Реальная история самоубийцы. Самоубийцы: История любви

За последние полгода в моем кабинете по направлению врача-психиатра побывали сразу пять девочек-подростков. Все они были абсолютно разные. С пирсингом и без. Длинноволосые и коротко стриженые, с натуральным оттенком волос и с разноцветными прядями. Тревожные и бойкие, общительные и тихие, харизматичные заводилы компании и прилежные отличницы. При всей внешней непохожести пришли они с одной общей проблемой – попыткой суицида.

Подростковый возраст является переходным этапом от детства к ранней юности. В специальной литературе он обозначается в качестве кризисного: изменяются модели поведения, базовые потребности, представление о себе. Все эти психологические пертурбации усугубляются изменениями физиологического характера: активным ростом, «гормональным взрывом». Подобные изменения ложатся тяжелым грузом на плечи еще вчерашнего ребенка. Авторитет родителя перестает быть незыблемым и со всеми своими проблемами подростки спешат в группу сверстников. В случае если доверительные отношения с родителем изначально не сформированы, уличная компания не принимает, а близкие друзья отсутствуют, нагрузка на психику становится невыносимой. Возрастает риск суицидального поведения. Часто такие попытки служат целью привлечь внимание к какой-либо актуальной проблеме (своего рода, последний шанс «докричаться»), Редко это истинные попытки, цель которых – полное физическое исчезновение. Подростковый суицид может быть следствием психологического неблагополучия, а также трудностей, с которыми сам ребенок справиться не в состоянии. В качестве примеров приведу истории трех разных девочек.

История 1 . Сильная девочка А. На приеме она была одна. Сразу заявила: «Папа работает, он не придет». Направлена к врачу была из школы, где школьная медсестра заметила порезы на руках во время плановой прививки. Надобности в коррекционных занятиях девочка не видела, часто повторяла: «У меня все отлично». Суицидальные мысли и проблемы отрицала («я оптимистка, ууух!»). Про свои порезы рассказывала спокойно: «Я убиралась в комнате и на глаза мне попалось лезвие. Я решила попробовать насколько оно острое. И все». Только спустя месяц занятий девочка рассказала о том, что незадолго до своего первого «интереса к лезвию», она потеряла маму, а затем и рассорилась с близкой подругой. Осталась одна рядом с вечно занятым отцом, который даже при всем своем желании вряд ли сможет постичь тайны души тринадцатилетней школьницы. Привыкла справляться со всем сама. И с горем тоже справлялась, как могла.

История 2 . Грустная девочка Т. Поступила после месяца лечения в психиатрической больнице, где оказалась после приема высокой дозы медикаментов. Активно искала помощи и сочувствия, открыто рассказывала о причинах суицидальной попытки. У девочки были проблемы в отношениях с сестрой-опекуном. Двоюродная сестра взяла к себе Т., когда самой едва исполнилось 22 года. Старалась заботиться о ней, как умела. И жили они в целом неплохо, дружно. А потом у сестры родились двое деток. И внимания Т. Стало значительно меньше. Нет, сестра продолжала заботиться о ней, но из их общения исчезло доверие, а контакт стал формальным. Сестра больше интересовалась оценками девочки и ее «протестами», нежели чувствами, которые за всем этим стояли. К маме девочка обратиться не могла, та была занята выпивкой. Опыта бережного обращения со своими чувствами у нее не было. В ситуации фрустрации девочка выдала депрессивную реакцию.

История 3 . Протестующая девочка Л. На прием пришла с мамой, которая производила впечатление несколько инфантильного человека. На мой вопрос о жалобах ответила: «Л. никак не может установить себе распорядок дня». Инициативу в разговоре перехватила сама девочка (было заметно, что разного рода вопросы ей решать не впервой). Подробно рассказала о своих трудностях, показала порезы на руках и ногах. Причина подобного поведения заключалась в невозможности выражать раздражение другими способами. На протяжении долгого времени в семье наблюдались конфликты девочки с отцом, накопившееся напряжение она выражала через аутоагрессию.

Объединяет все приведенные истории одна общая черта – отсутствие доверительного общения между родителями и детьми. Где-то контакт сугубо формальный, нет эмоциональной теплоты, а где-то отношения перевернуты (дочь играет роль родителя и решает проблемы одна). Для того чтобы нормально развиваться и пройти все испытания возрастного криза, подростки должны иметь надежный тыл в лице любящих и понимающих родителей. Не всепоглощающий контроль, а внимание и интерес должны быть обращены к взрослеющему ребенку. Тогда он сможет сам найти свое место в этом сложном и интересном мире, не прибегая к деструктивным способам задать главный вопрос: «Вы меня слышите?»

Весна захватила город ярким цветочным буйством. Густой садовый яблоневый розовый слился с нежной зеленью свежей молодой листвы. Весна - само пробуждение жизни. Представить, что в такую жизнеутверждающую пору кто-то может задумываться об ужасном, что кого-то могут беспокоить причины самоубийств, практически невозможно.

Этот небольшой украинский городок весна мгновенно перекрасила своей яркой разноцветной кистью из монохромного в многоцветье. Балконы городских пятиэтажек уютно увились диким виноградом. Одноэтажные частные владения вообще потонули в зелени вместе с крышами. Но Аннушку весна не радовала – она её не замечала. Она прошла в самый дальний угол своего сада и легла на траву навзничь, лицом к весеннему небу. Сразу же нащупала в кармане твердый вонючий кусок, сжала его в кулак, поднесла к носу, понюхала, сморщилась от жуткого запаха, а потом впилась зубами в эту отраву. Она заглатывала дихлофос быстро, не прожевывая, будто боялась, что не успеет: увидят и отберут.

Скоро должна была приехать из соседнего города дочь. Здесь, в дальнем углу заросшего приусадебного плодового сада, дочь наверняка найдет её не сразу. Сначала подождет, поищет по дому – дом-то большой, двухэтажный, просторный и остался открытым. Сразу наверняка решит, что хозяйка ушла в магазин или по каким-то другим делам. И только через пару часов, утратив надежду дождаться, она тщательно обыщет сад и найдет её в бессознательном состоянии на траве под цветущей яблоней с куском вонючего дихлофоса в руках.

Так и вышло, только с одним нюансом: нашли Аннушку спустя не пару часов, а только к вечеру, когда почти стемнело.

Чудесное имя Аннушка ей дала не мама, а муж. Мама звала её в детстве Анютой, муж уже после на свой лад переименовал в Аннушку. Сергей ей достался крутого нрава, большой и серьезный, домовитый, хозяйственный и трудолюбивый. Только его слово в доме и имело силу закона. Домострой отчасти, конечно. Но ей он, казалось, легко давался, потому что компенсировался их обоюдной любовью. Любовью с юности и «до гроба», как думали они тогда. Правдой было то, что этот взрослый самостоятельный мужчина без неё не дышал.

Несмотря на всю внешнюю силу, жизненную устойчивость и несгибаемость, у Сергея была в жизни одна только слабость – его Аннушка. Только она могла повлиять на его решения своим тихим и ласковым женским словом, своим спокойным любящим взглядом и нежным прикосновением. БОльшей любви и нежности, век которой начался ещё в их юности и протянулся через взросление, зрелость и почти дотянувшей до перехода к старости, и представить себе было невозможно. Говорят, долгие отношения – это работа обоих. Но то, что многое в них зависит именно от женщины, вряд ли можно оспорить.

Женщины такого типа как Аннушка – большая редкость. Не женщина – сама драгоценность, изумруд. Характер ангельский и внешность подходящая: высокая, стройная украинка, с тонким станом и каштановой копной густых вьющихся локонами ниже плеч волос. На щеке родинка, на губах улыбка, а в глазах, как и положено по жанру, любовь - к этому суровому крупному мужчине, который её иначе как Аннушкой никогда и не называл. Удивительно хрупкая женщина, но именно она и была якорем их домашнего корабля, основным цементирующим звеном их семейного гнездышка под названием «родители – дети»: мама, а возле неё, рядом с ней папа, старшая дочка и младшенький сын.

Казалось, этой любви не будет конца. Конец пришел нежданно в виде молодой, бойкой и наглой невестки Русланы. Как ни странно, но в соответствии с законом жанра, внешность «молодой» вызывала отторжение мгновенное, как и скрывающаяся за ней внутренность. «Вот бывают же люди, над которыми природа поработала так, что при всем желании не исправишь», - говорила себе Аннушка, глядя на избранницу сына. – «Ну, просто топором рубленая девушка, что лицом, что фигурой. Хотел бы приукрасить, так не получится. Зато мальчик-жених красавец писанный».

— Потому-то я и была против, - шептала на ухо на свадьбе Аннушка. – Погляди, каков он и какова она? Это ж он сейчас «голодный», только из армии, а потом ведь все равно разглядит какая «красавица» с ним рядом, гулять же от такой начнет наверняка. А дети? Что тогда, ведь будут же дети?.. И потом, штучка она ещё та… погляди, погляди на это! Шокирует? А я уже, представь, почти привыкла – ложится на моего старого всеми своими огромными молодыми телесами, не стыдно, что на свадьбе на собственной, Господи… А этот, этот? Старый, а туда же, аж млеет! И сынок словно не видит происходящего. А ведь сыну перечить, все равно, что против себя настраивать…

И завертелась, закрутилась на этой улице «любовь», которая очень быстро закончилась скоропалительной свадьбой. Все были дружно «за», все, за исключением Аннушки. Не о такой невесте она для своего сына мечтала. Да и предчувствовала опытная по жизни зрительная Аннушка беду, ощущала в новых амбициозных кожных родственничках коварных хищниц. Если уж «молодая» свою тяжелую сексуальную артиллерию начала не только на сыне применять, но и на будущем свекре, как тут не заподозрить неладное?

Аннушку слушать никто не захотел, ни сын, ослепленный «любовью», ни муж, ослепленный тем же. После свадьбы невестка быстренько начала действовать. Сразу с вещами в дом мужа переехала, а Аннушку из собственного дома начала выживать. Хуже того, «любовь» закрутила уже настоящую, в двойном размере: из спальни мужа в его отсутствие плавно перекочевывала в спальню к свекру, по возвращению мужа – назад, в семейное ложе.

Аннушка пыталась все это прекратить, глаза сына раскрыть на происходящее, если уж муж от «счастья» ослеп окончательно. Сын не поверил – поверил много и «правдиво» говорящей жене и теще. Ну, а те в ответ развернули настоящую, нешуточную, гражданскую войну Аннушке, вовлекая в неё все больше и больше жителей маленького городка.

Теперь уже все соседи, близкие и дальние родственники были посвящены в интимные подробности Аннушкиной жизни - в то, что именно Аннушка и есть шалава и гулена. В то, сколько любовников у Аннушки за годы жизни с мужем не перебывало, с кем она только не спала и продолжает спать, никак не угомонится на старости лет, как она неопрятна и бесхозяйственна, какая из неё никудышная мать и жена и так далее, и в тех же разных интимных подробностях. Затравили Аннушку настолько, что она и на улицу уже боялась показаться.

Дошло до того, что, чтобы оправдаться и остаться жить в собственном доме, Аннушке пришлось подать в суд на собственного сына, подстрекаемого ненасытной невесткой. Вот этой трагедии, разрыву с собственным любимым сыном, она пережить и не смогла. Лучший, любимый, её драгоценный и добрый мальчик под каблуком кожной жены прекратил с матерью всяческие человеческие отношения. Как и другой любимый - дорогой, взлелеянный ею как лучший из мужчин, её Сережа. Поддерживала маму только старшая дочь, живущая семьей в другом и далеком городе.

Она и ехала в тот день в родной город с конкретной целью забрать Аннушку к себе. Боялась не успеть к развязке, опасаясь суицида. Успела-таки приехать вовремя, если бы не декорирующие обстоятельства: тенистый яблочный сад и несколько потерянных часов одного теплого майского дня, которые сыграли в этой истории свою трагическую роль.

Почему люди кончают жизнь самоубийством

Довести до самоубийства можно, конечно, человека любого, если хорошо постараться. Загнать его в угол, надавить так, что он начнет задыхаться, запаникует и потеряет жизненные ориентиры: психологическое состояние человека и причины самоубийств тесно между собой связаны, и их нужно рассматривать в разных комбинациях.

В попытках раскрытия тяжелого вопроса психологии суицида содержится много неверных интерпретаций, много мифов и ошибочных суждений. Мифом, например, является тот якобы факт, что мысли о суициде настоящий самоубийца никогда не проговаривает до совершения действия, и совершает его всегда без предупреждения. Это не всегда так, это заблуждение.

Аннушка, например, как оказалось, за последние два года до трагедии не раз говорила о своем намерении уйти из жизни и даже пережила ещё одну попытку суицида, как рассказывал позже Сергей, оправдывая себя и называя Аннушку «сумасшедшей». Она даже получала психологическую помощь при суициде. Только вот такая помощь внутри неразрешенной конфликтной семейной ситуации оказалась абсолютно недейственной. Да и Аннушка совсем не сумасшедшая, а загнанная в стресс зрительная женщина, у которой вполне естественным образом для её врожденной зрительной природы выстроилась связь между потерей любви и суицидом. Ведь весь смысл жизни зрительника в любви, и её потеря для него и означает наивысшую из утрат, когда душевный комфорт зависит от присутствия рядом любовного объекта.

Зрительные люди – это люди эмоциональные. Основная их жизненная нехватка, основное желание и наслаждение, которое они получают от жизни – это эмоции. Неразвитые зрительники истерят, требуя к себе внимания и любви. С помощью истерик они получают необходимые им эмоции, в их случае чаще негативные. Развитые же, наоборот, умеют выстраивать прочные эмоциональные связи со своими возлюбленными, отдавая любовь и получая положительные эмоции от такой эмоциональной отдачи.

Зрительники, как и все остальные, тяжело переживают стресс. Что такое стресс для зрительника? Разрыв, утрата самого важного для него – дорогой ему эмоциональной связи. Такая потеря способна толкнуть зрительника на крайние меры – на эмоциональный шантаж: «Вернись, любимый, или я умру».

У Аннушки разорвались все важные для неё связи с дорогими ей людьми: с любимыми сыном и с мужем. Порушился и главный оплот ее анальных ценностей – отношения с мужем, разрушилась семья, ее вечная отдушина, разрушился весь мир, к которому она привыкла. Это тяжелый, в её случае даже двойной стресс, из которого она нашла выход в шантаж - суицид, его совершив. И при этом она словно оставила для себя дверь назад приоткрытой, надеясь вернуться в лучшее.

Системно-векторная психология Юрия Бурлана говорит о том, что настоящий суицид – это попытка покончить жизнь самоубийством, которую совершают люди, носители звукового вектора, находясь в состоянии депрессии. И они действительно практически никогда не предупреждают о суициде, не запугивают близких, эмоционально их этим шантажируя (в особенности звуковики без зрительного вектора), подсознательно тем самым предупреждая их о своих намерениях (в тайной надежде быть остановленными в последний момент на пороге смерти). В звуке, единственном из всех, абсолютно нематериальном векторе, нет ценности физической жизни, поэтому звуковой уход из неё, как правило, совершается без истерик - один раз и навсегда.

Так что причины самоубийств чаще всего следует искать именно в звуковых депрессиях. Это состояние, когда полностью исчезает всякое желание жить, потому что жизнь не имеет смысла вообще, вне зависимости от присутствия или отсутствия рядом других людей. Психологически и системно верно определять суицид как желание покончить с жизнью именно в звуке, а не в зрительном векторе, который пользуется суицидом как эмоциональным шантажом в попытке вернуть себе своих любимых. Зрительники в таких своих порывах даже выстраивают картины собственных похорон, как бы воображая слезы и убитые горем раскаявшиеся лица.

Аннушка именно так и уходила из жизни – по-зрительному, с надеждой остаться. Сделав шаг на ту сторону, проглотив смертельную дозу дихлофоса, она словно не до конца прикрыла за собой дверь, подсознательно подгадав в выборе дня и времени прямо к приезду дочери - спасительницы. Она решила покончить с собой в тайной надежде, что её найдут и откачают, вернут к жизни и раскаются. Найти - нашли, но, нашли поздно.

Умирала она долго и мучительно, в сознании. Прекрасная Аннушка гнила заживо. В очень сильных болях она так же сильно сожалела о содеянном. Но возможности что-либо исправить ни у неё, ни у медиков уже не было: дихлофос проник во все ткани Аннушкиного организма, пропитав и отравив его полностью. Вывести эту отраву из организма для врачей не представлялось возможным. Органы начали отказывать и отмирать один за одним, постепенно…

Хоронили Аннушку, когда яблоневый цвет ещё полностью не опал. Едкий запах дихлофоса, идущий от гроба с её телом, установленный в их семейном приусадебном саду, забивал долгожданные свежие весенние запахи. Моя мама, приехавшая на похороны, сказала на поминках своему старшему брату:

— Что же ты наделал, Сергей. Осталось только увидеть, как тебя вышвырнет из собственного дома его новая хозяйка.

— Да она просто была ненормальной!..

— Ненормальной? Ну-ну, так что ж ты её не лечил? Ну а вот теперь и поглядим…

Каждый год множество людей пытаются свести счеты с жизнью, однако общество, как это ни прискорбно, обращает внимание лишь на тех, чья попытка все же «увенчалась успехом».

Что же касается тех, кто не преуспел – их истории так и остаются нерассказанными из-за чувства стыда и позора, или из-за опасений породить такие же опасные желания в сознании окружающих. Хотя, следует отметить, что доверительный разговор, сопровождаемый пониманием собеседника, на деле не вызывает роста самоубийств. Это всеобщее молчание приводит к тому, что выжившие после неудачных попыток суицида люди оказываются в своеобразной изоляции, в то время как семья, друзья и врачи не получают четкого понимания ситуации и не знают как помочь несчастным, страдающим от бесконечной борьбы с суицидальными мыслями.

Однако, «гриф секретности» постепенно спадает. Благодаря онлайн форумам, группам моральной поддержки, построенным на принципе «равный – равному» и общественным движениям, направленным на борьбу со стереотипами, как например «Live Through This» (букв. «Переживи это») и «Time To Change» («Время меняться»), люди начали рассказывать о своих попытках суицида, а также находить поддержку и силы вернуться к нормальной жизни.

В одном из обсуждений на сайте «Raddit» трое выживших откровенно рассказали о том дне, когда они решились на попытку самоубийства. Мы обсудили с ними события, произошедшие как до, так и после попытки покончить с жизнью, а так же, спросили, что они думают об этом сегодня.

Дэвид, 31 год

Пытался покончить с жизнью в 15 лет

Что вы помните о том дне?

Не могу сказать, что что-то конкретное явилось причиной моего решения. Вся моя жизнь тогда была похожа на ад. Моих родителей лишили родительских прав, когда мне было 13. Жил я с дедом – агрессивным алкоголиком, который частенько заявлял мне что-то вроде «ты будешь таким же наркоманом, как и твои родители». Мне казалось, что меня никто не любит, и я никогда не смогу найти своего места в этом мире. Я просто устал от всего этого. Я не хотел просыпаться - я был уверен – никто не будет по мне скучать.

Это был обычный день: я пошел в школу, по дороге домой купил две упаковки Тайленола (по 100 капсул). Я пришел домой и выпил почти все, запивая водой приблизительно по 5 капсул за раз. В одной из упаковок еще что-то оставалось, так что в итоге я выпил около 180 таблеток.

Между всеми приемами была разница около двух часов. Я пил по пять таблеток почти автоматически. Это было вроде закарючек на бумаге – рисуешь, чтобы просто чем-то себя занять. Я сидел в своей комнате и смотрел сериалы, типа «Крутого Уокера» и «Кунг-фу: возрождение легенды». Возможно, дед был дома. Я не помню – я уже был не в себе.

Не помню, что я делал, перед тем как потерял сознание.

«Наступил момент, когда я подумал: «Вот и конец. Конец моей истории».

Я никогда не был слишком религиозным и не верил, что после смерти я обрету счастье, я вообще ни о чем таком тогда не думал. Я был перекачан лекарством. У меня была мысль, позвать на помощь, но я не знал, кого. Я боялся, что будет только хуже. Я разрывался между желанием все-таки выжить и принять ситуацию, в которую я сам себя загнал. В конце концов, я сдался. Я увидел свою кошку Мини, которую мы когда-то нашли в мусоропроводе. Я обнял её и сказал: «Я люблю тебя, но мне пора».

И тогда я разрыдался. Я осознал, что в мире все же были вещи, ради которых мне хотелось жить, которые были мне дороги. Но было уже поздно. Я так и плакал, пока не уснул.

Я проснулся через полтора дня. Я чувствовал слабость, как после похмелья, и весь был покрыт зелено-голубой рвотой, которая уже подсохла до состояния корки. Моему организму пришлось выбросить изрядное количество рвотных масс, чтобы выжить. Я был абсолютно расслаблен и счастлив. Тем временем друзья пытались докричаться до меня, спрашивая, почему я не был в школе.

Следующие пару дней я снова чувствовал себя хорошо – я радовался всему: возможности ходить и видеть мир вокруг себя, играть с домашним животным. Даже еда казалась вкуснее.

Что вы думаете сейчас?

Следующие несколько лет после случившегося были еще хуже. Однако я больше никогда не пытался себя убить. Я помнил, что в последний момент я не хотел умирать.

Пережил столько замечательных моментов, которые никогда бы не случились, понимаете? Я путешествовал, влюбился, поступил в колледж и университет. В тот момент я бы не поверил, что все это произойдет. Я бы пропустил лучшие годы моей жизни.

Черная полоса не вечна – жизнь налаживается. Моя наладилась.

Вивьен, 27 лет

Пыталась покончить с жизнью в 17.

Что вы помните о том дне?

В «последний» день я старалась примириться со своим решением.

Я встала в 9 утра и заранее запланировала себе выходной. Я точно знала, что я буду делать. Мои родители ушли на работу, а в школу я не пошла.

Я сидела на полу в своей комнате в тишине и думала. Пыталась свыкнуться с мыслью о том, что вечером я должна была покончить с собой. Это было что-то вроде ритуала. День прошел довольно расслабленно и сюрреалистично. Я приготовила себе легкий завтрак и чай, села на пол с ноутбуком и начала писать записки. Я написала каждому, кто хоть как-то повлиял на мою жизнь: маме, папе, брату, учителям, друзьям. Это заняло весь день. Одни получились теплыми и лиричными, другие – горькими, сжатыми и злыми. Я поняла, что это была последняя возможность высказать всем и все, что я думаю.

В тех записках я написала очень много того, чего бы никогда не сказала вслух. Я стольким друзьям написала, что люблю их, несмотря на то, что все знали меня как довольно сдержанного и холодного человека. Я всегда их любила, просто не умела это выражать. Но я хотела, чтобы они все это знали и не сомневались в этом. Я попросила у мамы прощения за то, что 17 лет тратила её деньги, брату написала, что ему уже давно пора открыть глаза и сознание, а еще послала своего агрессивного отца, вечно срывавшего на нас злость, по понятному адресу.

В ту ночь, приблизительно в 3, когда все уже спали, я спустилась к отцовскому шкафу с оружием (ключи я выкрала предыдущей ночью). Было очень тихо. Я ощутила спокойствие и даже умиротворение.

Я стащила из комода бутылку виски и выпила половину. Я открыла шкаф и достала пистолет.

Я держала пистолет около своей головы очень долго. Все это время я была напугана и воодушевлена, злая и грустная, счастливая и покорная.

Вмешался инстинкт самосохранения. Я думала о том, что сделала и не сделала в жизни, о том, как отреагируют в школе, и как будут выглядеть мои похороны.

Я приставляла пистолет к голове и вновь опускала, поднимала и опускала.… Это длилось очень долго.

Наконец я нажала на курок.

Пистолет не выстрелил – он был не заряжен.

Внезапно я ощутила невероятное, переполняющее чувство облегчения. Я рыдала и смеялась как сумасшедшая. Эта абсурдная ситуация вернула меня в реальность. Я подумала: «что, черт подери, я делаю?»

Я пошла спать. Подобное больше никогда не приходило мне в голову. Возможно, однажды мне хватит мужества сказать людям в лицо то, что я тогда написала.

Что вы думаете сейчас?

Тот день расширил мои представления о мире. Я поняла: все, что меня беспокоило, все мои проблемы были банальны.

Один парень, известный тем, что выжил, прыгнув с моста «Золотые Ворота», как-то сказал, что за секунды до столкновения с водой, он пожалел, что прыгнул. Это - именно то, что почувствовала я. То чувство, когда тебя разрывают противоречия непередаваемо. Именно оно в итоге привело к облегчению.

Я решила работать на горячей линии для самоубийц – эта работа навела меня на размышления. Я обратила внимание, что все люди, решившиеся на суицид похожи – у них такое тонелеобразное мышление, очень узкая картина мира. Меня угнетает мысль о том, что в мире столько людей, решившихся на суицид, в то время как все их проблемы решаемы. Если говорить об эмоциональной составляющей – самой главной предпосылкой суицида является отчаяние и чувство безнадежности. Они были просто неспособны перетерпеть свою боль.

Решение свести счеты с жизнью – колоссальный шаг. Это, пожалуй, самое серьезное решение, которое вы можете принять за всю оставшуюся жизнь. Оно обесценивает все усилия, которые вы предпринимали для улучшения ситуации до того, как сдались. Вы должны выстоять. Вы, правда, должны выстоять – награда ждет впереди. Я имела возможность взглянуть на ситуацию под более широким углом.

Попытка суицида чем-то напоминает учителя, который сначала испытывает вас, а потом преподносит урок. К сожалению, многие люди, чьи попытки самоубийства удались, так и не получили этот урок.

Кристина, 23 года

Пыталась покончить с жизнью в 18 лет.

Что вы помните о том дне?

Я проснулась с чувством спокойствия и надежды на будущее. За день до этого доктор прописал мне Ксанакс и я с нетерпением ждала момента, когда я, наконец, обрету чувство контроля над ситуацией.

Это был самый прекрасный день – я села в автобус и поехала на работу. Я тогда работала на стойке регистрации. В какой-то момент я написала своему бойфренду и, слово за слово, переписка переросла в настоящую ссору. Он писал мне такие ужасные вещи. Он был моей последней поддержкой вдали от семьи.

Жизнь казалась мне безрадостной. Хотя, если посмотреть на мою жизнь со стороны – у меня не было причин для грусти. Я была здорова, и у меня была работа. Я, правда, не знала, чем я в принципе хочу заниматься в жизни, но это меня не беспокоило. Из жизнерадостного и общительного человека, каким я была в школе, я превратилась в того, кто не мог прийти к близким друзьям на вечеринку, не перенервничав до полусмерти. Я уже не знала, кто я, а моя жизнь не имела смысла.

Так что, я решила – хватит! Я встала, вышла с работы, села на автобус и поехала домой. Выйдя на остановке, я ощутила самое великолепное чувство – целеустремленность, само наличие цели уже меня радовало. Правда этой целью была смерть, но это все же было лучше, чем отсутствие цели как таковой. Я смотрела на серую толпу людей: кто-то шел на работу, кто-то - с работы, кто-то отправлялся по магазинам. Все это напоминало мне какую-то репетицию бессмысленной жизни. Я почувствовала покой и умиротворение. Впервые за долгое время груз безысходности в моей голове, как будто бы исчез. Я вздохнула и поняла: «Вот оно - счастье».

Я зашла в дом, в котором прошло мое детство.

Я вспомнила, как солнечный свет падал на мебель, и вдохнула запах пыли, кожи и ковра; я поцеловала свою собаку и прошлась по всем комнатам, прощаясь.

Я просмотрела рождественские снимки и фотографии с семейных торжеств, которые уже не казались мне частью моей жизни. Я помнила только крики и страх одиночества в собственном доме. Я была решительно настроена, покинуть этот мир.

Моя мама работала медсестрой, поэтому у нас была довольно большая аптечка. Я стала методично набирать лекарства: парацетамол, кодеин, ибупрофен, антигистаминные – все подряд.

Я разделась, влезла в пижамные штаны моего парня и мою любимую футболку с символикой ООН. Я включила диск, который он записал специально для меня, вдохнула его запах и по всему телу пробежала дрожь.

Я разделила оставшиеся 49 таблеток снотворного на две приблизительно равные части и одним разом проглотила первую половину, перемешанную с частью лекарств из аптечки. Эффект был мгновенный.

Я написала несколько сообщений. Маме: «Я тебя люблю»; папе: «Жаль, что ты не очень любишь меня»; сестрам: «Простите»; и ему: «Пожалуйста, напиши, что ты меня любишь».

Я ждала ответа 5 минут.

Я взяла лист бумаги и написала записку: «Мне так жаль. Я очень несчастна. Простите меня. Не отдавайте мое тело на вскрытие. Люблю, Кристина».

Я последний раз проверила телефон. Пропущенный от мамы, сообщение от сестер («За что простить? Ты в порядке?») и ничего от него.

Оставшаяся горсть таблеток прошла легко. Я встала в последний раз и, запрокинув голову, рассмеялась каким-то ненормальным смехом.

Я «умерла» под песню «No Sound But the Wind” группы “Editors”.

Я проснулась через три дня в палате интенсивной терапии возле держащего меня за руку отца, который за предыдущие девять месяцев со мной даже не говорил.

Что вы думаете сейчас?

Когда я проснулась, я ужасно разозлилась, что ничего не вышло и чувствовала себя беспомощной. Меня перевезли в больницу для душевнобольных и долго держали под наблюдением. Прошли годы перед тем, как я действительно ощутила благодарность за то, что судьба предоставила мне второй шанс.

Пройдя через все это, я поняла, что стала сильнее. Сталкиваясь с трудностями, я говорю себе: «я не позволю этому расстроить меня». Наконец я поняла, что хочу быть медсестрой и уже закончила первый год сестринской школы. Теперь я чувствую, что контролирую свою жизнь.

Вот что я хотела бы сказать себе (тогда) и другим 17-18 летним, оказавшимся в такой же ситуации: все будет гораздо лучше, чем вы думаете. Ваша жизнь обретет смысл, и вы сможете её контролировать. И хотя дорога жизни довольно длинна и трудна – это не повод идти по ней в одиночестве.

Ничто другое, как любовь, не может заставить человека в полной мере ощутить своё одиночество. С полной ясностью осознать, что твоя жизнь — бардак и остаётся только поставить любимую пластинку, полить цветы да и покончить со всем этим.

От любви ещё никто не уми…

Нет, вы только представьте себе, что после смерти самоубийц ожидает особый мир. Это не ад, нет, и уж тем более не рай, нет. Этот мир похож на обычный, только гораздо хуже. Здесь нет цветов и звёзд, никто не улыбается и интересной игрой считается угадывать очередной способ самоубийства. До чего не комфортно жить в таком мире, где каждый знает твою самую интимную тайну — что ты свёл счёты с жизнью, а та в ответ посмеялась.

Это дорожное приключение девушки Миколь, Зия и Женька (русский, честное слово, русский и совсем не раздражает его корявая речь в телефонном разговоре с мамой). Зия ищет свою любимую, которую он когда-то решил удивить самоубийством и вот она тоже здесь. Миколь пытается вернуться домой традиционным путём — найти самого главного и с ним всё разрулить. А Юджин (Женёк) просто так поехал, за компанию… я ведь уже сказала, что он русский?

В этом фильме есть немножко кустурицевского сюра (я этого и ожидала, увидя фамилию Дукич), есть тихонькая такая тоска от всей этой поломанной мебели, проржавевших автомобилей и старых покрышек на обочинах. Как местами красивы краткие возвращения к тому, кто и как рассмешил жизнь, хотя и пытался свести с ней счёты. А брошенные спички иногда взлетают вверх, и под передним пассажирским сидением в машине зияет Чёрная Дыра или портативный Бермудский Треугольник. Какой унылый и удивительный этот мир!

В этом фильме была одна мысль, которая — я верю — истинна.

Неллер: Забудь ты об этих чудесах, они не так много значат!
Зия: Все здесь на них способны, кроме меня.
Неллер: Не будь так строг к себе.
Зия: Меня убивает, что я здесь один такой. Самый беспомощный или даже глупый…
Неллер: Дело в том, что если ты будешь думать об этом, думать, то ничего не случиться. Другими словами это случится само собой когда перестанет быть для тебя важным.

Вышеприведённое — странный, но, должно быть, непреложный закон. Любовь, новое увлечение, интересные встречи происходят тогда, когда их не ждёшь. Счастье не глупее беды — оно также любит настигать внезапно.

«… так поражает молния, так поражает финский нож!..»

Я опять не о том. На самом деле история вполне обычна и даже предсказуема, местами совсем предсказуема. Но как-то так получилось, что вместе с тем она не затёрта и не пошла. И вы посмотрите этот фильм, если у вас всё хорошо, вы поймёте, что всё хорошо, а если у вас всё плохо, то вы поймёте, что всё будет хорошо. Обязательно будет! Я вам обещаю.

Человек научился лишать себя жизни задолго до того, как изобрел колесо и покорил огонь, - первые случаи суицида относятся еще к доисторическим временам. Там, где условия существования были особенно суровы (голод, холод, дефицит звериных шкур для набедренных повязок), самоубийство превратилось практически в норму поведения. Как правило, добровольно уходили из жизни старики и калеки, не желавшие обременять соплеменников. Престарелые вестготы бросались с особой Скалы предков. Старики острова Кеос украшали головы венками, устраивали праздник и в конце его пили цикуту. Старые немощные японцы требовали, чтобы их погребли заживо или унесли умирать в горы (название японской горы Обасутэяма буквально переводится как "гора, где оставляют бабушек"). Эскимосы, чувствуя приближение старости, уходили замерзать в тундру (одному христианскому миссионеру нового времени удалось убедить их отказаться от этого варварского обычая; когда через несколько лет просветитель вернулся к своей "пастве", выяснилось, что эскимосский род вымер - новообращенным христианам не хватило пропитания).

Но чем "сытнее" жила древняя община, тем строже она относилась к суициду. В племенах Нигерии, Уганды, Кении самоубийство считалось безусловным злом. Отвечать за злодеяние приходилось родственникам усопшего, они должны были принести искупительную жертву (быка или овцу) и провести обряд очищения - сжечь жилище "преступника". Если самоубийца расстался с жизнью повесившись на дереве или спрыгнув с него, дерево также сжигалось. До трупа убившего себя человека запрещалось дотрагиваться. Вот такая "показательная порка"!

Интересы развивающегося государства требовали все большего ограничения частной свободы, а самоубийство в Древней Греции даже... санкционировалось властями. Осужденным преступникам здесь "предписывалось" покончить с собой (вспомнить хотя бы Сократа, которого обвинили в развращении молодежи и поклонении новым богам и принудили выпить цикуту). Те же, кто добровольно ушел из жизни, не спросив разрешения, карались посмертным поношением: в Афинах и Фивах от трупа такого самоубийцы отсекали руку и хоронили ее отдельно. К слову, насчет разрешения - его действительно можно было испрашивать: в городах Эллады имелись особые запасы яда для тех, кто желал покончить с собой и мог обосновать свое намерение перед ареопагом - органом судебной власти.

Иные нравы царили в Спарте. Там чтили память самоубийцы Ликурга. Этот государственный муж установил законы, по которым следовало жить спартанцам, взял с сограждан слово следовать им, пока он не вернется, и отправился к дельфийскому оракулу. Когда оракул одобрил нововведения, Ликург уморил себя голодом, чтобы связанная словом Спарта продолжала жить по его правде и дальше.

В Римской империи запрет на самоубийство был закреплен законодательно, хотя законы охотно признавали обстоятельства, оправдывающие суицид, а именно: "горе, болезнь, скорбь" и - еще шире - "невыносимость жизни". Однако возможность распоряжаться собственной смертью предоставлялась только свободным римлянам. Рабы права на суицид не имели. Чтобы при продаже живого товара покупателю не подсунули брак - раба, намеревающегося свести счеты с жизнью, - существовал "гарантийный срок": если купленный раб кончал с собой в течение полугода после совершения сделки, продавец обязывался вернуть покупателю деньги. Меж тем из всех жителей Рима именно рабы чаще всего накладывали на себя руки.

"Христианство сделало рычагом своей власти необыкновенно распространенную ко времени его появления жажду самоубийства", - писал Ницше. Неприятный факт: христианская религия повела непримиримую борьбу с суицидом не столько из высших соображений, сколько из меркантилизма, выполняя заказ земных властей и получив взамен статус официальной государственной религии.

А ведь в первые века своего существования тогда еще гонимое христианство относилось к суициду терпимо, а уж к альтруистическому самоубиению во имя веры и вовсе с благоговением. В Священном Писании не содержится прямого осуждения суицида. Более того, в Библии можно найти семь случаев очевидного самоубийства, и ни один из них не порицается. Вот как описывается кончина богатыря Самсона, который обрушил на головы врагов-филистимлян строение и погиб под руинами вместе с ними: "И сказал Самсон: умри, душа моя, вместе с Филистимлянами! И уперся всею силою, и обрушил дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей". Даже самоповешение Иуды не осуждается (в отличие от его предательства), а лишь констатируется как факт: "И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился". Сотни раннехристианских мучеников сами лишали себя жизни и были причислены к лику святых.

Но примерно с V века отношение христианства к добровольному уходу человека из жизни меняется. Кесарю кесарево, а Богу Богово - это значит, что душа принадлежит Всевышнему, и только Он волен ей распоряжаться. И вот уже Святой Августин называет самоубийство "худшим из грехов, ибо в нем нет возможности раскаяться", а Фома Аквинский объявляет суицид трижды грехом: против Господа, дарующего жизнь, против общественного закона и против человеческого естества (инстинкта самосохранения). Всем без исключения самоубийцам отказывают в церковном отпевании и погребении. Тех, кто пытался покончить с собой, но остался жив, предают анафеме. (Любопытно, что русские старообрядцы XVII-XVIII веков, сжигавшие себя тысячами, поначалу пытались соблюсти "приличия": запершись в скиту, они ставили на засов двери горящую свечу, а на пол бросали ворох соломы; когда присланные усмирить раскольников солдаты начинали выламывать дверь, свеча падала, и в помещении начинался пожар; таким образом, солдаты становились убийцами, а сгоревшие - не грешниками, но мучениками веры.)

Иудаизм и ислам осуждают суицид (хоть и не так безапелляционно). Индуизм и буддизм воспринимают куда более спокойно (что подтверждают традиции стран, исповедующих эти религии, например сати - обычай, по которому индийские женщины после смерти мужа бросались в костер, где сжигался труп их благоверного). То, что восточные религии не видят в добровольной смерти греха, - серьезный аргумент против христианской нетерпимости к самоубийству. Если половина человечества не считает суицид преступлением против Бога, то, может быть, Бог (нравственный закон, природа) самоубийц вовсе не отвергает?

Между тем кесарь - светская власть, - на откуп которому были отданы тела добровольно умерших, придумывал все более жестокие способы глумления над трупами. В Британии самоубийц хоронили на перекрестке дорог, предварительно протащив по улицам, положив на лицо камень и проткнув сердце осиновым колом (покончившие с собой считались "кадрами" для вампиров). Во французском городе Мец трупы засовывали в бочки и пускали по реке. В Дании самоубийц выносили из дома через окно и сжигали - огонь символизировал адское пламя, куда уже отправилась душа грешника. По всей средневековой Европе тела покончивших с собой кромсали в анатомических театрах и... перерабатывали в мумми - лекарство, якобы укрепляющее жизненную силу (первоначально мумми добывалось из содержащих смолы мумифицированных трупов - отсюда и название, но затем точный рецепт был утрачен и сырьем для "чудо-средства" стали трупы самоубийц). Имущество "преступников" начиная с XIII века конфисковалось в пользу государства.

В средневековой России самоубийц тоже не жаловали. Покончившие с собой приравнивались на Руси к упившимся до смерти или погибшим по собственной неосторожности, их не отпевали и не хоронили в освященной земле, но и не преследовали по светскому закону... до тех пор пока Петр I не грохнул кулаком по столу и не объявил суицид государственным преступлением. Тогда и в России принялись подвешивать трупы самоубийц за ноги или же закапывать их на живодерне.

Восемнадцатое столетие в Европе завершилось тем, что признало достоинство человека и его право на жизнь. Но является ли это право одновременно и обязанностью? Ни в одной из конституций и деклараций прав человека этого не утверждалось. А потому самоубийство постепенно стали вычеркивать из списка уголовных преступлений. Первой это сделала Франция, последней - Великобритания, где антисуицидная статья сохранялась в уголовном кодексе аж до 1961 года. Тем, кто хотел умереть, но не смог, "повезло" меньше - несостоявшихся самоубийц продолжали преследовать по закону: в штате Нью-Йорк (США) их приговаривали к 20 годам тюрьмы, а в Англии "помогали" завершить начатое - казнили.

Однако уже с 60-х годов XX века суицид становился все более и более ощутимой проблемой в разных странах мира. Наиболее опасный для суицида возраст - около 30 лет - стал уменьшаться до 24-х и даже 15-ти лет, суицидологи были вынуждены констатировать страшный показатель "помолодевшего суицида": самоубийство становится третьей по счету ведущей причиной смерти среди 15-24 летних людей в США, Австрии, Швейцарии, Германии, Голландии, Англии, Австралии и Японии за период от конца семидесятых годов и до начала 90-х. Интенсивность склонности к самоубийству измеряют обыкновенно отношением общей цифры добровольных смертей к 100 тысячам жителей без различия возраста и пола в данном обществе. Этот общий процент смертности-самоубийства оказывается постоянным для длительного временного периода для каждого конкретного общества, причем его константа оказывается большею, чем у главных демографических явлений. Однако, за последние тридцать - сорок лет интенсивность этого явления социальной жизни стала неумолимо возрастать, что коснулось прежде всего развитых стран Европы и США, а также является опасным показателем состояния дел в современной России. Так, например, Национальный Центр статистики здоровья населения в США зафиксировал рост числа самоубийств в 3 раза за последние тридцать лет и констатировал уход из жизни 25-29 человек на 100 тыс. жителей каждый год (или 50-70 тыс. человек каждый год кончают жизнь самоубийством в США). У нас в советский период существовала официально признанная статистика только для такой категории граждан как "потерпевшие от доведения до самоубийства", но и эта категория давала возрастной показатель от 19 до 35 лет, последние же годы ознаменованы всплеском числа самоубийств в России: по газетным публикациям на 1994 год пришлось 61.900 добровольных смертей, а в 1995 году показатель суицидальной смертности был 45 человек на 100 тыс. жителей. Если заглянуть в публикации по поводу самоубийств в России в начале века, мы можем обнаружить столь же тягостную картину, хотя и с меньшей степенью интенсивности проявления суицида. В то время определенным показателем социальной статистики был С.-Петербург. Так, в частности, проф.-прот. А.Смирнов в статье "Самоубийство и христианский взгляд на жизнь" констатировал: "самоубийство превратилось в какую-то эпидемическую болезнь.., двадцать-тридцать лет тому назад Россия по числу самоубийств стояла в процентном отношении несравнимо ниже остальных культурных стран Европы, но в последние годы число самоубийств возросло у нас до угрожающих цифр", - это было написано в 1914 году. В 1923 году А.Ф.Кони в статье, посвященной суициду, обращал внимание на то, что "в Петербурге за 40 лет самоубийства и покушения на них дошли с 210 случаев в 1870 году до 3196 в 1910 году, тогда как, в связи с возрастанием населения Петербурга с 600 тыс. человек до 1800 тыс., это увеличение должно бы составить лишь 630 случаев, а не превышать эту цифру более, чем в пять раз."