трирской Псалтири. «Полосатые восточные чадры стали очень рано, т. е. со времен арабской торговли, обычными в Византии, древней Руси... и также на Германском Западе» - пишет Н. П. Кондаков. Сле­дует полагать, что убрус, убрусец в то время был и народным головным убором.

Наметку или убрус можно видеть на изображениях женщин на иконах XVII в. (экспонаты Музея народного искусства в г. Львове), на украин­ской поселянке XVIII в. (рисунки в книге А. Ригельмана.

Белый полотенчатый головной убор имел распространение не только у восточных, но и у южных и западных славян. Одно из названий этого убора является общеславянским: украинское-намітка, перемітка, на- мітец; белорусское - наметка, намётка, обмётка; польское - namiotek y namiotka; болгарское - обметка.

Имеются и другие названия: у украинцев-серпанок, обрус, рантух, нахрам, півка, пелена и др.; у белорусов - повойник; у русских - ши­ринка, подшйрье, сарпанка, гомылька, фата, убрус.

Головное полотенце восточных славян изготовлялось из обычной хол- щевой ткани с вышитыми и затканными концами или из кисеи, льняной материи редкого тканья с затканными красной бумагой концами (глав­ным образом у украинцев и белорусов), редко-из полосатой ткани (например, сарпанка у русских Брянской обл.). Вопрос о распростране­нии термина «сарпанка», «серпанок» нуждается в изучении.

У русских убрус (полотенце, ширинка) составлял обычно лишь допол­нительную, верхнюю часть сложного убора. В описи крестьянского иму­щества XVII в. перечисляются убрус, «очелья убрусные» и «сороки убрус- ные», «ширинки... накищены красным шелком» наряду с кокошником.

В описании венчания царя Михаила Федоровича с Евдокией Лукья­новной Стрешневой говорится о том, что ей «голову зачесали и на госу­дарыню кику и покров положили и покрыли убрусом; а убрус был унизан жемчугом с дробницами золотыми».

Полотенце составляло основную часть сложного головного убора лишь у немногих групп великорусов (Брянская, Орловская, Смоленская обла­сти, а местами - у старух Калининской и Тульской областей).

По этнографическим данным XIX-XX вв., в Белоруссии наметка бы­ла почти единственным типом старинного головного убора. Способы повязывания ее там очень разнообразны. Иногда оба конца завязываются сзади, иногда - надо лбом или по бокам или один ко­нец проходит под подбородком (последний способ встречается и на Ук­раине, а также у поляков и в восточной Литве).

Наметку носили большей частью с твердой основой в виде лубяного обруча, на который надевали чепец из нитяной сетки или легкой материи. Твердая основа называлась: у украинцев - кибалка, гибалка, хомдвка у хдмля; у белорусов - кибалка, лямец, тканица, Капица; у русских - кйч- ка, рога, колотовка, котелка, кибола.

Иногда обруч делали из других материалов: например, у белорусов - из жгута льняной кудели, который обтягивали тканью (откуда назва­ние- тканица). Тканицу спереди украшали позументом; носили ее с чеп­цом и наметкой, позднее - под платком. Нередко обруч и чепец скреп­ляли между собой при изготовлении. Белорусский лямец из лубяного обруча сверху обтягивали сеткой или редкой тканью.

У украинцев западных областей «чепци», по наименованию примыкаю­щие к другому типу головных уборов, по форме являются разновидностью кибалки. «Чепець» западных областей Украины состоит из небольшого об­руча из луба, обтянутого тканью, а сверху покрытого сеткой; сзади спускаются ленты. Иногда обруч делали значительно мень­ше окружности головы, к нему кругом пришивали ткань, которая облегала голову в виде чепца и спускалась сзади длинными концами.

Платок тйкже может быть отнесен к древнему типу полотенчатых го­ловных уборов. Его носили отдельно, или же он входил составной частью в некоторые сложные головные уборы.

В XIX - начале XX в. платеж, обычно из фабричной ткани, реже - из домотканной, постепенно вытеснял все остальные головные уборы.

У великорусов прямоугольный платок, плат называется также гумуль- ка, а разрезанный по диагонали - косынка, косок, косячёк; у украин­цев - хустка, фустка, пиримітка у белорусов - также хустка. Особенно распространены были белые платки, но носили также и яркие или темных цветов, в зависимости от возраста женщины. Красные платки носили обычно молодые. В одной украинской песне молодая женщина сетует на те ограничения, которых требует ее положение замужней, что для нее отождествляется с ношением чепца и красной хустки:

Каби мене не чепец, не червона хустка,

Я бы собе погуляла, як на воле гуска.

Хустка у белорусок нередко была сшита из холста, заткана красной нитью, или окаймлена полосой вышивки, а иногда бахромой.

У русскиїх платки и косынки были очень разнообразны. Так, например, в Великоуетюжсіком районе Вологодской обл. косынки изготовляли ив холста, домотканной пестряди; края косынки украшали тканым узором и кумачовой оборкой. В Верхнем Поволжье (Костромская, Горьковская и другие области) были распространены шелковые платки или косынки - головки (красною, голубого, но чаще темного - черного или коричневого цвета), расшитые золотой или серебряной нитью, с орнаментом в виде листьев, веток, бутонов и цветов. Носили их в деревне и в городе (ме­щанки) в праздники и дни семейных торжеств. Своеобразный «золотой плат» носили в конце XIX в. в Каргопольском уезде Олонецкой губ.; шили его из белой бумажной ткани и один из углов расшивали золотом и серебром (бигью, канителью и пр.) довольно круп­ным растительным узором, по краю нередко вышивали имя, отчество и фамилию владелицы. Изготовляли их особые мастерицы из местных жительниц. Носили «золотой плат» преимущественно молодые женщины, надевая его сверху кокошника только в большие праздники или на свадь­бу. Чем богаче была владелица, тем обильнее был расшит «плат»; бедные часто его совсем не имели. Больше же всего носили фабричные платки из ситца, шерсти, шелка, но нередко украшали их дополнительно бахро­мой из гаруса по углам или по всему краю или кистями (кищёнки).

Способы ношения платка разнообразны. Один из древних способов - набрасывание платка на голову, не повязывая его, в накидку,- долго сохранялся в свадебной и похоронной обрядности. На гравюре Олеария, изображающей похороны в Московской Руси, женщины, сопровождаю­щие покойника, представлены в платках, наброшенных на голову. В Ар­хангельской губ. перед венцом, после благословения, жених набрасывал невесте на голову платок (гумульку) так, что закрывал ей лицо. Жен­щины пели:

Пала гумулька На буйную голову.

Ее дождичком не смочит И ветерком не сдует:

В гумульке невеста стояла под венцом. После венца ей заплетали две косы и надевали повойник с косынкой. Внакидку носят обычно тяже­лую шерстяную шаль, перегнутую пополам или по диагонали, и в на­стоящее время, отправляясь в дорогу в зимнее или ненастное время, но поверх повязанного обычным способом легкого ситцевого или вязаного платка.

Платок повязывал» на голову на покромку, т. е. в развернутом вид, или косяком - сложенным по диагонали. Концы скрепляли при помощи булавки - на притычку или завязывали - на узелок.

Существует три способа завязывания платка концами назад: а) платок складывается треугольником и обрамляет лицо, проходит под подбород­ком и вокруг шеи и концами завязывается сзади; б) обвивая голову, за­вязывается концами сзади, сверху заднего косячка или же под ним;

в) платок, свернутый жгутом, повязывается по очелью головного убора (повойника) и завязывается концами сзади.

При завязывании платка концами вперед: а) платок, сложенный тре­угольником, или косынка обвивает голову и завязывается спереди надо лбом; б) или завязывается под подбородком; в) надевается в развернутом виде на голову и скалывается под подбородком.

Второй способ - наиболее распространен у всех трех восточнославян­ских народов в настоящее время. Последний способ был наиболее рас­пространен до XX в. в Поволжье, особенно у старообрядок Нижегородской, Костромской, а также Владимирской губернии, под на­званием «по-богородицкому», «на покромку».

У всех восточнославянских народов, в особенности у белорусов, изве­стен способ повязывать голову двумя платками, близкий к способу но­шения намётки или намитки. Второй платок, сложенный узкой полосой, проходит под подбородком, вдоль щек кверху и завязывается на макушке поверх основного платка. Донские казачки, например, поверх шали повя­зывали знуздалку. У русских Алтая дополнительный платок называли подвязальникоМу в Воронежской обл.- подбородником, а в Тульской обл.- путам платок, т. е. по ушам. В последних двух областях его но­сили поверх кокошника или кички.

Из платка развился особый головной убор - повязка, наколка, скол­ка,- появившийся в мещанских городских слоях населения в XIX в. и проникший местами в деревню. Наколка состояла из платка или косынки, обернутой вокруг головы, с концами, завязанными спереди и сколотыми или сшитыми. Сколка, или наколка, в ряде мест заменила повойник, очи­пок: в отличие от последних ее носили без платка.

Обычай закрывать лицо не характерен для народного быта восточных славян и имел место лишь в свадебном обряде (накрытую платком невесту везли под венец; снимали его по возвращении из церкви в доме мужа). О закрывании лица, близком к восточному обычаю, имеются лишь единичные сведения, относящиеся, примерно, к середине XIX в.

А. Степанов в 1835 г. писал о Енисейской губ., что «мещанки и кре­стьянки, выходя со двора, имеют обычай закрывать лицо фатою, или накинутым на голову мужским халатом». Горожанки Сольвычегод- -ска и «зажиточные молодые женщины» Самарской губ. фатою закрывали часть лица.

Платки, шарфы употребляли не только как головное покрывало, но и для прикрывания шеи и плеч. Шейные платки носили мужчины; в Бе­лоруссии в старину на шею повязывали продолговатый кусок холщевой ткани с узорчатыми концами. Шейный платок из фабричной ткани - хустка (укр., белор.), косынка (рус.) и вязаный шарф вошли в употреб­ление в начале XX в. Платки на плечах носили женщины. На Пинеге, чтобы показать свой достаток, девушки, идя на гулянье, в хороводы, на­девали на плечи от трех до десяти шелковых и гарусных платков, сло­женных клином, причем вниз надевали самый большой, а поверх - самый маленький, чтобы все платки были видны.

Кичкообразные головные уборы

Кичкообразные сложные головные уборы с твердой основой были наи­более характерны для великорусов.

Термин кичка употреблялся: 1) для обозначения нижней части голов­ного убора из холста, с твердой основой; 2) для всего головного убора в целом, который состоял нередко «из большого количества, от 8 до 14, -отдельных частей», достигая более чем 7 кг весом ". Название сорока обо­значало: 1) верхнюю нарядную часть, надетую на кичку; 2) весь головной убор в целом. . .

Основные части этого сложного убора:

а) собственно кичка, или волосник (надетый непосредственно на во­лосы), состоящая из передней твердой части - луба, бересты, простеган­ной или проклеенной ткани и из куска холста, облегающего голову и стянутого шнурком.

б) Позатыльник, позатылень из ткани, который повязывается на кичку и закрывает волосы сзади. В нем различаются две части: основная часть - колодочка и боковые лопасти - заушники, к которым пришивает­ся тесьма для привязывания позатыльника к голове. Южновеликорусские позатыльники обильно украшены бисером. К колодочке при­крепляется узорная поднизь из разноцветного бисера, спускающаяся на плечи и спину. Северновеликорусский позатыль- ник чаще представляет собой кусок ткани, вышитый золотой нитью, иногда с короткой поднизью из бисера (длиной 2- 10 см).

в) Сорока - верхняя часть убора, обычно из холста, большей частью покрытого кумачом. Покрой сороки более или менее точно соответствует форме кичіки, иногда представляя как бы чехол для рогов обычно сорока сшивалась из двух кусков ткани - прямоугольного или с закругленными углами, составляющего заднюю часть, и продолго­ватого, составляющего перед и боковые части, к которым пришиты за­вязки. Перед сороки, обычно вышитый, называется очелье, боковые ча­сти - крылья, задняя часть - хвост, озадок. Изредка встречались сороки, состоящие из двух несшитых кусков ткани.

В с. Мелихове Касимовского у. Рязанской губ. «старушечья» «горевая» холщевая сорока состояла из квадрата белого холста, накладываемого на верхнюю часть головы, и продолговатого куска такого же холста, который повязывали по очелью и завязыва’ли концами сзади. Можно предполо­жить, что эта сорока является наиболее старым типом. Дальнейшее раз­витие сороки представляет различное соединение этих кусков. Архаиче­ского типа сороки - ширинки, в виде куска холста с пришитыми по бокам завязками, найдены Н. И. Лебедевой в Рязанской обл. Иногда сорока, в которой крылья слились с донышком, называлась ко­кошником. Из слияния сороки с кичкой, т. е. с твердой осно­вой, мог произойти собственно кокошник - не составной головной убор; однако не все типы русских кокошников генетически связаны с сорокой.

Сорока, как и понева, была признаком принадлежности женщины к той или другой группе селений или даже отдельному селению (что в про­шлом могло быть связано и с родоплеменными отличиями). Сороки моло­дых замужних женщин, вдов, старух различались по количеству и харак­теру украшений и по расцветке.

В XIX - начале XX в. у русских Тверской губ. свадебная сорока - золотоломка имела на очелье золотошвейный узор, в промежутках кото­рого нашивались блестки, а кругом - золотой позумент; верх сороки по­крывали красным шелком. Такие сороки после свадьбы носили очень молодые женщины в самые большие праздники. Менее нарядная сорока молодой женщины также имела золотую вышивку и блестки, но покрыва­лась шерстяной фабричной тканью (кашемир новомодный), ситцем (францюз) или сатином (ластик). Будничные сороки молодых женщин не имели сплошной золотой вышивки, хотя их отделывали золотой нитью и блестками. Особую сороку носили после родов и в великий пост; вдовья сорока - «по горю» - обычно была белой. Пожилые женщины носили сороки менее яркие, менее украшенные, чем сороки молодых, а на сороках старух очелье только вышивалось сплошь шерстью; вы­шивка эта называлась плотнушкой в ней не оставалось просветов фона, где обычно нашивали блестки.

Название «сорока» пока не нашло еще полного объяснения, и вопрос требует дальнейшего изучения. В этнографической литературе высказы­валось предположение о вероятной связи его с названием птицы -со­роки, считавшейся оберегом. Некоторые черты этого головного убора, по мнению исследователей, отражают какую-то связь с птицей: название частей - «крылья», «хвост», иногда ношение с сорокой перьев различных птиц. Есть также предположение о связи термина «сорока» с пристеги­вающимся воротником рубахи, имевшим то же название, которое яко­бы потом и было перенесено на головной убор. Термин является славянским, так как упоминается в древнейших славянских письменных памятниках для обозначения рубахи (сорочка, срачица). Возможно, что сорока, являясь покровом кички, подобно тому, как рубаха являлась по­кровом для тела, поэтому и имела общее с последней название.

Кичкообразный головной убор, кроме трех основных частей, имеет много добавочных. В разных местностях носили: налобник - украшен­ную узкую полосу ткани с прикрепленными сзади завязками; височные украшения - бисерные снизки - вислюги украшения из птичьих перьев (павлиньих, Селезневых и пр.); крылышки по бокам, сшитые из ткани и разукрашенные тесьмой, бисером и т. п.; на­ушники - прямоугольники на твердой основе, обшитые тканью с позу­ментом и бахромой из гаруса шарики из гусиного пуха - пушкщ кисти из шелковых нитей красного цвета, укрепленные на рогах черные шнуры - гайтаны, прикрепленные к головному убору и спущенные по спине. Поверх сороки повязывали покрывало - полотенце, ширинку, платок.

По форме твердой части различают кички: рогатые, лопатообразные, копытообразные, котелкообразные.

Рогатые головные уборы (рога, рожки, кичка, со­рока) наиболее широко распространены у южных великорусов. У белору­сов назывались рогами пучки льна, которые подкладывали под намётку, а у украинцев - два конца полотенца (намитки), торчащие спереди. Ро­гатый головной убор - галава, обнаруженный Н. И. Лебедевой, на Мо­зырщине, состоит из трех частей: 1) «галавы с рогами» - волосника из холста с твердой простеганной верхней частью; спереди возвышается пло­скость, иногда с приподнятыми углами, образующими как бы рога 2) «налобника и чехла на рога» - верхней части убора из ткани и 3) «намётки» - полотнища из домотканной редкой материи.

Рогатые головные уборы, видимо, были связаны с какими-то очень древними представлениями и, возможно, являлись подражанием рогам животных. Эти головные уборы у восточных славян, несомненно, очень древнего происхождения, но, к сожалению, о них ничего не говорится в наших ранних письменных памятниках.

В летопись попадало мало сведений о народной одежде. Наличие двурогих головных уборов у древних славян подтверждается археологи­ческими находками на территории б. Киевской губ.: некоторые глиняные женские фигурки имеют двурогие головные уборы. Памятники московского средневековья не указывают на рогатые головные уборы, хотя слово «кика» имеется уже в документе 1328 г.- в духовной грамоте князя Ивана Даниловича, где упомянуто «чело кичное». По «Домострою» по старинному свадебному «чину» полагалось на одном из блюд свадеб­ного стола «положити кика; да положити под кикой подзатыльник, да подобрусник, да волосник, да покрывало...» К Однако какова форма этих «кик», остается неясным; можно лишь предполагать, что среди них были и рогатые.

В XIX в. местами духовенство и помещики вели борьбу против ноше­ния рогатых головных уборов русскими крестьянками. Известны случаи, когда священник не пускал крестьянок в таких головных уборах в цер­ковь, что заставляло тех заменять их безрогими кичками и платками. И, С. Тургенев в одном из своих рассказов упоминает, как один помещик запретил носить своим крепостным «безобразные и тяжелые» кички, ве­лев заменить их кокошниками, но крестьянки носили последние все же сверх своих кичек.

Двурогие головные уборы были распространены преимущественно у южных великорусов в Тульской, Рязанской, Пензенской, Тамбовской, Ка­лужской, Орловской, Воронежской и лишь частично в Тверской, Влади­мирской и других губерниях. Донские казачки в середине XIX в. носили ярко выраженные двурогие головные уборы.

Рогатые головные уборы имеют глубокие корни в славянской народной среде Восточной Европы, что подтверждается как терминологией, так и ареалом их бытования. Здесь же обнаружен древнейший прототип сороки, состоящей из двух кусков ткани.

У лопатообразных кичек твердая передняя часть представляет вертикальный прямоугольник, у копытообразных она сделана в форме копыта. Н. И. Лебедева указывает, что на обследованной ею территории верховьев Оки и Десны лопатообраз­ные и копытообразные кички нередко представляли позднейшую моди­фикацию рогатых кичек Однако во многих местах никаких других ки­чек не знали. Копытообразная кичка в Олонецкой и Архангельской гу­берниях называлась копыто, сдериха; этот термин был перенесен и на весь головной убор в целом, вместе с сорокой.

Котелкообразные кички имеют в качестве твердой оснозы:

а) обруч из коры - «котелку», аналогичный кибалке, хбмле, хомовке (см.выше), или б) валик из льняной кудели, обшитый тканью. Этот обруч или валик представляет собой овал или полуовал; концы последнего иногда несколько приподняты и напоминают рога.

Котелкообразная твердая основа связана с сорокой лишь у великору­сов, а у белорусов и украинцев- с полотенчатым головным убором. іКичка в виде полукруглой котелки, которую обшивали фабричной тканью, а поверх надевали полотенце, отмечена в Тульской губ. Подобный головной убор известен был в Брянской губ. под названием котелка. Его составляют следующие части: а) котелка - лубяной обруч,

б) верховка - вязаная сетка в виде колпочка, в)позатыльник из бисера,г) стеганец - прямоугольник из простеганного холста, привязываемый спереди котелки, что представляет своеобразное соединение лопатообраз­ной кички с лубяным обручем, д) сорока, называемая привязкой. Части этого убора - котелка и верховка - общи с частями убора белорусов - лямцем и чепцом

Основой других котелкообразных кичек является круглый или полу­круглый валик. Своеобразный головной убор уральских казачек.

Комплекс кичкообразного головного убора исчезал из быта не сразу, а постепенно. Иногда прежде всего исчезал позатыльник,- так было, например, в Архангельской, Тверской и Владимирской губерниях. Кичка чаще исчезала раньше сороки. В Брянской губ. имелся обычай у старух носить одну сороку без кички. В Тверской губ. местами еще в начале XX в. носили сороки, но без кичек. Наблюдалось и обратное явление, когда кичку, сшитую из кумача, носили без сороки.

Кокошники

Кокошники - головные уборы, в которых твердая основа и нарядный верх соединены в одно целое. Название происходит от древнего славян­ского слова «кокош», означавшего курицу-наседку и петуха. Наличие гребня в кокошнике считается одной из основных его черт. Другие назва­ния этого головного убора - кокотка, кокуй, златоглав, головка, наклон- ник, наклонка (от наклонного положения гребня), капок, игеломок, ряска. Древность термина «кокошник», находка женского головного убора типа кокошника в погребении VII в. на территории Тамбовской обл., го­ловные уборы, напоминающие кокошник на древних гли­няных статуэтках, найденных на территории Киевщины,- все это говорит о большой древности кокошника в Восточной Европе. JI. Нидерле вы­сказал предположение о византийском или татарском происхождении русских кокошников 3 ; однако факты, отмеченные выше, явно местное происхождение кокошников из кйчкообразного головного убора и отсут­ствие подобных головных уборов у татар говорят, наоборот, в пользу воз­никновения кокошников на славянской почве.

В период расцвета Владимиро-Суздальской Руси, а затем образова­ния Московского княжества и Российского централизованного государства кокошник вместе с другими частями одежды (сарафаном, шугаем) рас­пространился среди северных и отчасти южных великорусов. К последним он проник главным образом в результате колонизации московских слу­жилых людей в XVI-XVII вв., а частично как московская мода, преиму­щественно в городах. Однако и на периферии были центры, где создава­лись своеобразные формы кокошников: преимущественно города севера и частично юга (см. рис. 60). Кокошник в качестве женского головного убора упоминается в документах XVI-XVII вв. Из кратких описей («че­тыре кокошника золотых», «кокошник низаной, пять кокошников шитых с галунами и с канетелью по камкам и по атласу», «кокошник жемчюж- ный со ставками») и других документов 4 видно распространение кокош­ника в боярском быту и богатство его украшений. Есть сведения о нали­чии кокошника и у крестьянок в XVII в.; он упоминается в описях крестьянского имущества наряду с сорокой в качестве праздничного головного убора; в одной из ниїх описываются «два очелья новые кокош­ников, шиты по перевита нитми, местами шито золотом... кокошник дир- чатой».

Известные нам кокошники XVIII-XX вв. (которые носили в купече­ской, мещанской и крестьянской среде) весьма разнообразны по форме и не могут быть сведены к какому-либо одному прототипу Можно выделить основные группы кокошников: гребенчатые, сорокообразные, с высокой лопастью надо лбом и повойникообразные.

Гребенчатые кокошники имеют один или два гребня в виде по­перечного возвышения. Д. К. Зеленин считает, что одногребенчатый ко­кошник происходит из рогатой кички, рога которой соединены поперечной пластиной - князьком. Такие кички были известны у южных великору­сов. Одногребенчатым типом кокошника является «златоглав» из Курской обл. (б. Грайворонокий уезд).

При наличии двух гребней, спереди и сзади, передний имеет округлен­ный верх, а задний - прямоугольный. Кокошник этого типа носили в Курской обл. и в некоторых местах Орловской обл.; здесь он был изве­стен под названием «шеломок». Встречался он также у южновеликорусских переселенцев в Харьковской и Днепропетровской об­ластях. Эта разновидность кокошника связана морфологически с украин­ским седлообразным очипком, который известен только на востоке Украины, по соседству с территорией бытования русского двух­ гребенчатого кокошника. Следует отметить, что такой кокошник изобра­жен на одной из женских глиняных фигур, найденных при раскопках в Киїевщине. Видимо, древний двухгребенчатый головной убор и явился прототипом русского двухгребенчатого кокошника и украин­ского очипка.

ОКокошники сорокообразные, генетически связанные с сорокой, представляют собой высокую "твердую шапку, расшитую жемчугом или украшенную позументом. К йим относятся новгородская кика, которую носили также в северо-западной части Тверской губ., в г. Осташкове и его окрестностях под названием «головка». Верх и задняя часть этой головки представляют одно целое, крылья же плотно соединены с задней частью. С боков имеются лопасти, закрывающие уши; передний край украшает ряска - бисерная или жемчужная поднизь. Кокошник-«ря- ска», известный в южной части Осташковского уезда Тверской губ., имеет тулью той же формы, что и «головка», но уменьшенную так, что она покры­вает лишь пучок, в который свернуты волосы на темени; более длинная ряска закрывает всю переднюю часть головы; сзади пришит позатыльник того же типа, который обычно носили с сорокой.

Кроме юга Осташковского уезда, он был распространен в Ржевском, Старицком, Зубцовоком уездах Тверской губ., а также в городах Твери и Торжке, как свидетельствуют фотография Н. Л. Шабельской и рисунки Ф. Г. Солнцева, изображающие подобный головной убор на горожан­ках. В середине XIX в. его носили горожанки; у крестьянок он был только свадебным убором. В 1880-х годах в городах он встречается уже редко. Кокошники с жемчужной ряской стоили до 10 тыс. руб.- значит носить его могли только очень богатые горожанки. Ряска из «полужемчуга» была значительно дешевле и ее носили крестьянки. В Осташковском уезде крестьянские свадебные кокошники XIX в. имели ряску из дешевого стек­ляруса. Кокошник Каргопольского уезда Олонецкой губ. генетически свя­зан с местным головным убором - сдерихой-сорокой. Слияние копытооб­разной сдерихи с нарядной верхней частью - сорокой и составляет карго- польский кокошник. Перёд имеет характерный выступ, задняя и боковые части сороки слились с позатыльником и образовали как бы шапочку, облегающую голову. У каргопольского кокошника боковые лопасти на­зываются уши; они имеются также на «головке» и головных уборах, бытовавших в прошлом в Вологодской, Курской и Харьковской областях. Уши (лопасти) характерны для женских мехо­вых шапок XVI-XVII вв.

Кокошники южных губерний (Тамбовской, Воронежской, юга Рязан­ской и других) представляют собой твердый головной убор, сверху обшитый парчой и золотым позументом, близкий к «головке», но без ряс и без ушей. Они также, видимо, восходят к сороке и были принесены в южные области с переселением служилых людей.

Кокошники с вертикальной лопастью надо лбом, на­верху заостренной или закругленной, несколько напоми­нающей нимб, были известны в б. Владимирской, Нижегородской, Яро­славской, Костромской, Казанской, Вятской, Пермской, Уфимской, Пензенской, Симбирской губерниях и кое-где в городах на юг и запад от Москвы (например, у калужских горожанок в XVIII в.). Видимо, этот тип кокошников имеется в виду в «Топографическом описании Вла­димирской губернии» (составленном в XVIII в.), в котором говорится, что «женщины носят ужасной величины кокошники в виде рога».

Этот головной убор был распро­странен на территории Владимиро­Суздальской Руси, в местностях, при­легающих к Москве, преимуществен­но в городах (хотя в самой Москве он давно исчез), в Приуралье и в Поволжье, т. е. в районах преоблада­ния владимиро-суздальской и мос­ковской колонизации.

В Верхнем Поволжье местами этот кокошник был островерхим. Так, например, узкие и высокие, с заост­ренным верхом кокошники конца

XVIII - начала XIX в., которые но­сили в среде костромского и ярослав­ского купечества и мещанства, напо­минают однорогие головные уборы; иногда же это были широкие кокошники, но также за­остренные кверху, поражающие свои­ми размерами, покрытые узорами из жемчуга, бисера, цветных камней и стекол, с бархатной (иногда расши­той золотом) задней частью. С ко­кошником надевались бисерные под­низи или налобники, которые закры­вали лоб. Более низкие кокошники с закругленным верхом были распро­странены в прошлом во Владимир­ской, Нижегородской Вятской, Пензенской, Симбирскои гу- кокошнике (г. Ярославль, 1867 г.) берниях.

К группе однорогих головных уборов примыкает своеобразный псков­ский кокошник (известный в прошлом в городах Псков, Торопец, Вели­кие Луки и их окрестностях). Очелье такого кокошника укра­шено шишками, по форме напоминающими сосновые, усаженными жемчугом (у богатых) или бисером (у бедных), что представляет боль­шой архаизм. Они сходны с шишками на свадебном каравае; возможно, они имели то же значение, являясь символом плодородия.

Кокошник, близкий к повойнику или сборнику, но с твердой основой из бересты, картона или другого материала, был рас­пространен на Севере. Кокошник-повойник представлял собой высокую твердую шапку, у которой передняя часть была несколько выше, чем задняя, с круглым дном, как и у повойника; шили его нередко из бархата и украшали вышивкой золотой нитью. С кокошником надевали! жемчуж­ную или бисерную ряску - боры.

Кокошник-моршень, моршенёк, бытовавший на территории преоблада­ния новгородского влияния (Архангельская, Олонецкая и Вологодская губернии),- не что иное, как нарядный сборник с тверодй основой и воз­вышающейся верхней частью в виде рога.

Кокошники не были, как правило, составными головными уборами, но и они иногда имели добавочные части - налобник, закрывавший лоб, а иногда и позатыльник из ткани, часто из парчевой, закрывавший волосы сзади. Были, впрочем, и составные кокошники.

В коллекции ГМЭ есть любопытные образцы старинных кокошников, заставляющие предполагать, что они происходят из сложных составных головных уборов. Среди них имеются редкие экземпляры псковского и костромского кокошников типа однорогого головного убора, являю­щихся составными: нарядный верх, сшитый из мягкой ткани, служит чех­лом для своеобразной плоской, в виде усеченного треугольника, кички с твердой основой.

Крестьянский кокошник из Весьегонского уезда Тверской губ. также состоит из верхней мягкой матерчатой части - собственно «кокошника», холщевого волосника с твердой основой - «кички» и «позатыльника», ук­рашенного бисером. Каргопольский кокошник образовался в результате слияния сдерихи, сороки и позатыльника. Сольвычегодский кокошник очень сходен по форме с мягким кокошником, вхо­дящим в комплекс самшуры-кички. Наличие кокошников - составных головных уборов - заставляет предполагать, что нарядный твердый соб­ственно кокошник возник из местных народных кичкообразных головных уборов. Поэтому нет основания искать далекую «прародину» русских ко­кошников, как это делает А. Габерланд, рассматривающий женские рога­тые головные уборы Восточной Европы как прямых потомков «фригий­ской шапки» и головных уборов древних троянок (упоминаемых у Го­мера.

В отличие от сороки, которую шили преимущественно из домотканной материи и вышивали сами крестьянки, кокошник, обычно из покупной дорогой ткани - парчи, бархата, украшенный позументом, жемчугом или бусинами - имитацией жемчуга (бусовдй кокошник), изготовляли мастерицы-профессионалки, жившие в городах, крупных селах, иногда при монастырях. Так, например, крестьянки Севского уезда Орловской губ. покупали свои «златоглавы»(шитьем которых занимались монахи­ни) на ярмарке под Курском.

Нарядный кокошник в крестьянском быту служил свадебным головным убором, который «молодая» продолжала носить в первые дни после свадьбы, а затем в первые годы замужества лишь в самые большие праздники (например, в Муромском уезде Владимирской губ., где в обыч­ное время носили сороку; в Осташковском уезде Тверской губ. и в Карго- польском уезде Олонецкой губ. 3). Наиболее бедные невесты, не имевшие

По материалам экспедиции автора. Этим отличались крестьянки от богатых горожанок, купчих, у которых кокошник, видимо, был повседневным убором. М. И. Се­мевский пишет: «В старые годы торопчанки [жительницы г. Торопца, Псковской губ.]

кокошника, принуждены были занимать его на время свадьбы; иногда только одна-две женщины в селе имели кокошник и давали его напрокат.

Любопытно отметить ношение парчевого кокошника в качестве сва­дебного и праздничного головного убора вместе с холщевой рубахой с прямыми поликами и сарафаном в среде рабочих нижне-тагильских заводов на Урале, еще в конце XIX в. сохранявших некоторые черты крестьянского быта.

Самшуры

Самьиура, шамшура, или сашмура, шашмура - головной убор, извест­ный в XIX - начале XX в. только в северо-восточной части Европейской России - в Вятской, Пермской, Екатеринбургской, Вологодской, Архан­гельской губерниях; на севере Нижегородской и местами в Сибири. Основу самшуры составляет подковообразная или в виде круга твердая часть, что дает Д. К. Зеленину повод сближать ее с котелкообразными кичка­ми, несмотря на ряд существенных различий.

Упоминание о «шамшуре» имеется в одном из документов начала XVII в.- в «Переписном списке рухляди» Никиты Строганова (1620 г.) - одного из крупных бояр, промышленника-колонизатора Приуралья. «Шамшура шита золотом по белой земле, очелье шито золотом и се­ребром».

Шамширом называется головной убор саамов; шамшурой - два вида головных уборов у коми-пермяков; самсури - кичка, носимая под сорокой у верхневолжских карел, переселившихся в Верхнее Поволжье в XVI-XVII вв. с северо-запада. Область распространения термина «сам- шура», а также неславянское происхождение этого слова (попытка про­извести это название от глагола «морщить» не кажется убедительной) , заставляют предполагать связь этого термина с названием головного убора у народов севера Восточной Европы.

Следует различать два вида самшуры у русских: с твердой затылоч­ной частью и с твердой лобной частью. Первый вид, который был в По- ветлужье изучен С. П. Толстовым, назван им «собственно самшурой» 4 . Там самшура представляет род шапочки с круглым твердым дном и мягким околышем, облегающим лоб и виски и имеющим завязки сзади. В месте соединения околыша со дном подложен жгут, согнутый под­ковообразно. По околышу самшуру повязывали платком или девичьей лентой. К типу самшуры с твердым дном примыкает старинный убор женщин-старообрядок Верхотурского уезда Пермской губ.. А. Теплоухов описывает подобную же самшуру у русских Соликамского, Пермского, Оханского, Кунгурского уездов Пермской губ. Близость этих уборов к «шамшуре» соликамских коми-пермяков довольно велика (см. рис. у Теплоухова). Вместе с тем этот вид самшуры близок к русскому повойнику; в некоторых местах его называют «чепцом», если он вышит золотом. Второй вид самшуры с твердой лобной частью на­зван С. П. Толстовым «самшура-кичка» и представляет собой большей частью составной головной убор, в который входят: «шамшура» - во- лосник с твердой лобной частью (стеганой или с подложенной берестой); верхняя нарядная матерчатая часть, сшитая по форме кички - «кокош­ник», «кокошка»; «позатыльник» с бисерной поднизью. Такого же рода головной убор в Сольвычегодском уезде шили из кумача и носили в будни под платком. В праздник на него надевали нарядную верхнюю часть - ко­кошник из шелка, вышитый спереди золотом.

Общей чертой для всех разновидностей самшуры является наличие твердой части в виде круга или полукруга; в самшуре-кичке этот полу­круг располагается вертикально или наклонно. Последнее, а также на­звание частей - кичка, позатыльник - сближают русскую самшуру- кичку с сорокой-кичкой. Сороке соответствует мягкий кокошник, у которо­го боковые части сшиты с задней частью.

Самшура-кичка с позатыльником и кокошником перенесена переселен­цами с северо-востока России в Сибирь, где она встречается у некоторых групп старожильческого населения. Выселение некоторых групп старо­обрядцев происходило в XVII в. в западные области, а в XVIII в.- в Си­бирь; отсюда можно заключить, что к этому времени комплекс убора самшуры-кички уже сложился на северо-востоке России.

Таким образом, одни виды самшуры сближаются с женскими голов­ными уборами коми-пермяков и саамов, а другие - с русскими кичкооб­разными головными уборами, кокошниками и повойниками.

Кроме того, можно отметить обозначение термином «самшура», «шам­шура» различных других типов головных уборов. Так, например, в Онеж­ском уезде Архангельской губ. сдериха, сдеришка, того же покроя, что в Каргополыцине, носила название «шамшура», а в ряде мест Архангель­ской, Вологодской, Вятской, Пермской губерний «шашмурой», или «шам- шурой», называли повойник-кокошник, который обычно имел другое на­звание - моршень. Надо полагать, что местами головной убор самшура был вытеснен другими головными уборами, типично русскими, на кото­рые и был перенесен этот термин.