Завтра — Преображение, а послезавтра меня повезут куда-то к Храму Христа Спасителя, в огромный розовый дом в саду, за чугунной решеткой, держать экзамен в гимназию, и я учу и учу «Священную Историю» Афинского. «Завтра» — это только так говорят, — а повезут годика через два-три, а говорят «завтра» потому, что экзамен всегда бывает на другой день после Спаса-Преображения. Все у нас говорят, что главное — Закон Божий хорошо знать. Я его хорошо знаю, даже что на какой странице, но все-таки очень страшно, так страшно, что даже дух захватывает, как только вспомнишь. Горкин знает, что я боюсь. Одним топориком он вырезал мне недавно страшного «щелкуна», который грызет орехи. Он меня успокаивает. Поманит в холодок под доски, на кучу стружек, и начнет спрашивать из книжки. Читает он, пожалуй, хуже меня, но все почему-то знает, чего даже и я не знаю. «А ну-ка, — скажет, — расскажи мне чего-нибудь из божественного...» Я ему расскажу, и он похвалит:

— Хорошо умеешь, — а выговаривает он на «о», как и все наши плотники, и от этого, что ли, делается мне покойней, — не бось, они тебя возьмут в училищу, ты все знаешь. А вот завтра у нас Яблошный Спас... про него умеешь? Та-ак. А яблоки почему кропят? Вот и не так знаешь. Они тебя вспросют, а ты и не скажешь. А сколько у нас Спасов? Вот и опять не так умеешь. Они тебя учнуть вспрашивать, а ты... Как так у тебя не сказано? А ты хорошенько погляди, должно быть.

— Да нету же ничего... — говорю я, совсем расстроенный, — написано только, что святят яблоки!

— И кропят. А почему кропят? А-а! Они тебя вспросют, — ну, а сколько, скажут, у нас Спасов? А ты и не знаешь. Три Спаса. Первый Спас — загибает он желтый от политуры палец, страшно расплющенный, — медовый Спас, Крест выносят. Значит, лету конец, мед можно выламывать, пчела не обижается... уж пошабашила. Второй Спас, завтра который вот, — яблошный, Спас-Преображение, яблоки кропят. А почему? А вот. Адам-Ева согрешили, змей их яблоком обманул, а не ведено было, от греха! А Христос возшел на гору и освятил. С того и стали остерегаться. А который до окропенья поест, у того в животе червь заведется, и холера бывает. А как окроплено, то безо вреда. А третий Спас называется орешный, орехи поспели, после Успенья. У нас в селе крестный ход, икону Спаса носят, и все орехи грызут. Бывало, батюшке насбираем мешок орехов, а он нам лапши молочной — для розговин. Вот ты им и скажи, и возьмут в училищу.

Преображение Господне... Ласковый, тихий свет от него в душе — доныне. Должно быть, от утреннего сада, от светлого голубого неба, от ворохов соломы, от яблочков грушовки, хоронящихся в зелени, в которой уже желтеют отдельные листочки, — зелено-золотистый, мягкий. Ясный, голубоватый день, не жарко, август. Подсолнухи уже переросли заборы и выглядывают на улицу, — не идет ли уж крестный ход? Скоро их шапки срежут и понесут под пенье на золотых хоругвях. Первое яблочко, грушовка в нашем саду, — поспела, закраснелась. Будем ее трясти — для завтра. Горкин утром еще сказал:

— После обеда на Болото с тобой поедем за яблоками.

Такая радость. Отец — староста у Казанской, уже распорядился:

— Вот что, Горкин... Возьмешь на Болоте у Крапивкина яблок мер пять-шесть, для прихожан и ребятам нашим, «бели», что ли... да наблюдных, для освящения, покрасовитей, меру. Для причта еще меры две, почище каких. Протодьякону особо пошлем меру апортовых, покрупней он любит.

— Ондрей Максимыч земляк мне, на совесть даст. Ему и с Курска, и с Волги гонят. А чего для себя прикажете?

— Это я сам. Арбуз вот у него выбери на вырез, астраханский, сахарный.

— Орбузы у него... рассахарные всегда, с подтреском. Самому князю Долгорукову посылает! У него в лобазе золотой диплом висит на стенке под образом, каки орлы-те!.. На всю Москву гремит.

После обеда трясем грушовку. За хозяина — Горкин. Приказчик Василь-Василич, хоть у него и стройки, а полчасика выберет — прибежит. Допускают еще, из уважения, только старичка-лавочника Трифоныча. Плотников не пускают, но они забираются на доски и советуют, как трясти. В саду необыкновенно светло, золотисто: лето сухое, деревья поредели и подсохли, много подсолнухов по забору, кисло трещат кузнечики, и кажется, что и от этого треска исходит свет — золотистый, жаркий. Разросшаяся крапива и лопухи еще густеют сочно, и только под ними хмуро; а обдерганные кусты смородины так и блестят от света. Блестят и яблони — глянцем ветвей и листьев, матовым лоском яблок, и вишни, совсем сквозные, залитые янтарным клеем. Горкин ведет к грушовке, сбрасывает картуз, жилетку, плюет в кулак.

— Погоди, стой... — говорит он, прикидывая глазом. — Я ее легким трясом, на первый сорт. Яблочко квелое у ней... ну, маненько подшибем — ничего, лучше сочком пойдет... а силой не берись!

Он прилаживается и встряхивает, легким трясом. Падает первый сорт. Все кидаются в лопухи, в крапиву. Вязкий, вялый какой-то запах от лопухов, и пронзительно едкий — от крапивы, мешаются со сладким духом, необычайно тонким, как где-то пролитые духи, — от яблок. Ползают все, даже грузный Василь-Василич, у которого лопнула на спине жилетка, и видно розовую рубаху лодочкой; даже и толстый Трифоныч, весь в муке. Все берут в горсть и нюхают: ааа... гру-шовка!..

Зажмуришься и вдыхаешь, — такая радость! Такая свежесть, вливающаяся тонко-тонко, такая душистая сладость- крепость — со всеми запахами согревшегося сада, замятой травы, растревоженных теплых кустов черной смородины. Нежаркое уже солнце и нежное голубое небо, сияющее в ветвях, на яблочках...

И теперь еще, не в родной стране, когда встретишь невидное яблочко, похожее на грушовку запахом, зажмешь в ладони зажмуришься, — и в сладковатом и сочном духе вспомнится, как живое, — маленький сад, когда-то казавшийся огромным, лучший из всех садов, какие ни есть на свете, теперь без следа пропавший... с березками и рябиной, с яблоньками, с кустиками малины, черной, белой и красной смородины, крыжовника виноградного, с пышными лопухами и крапивой, далекий сад... — до погнутых гвоздей забора, до трещинки на вишне с затеками слюдяного блеска, с капельками янтарно-малинового клея, — все, до последнего яблочка верхушки за золотым листочком, горящим, как золотое стеклышко!.. И двор увидишь, с великой лужей, уже повысохшей, с сухими колеями, с угрязшими кирпичами, с досками, влипшими до дождей, с увязнувшей навсегда опоркой... и серые сараи, с шелковым лоском времени, с запахами смолы и дегтя, и вознесенную до амбарной крыши гору кулей пузатых, с овсом и солью, слежавшеюся в камень, с прильнувшими цепко голябями, со струйками золотого овсеца... и высокие штабеля досок, плачущие смолой на солнце, и трескучие пачки драни, и чурбачки, и стружки...

— Да пускай, Панкратыч!.. — оттирает плечом Василь-Василич, засучив рукава рубахи, — ей-Богу, на стройку надоть!..

— Да постой, голова елова... — не пускает Горкин, — побьешь, дуролом, яблочки...

Встряхивает и Василь-Василич: словно налетает буря, шумит со свистом, — и сыплются дождем яблочки, по голове, на плечи. Орут плотники на досках: «эт-та вот тряхану-ул, Василь-Василич!» Трясет и Трифоныч, и опять Горкин, и еще раз Василь-Василич, которого давно кличут. Трясу и я, поднятый до пустых ветвей.

— Эх, бывало, у нас трясли... зальешься! — вздыхает Василь-Василич, застегивая на ходу жилетку, — да иду, черрт вас..!

— Черкается еще, елова голова... на таком деле... — строго говорит Горкин. — Эн еще где хоронится!.. — оглядывает он макушку. — Да не стрясешь... воробьям на розговины пойдет, последышек.

Мы сидим в замятой траве; пахнет последним летом, сухою горечью, яблочным свежим духом; блестят паутинки на крапиве, льются-дрожат на яблоньках. Кажется мне, что дрожат они от сухого треска кузнечиков.

— Осенние-то песни!.. — говорит Горкин грустно. — Прощай, лето. Подошли Спасы — готовь запасы. У нас ласточки, бывало, на отлете... Надо бы обязательно на Покров домой съездить... да чего там, нет никого.

Сколько уж говорил — и никогда не съездит: привык к месту.

— В Павлове у нас яблока... пятак мера! — говорит Трифоныч. — А яблоко-то какое... па-влов-ское!

Меры три собрали. Несут на шесте в корзине, продев в ушки. Выпрашивают плотники, выклянчивают мальчишки, прыгая на одной ноге:

Крива-крива ручка,

Кто даст — тот князь,

Кто не даст — тот собачий глаз.

Собачий глаз! Собачий глаз!

Горкин отмахивается, лягается:

— Махонькие, что ли... Приходи завтра к Казанской — дам и пару.

Запрягают в полок Кривую. Ее держат из уважения, но на Болото и она дотащит. Встряхивает до кишок на ямках, и это такое удовольствие! С нами огромные корзины, одна в другой. Едем мимо Казанской, крестимся. Едем по пустынной Якиманке, мимо розовой церкви Ивана Воина, мимо виднеющейся в переулке белой — Спаса в Наливках, мимо желтеющего в низочке Марона, мимо краснеющего далеко, за Полянским Рынком, Григория Неокессарийского. И везде крестимся. Улица очень длинная, скучная, без лавок, жаркая. Дремлют дворники у ворот, раскинув ноги. И все дремлет: белые дома на солнце, пыльно-зеленые деревья, за заборчиками с гвоздями, сизые ряды тумбочек, похожих на голубые гречневички, бурые фонари, плетущиеся извозчики. Небо какое-то пыльное, — «от парева», — позевывая, говорит Горкин. Попадается толстый купец на извозчике, во всю пролетку, в ногах у него корзина с яблоками. Горкин кланяется ему почтительно.

— Староста Лощенов с Шаболовки, мясник. Жа-дный, три меры всего. А мы с тобой закупим боле десяти, на всю пятерку.

Вот и Канава, с застоявшейся радужной водою. За ней, над низкими крышами и садами, горит на солнце великий золотой купол Христа Спасителя. А вот и Болото, по низинке, — великая площадь торга, каменные «ряды», дугами. Здесь торгуют железным ломом, ржавыми якорями и цепями, канатами, рогожей, овсом и солью, сушеными снетками, судаками, яблоками... Далеко слышен сладкий и острый дух, золотится везде соломкой. Лежат на земле рогожи, зеленые холмики арбузов, на соломе разноцветные кучки яблока. Голубятся стайками голубки. Куда ни гляди — рогожа да солома.

— Бо-льшой нонче привоз, урожай на яблоки, — говорит Горкин, — поест яблочков Москва наша.

Мы проезжаем по лабазам, в яблочном сладком духе. Молодцы вспарывают тюки с соломой, золотится над ними пыль. Вот и лабаз Крапивкина.

— Горкину-Панкратычу! — дергает картузом Крапивкин, с седой бородой, широкий. — А я-то думал — пропал наш козел, а он вон он, седа бородка!

Здороваются за руку. Крапивкин пьет чай на ящике. Медный зеленоватый чайник, толстый стакан граненый. Горкин отказывается вежливо: только пили, — хоть мы и не пили. Крапивкин не уступает: «палка на палку — плохо, а чай на чай — Якиманская, качай!» Горкин усаживается на другом ящике, через щелки которого, в соломке глядятся яблочки. — «С яблочными духами чаек пьем!» — подмигивает Крапивкин и подает мне большую синюю сливу, треснувшую от спелости. Я осторожно ее сосу, а они попивают молча, изредка выдувая слово из блюдечка вместе с паром. Им подают еще чайник, они пьют долго и разговаривают как следует. Называют незнакомые имена, и очень им это интересно. А я сосу уже третью сливу и все осматриваюсь. Между рядками арбузов на соломенных жгутиках-виточках по полочкам, над покатыми ящичками с отборным персиком, с бордовыми щечками под пылью, над розовой, белой и синей сливой, между которыми сели дыньки, висит старый тяжелый образ в серебряном окладе, горит лампадка. Яблоки по всему лабазу, на соломе. От вязкого духа даже душно. А в заднюю дверь лабаза смотрят лошадиные головы — привезли ящики с машины. Наконец подымаются от чая и идут к яблокам. Крапивкин указывает сорта: вот белый налив, — «если глядеть на солнышко, как фонарик!» — вот ананасное-царское, красное, как кумач, вот анисовое монастырское, вот титовка, аркад, боровинка, скрыжапель, коричневое, восковое, бель, ростовка-сладкая, горьковка.

— Наблюдных-то?.. — показистей тебе надо... — задумывается Крапивкин. — Хозяину потрафить надо?.. Боровок крепонек еще, поповка некрасовита...

— Да ты мне, Ондрей Максимыч, — ласково говорит Горкин, — покрасовитей каких, парадных. Павловку, что ли... или эту, вот как ее?

— Этой не-ту, — смеется Крапивкин, — а и есть, да тебе не съесть! Эй, открой, с Курска которые, за дорогу утомились, очень хороши будут...

— А вот, поманежней будто, — нашаривает в соломе Горкин, — опорт никак?..

— Выше сорт, чем опорт, называется — кампорт!

— Ссыпай меру. Архирейское, прямо... как раз на окропление.

— Глазок-то у тебя!.. В Успенский взяли. Самому протопопу соборному отцу Валентину доставляем, Анфи-теятрову! Проповеди знаменито говорит, слыхал небось?

— Как не слыхать... золотое слово!

Горкин набирает для народа бели и россыпи, мер восемь. Берет и притчу титовки, и апорту для протодьякона, и арбуз сахарный, «каких нет нигде». А я дышу и дышу этим сладким и липким духом. Кажется мне, что от рогожных тюков, с намазанными на них дегтем кривыми знаками, от новых еловых ящиков, от ворохов соломы — пахнет полями и деревней, машиной, шпалами, далекими садами. Вижу и радостные «китайские», щечки и хвостики их из щелок, вспоминаю их горечь-сладость, их сочный треск, и чувствую, как кислит во рту. Оставляем Кривую у лабаза и долго ходим по яблочному рынку. Горкин, поддев руки под казакин, похаживает хозяйчиком, трясет бородкой. Возьмет яблоко, понюхает, подержит, хотя больше не надо нам.

— Павловка, а? мелковата только?..

— Сама она, купец. Крупней не бывает нашей. Три гривенника полмеры.

— Ну что ты мне, слова голова, болясы точишь!.. Что я, не ярославский, что ли? У нас на Волге — гривенник такие.

— С нашей-то Волги версты до-лги! Я сам из-под Кинешмы.

И они начинают разговаривать, называют незнакомые имена, и им это очень интересно. Ловкач-парень выбирает пяток пригожих и сует Горкину в карманы, а мне подает торчком на пальцах самое крупное. Горкин и у него покупает меру.

Пора домой, скоро ко всенощной. Солнце уже косится. Вдали золотеет темно выдвинувшийся над крышами купол Иван-Великого. Окна домов блистают нестерпимо, и от этого блеска, кажется, текут золотые речки, плавятся здесь, на площади, в соломе. Все нестерпимо блещет, и в блеске играют яблочки.

Едем полегоньку, с яблоками. Гляжу на яблоки, как подрагивают они от тряски. Смотрю на небо: такое оно спокойное, так бы и улетел в него.

Праздник Преображения Господня. Золотое и голубое утро, в холодочке. В церкви — не протолкаться. Я стою в загородке свечного ящика. Отец позвякивает серебрецом и медью, дает и дает свечки. Они текут и текут из ящиков изломившейся белой лентой, постукивают тонко-сухо, прыгают по плечам, над головами, идут к иконам — передаются — к «Празднику!». Проплывают над головами узелочки — все яблоки, просвирки, яблоки. Наши корзины на амвоне, «обкадятся», — сказал мне Горкин. Он суетится в церкви, мелькает его бородка. В спертом горячем воздухе пахнет нынче особенным — свежими яблоками. Они везде, даже на клиросе, присунуты даже на хоругвях. Необыкновенно, весело — будто гости, и церковь — совсем не церковь. И все, кажется мне, только и думают об яблоках. И Господь здесь со всеми, и Он тоже думает об яблоках: Ему-то и принесли Их — посмотри, Господи, какие! А Он посмотрит и скажет всем: «ну и хорошо, и ешьте на здоровье, детки!» И будут есть уже совсем другие, не покупные, а церковные яблоки, святые. Это и есть — Преображение.

Приходит Горкин и говорит: «пойдем, сейчас окропление самое начнется». В руках у него красный узелок — «своих». Отец все считает деньги, а мы идем. Ставят канунный столик. Золотой-голубой дьячок несет огромное блюдо из серебра, красные на нем яблоки горою, что подошли из Курска. Кругом на полу корзинки и узелки. Горкин со сторожем тащат с амвона знакомые корзины, подвигают «под окропление, поближе». Все суетятся, весело, — совсем не церковь. Священники и дьякон в необыкновенных ризах, которые называются «яблочные», — так говорит мне Горкин. Конечно, яблочные! По зеленой и голубой парче, если вглядеться сбоку, золотятся в листьях крупные яблоки и груши, и виноград, — зеленое, золотое, голубое: отливает. Когда из купола попадает солнечный луч на ризы, яблоки и груши оживают и становятся пышными, будто они навешаны. Священники освящают воду. Потом старший, в лиловой камилавке, читает над нашими яблоками из Курска молитву о плодах и винограде, — необыкновенную, веселую молитву, — и начинает окроплять яблоки. Так встряхивает кистью, что летят брызги, как серебро, сверкают и тут, и там, отдельно кропит корзины для прихода, потом узелки, корзиночки... Идут ко кресту. Дьячки и Горкин суют всем в руки по яблочку и по два, как придется. Батюшка дает мне очень красивое из блюда, а знакомый дьякон нарочно, будто, три раза хлопает меня мокрой кистью по голове, и холодные струйки попадают мне за ворот. Все едят яблоки, такой хруст. Весело, как в гостях. Певчие даже жуют на клиросе. Плотники идут наши, знакомые мальчишки, и Горкин пропихивает их — живей проходи, не засть! Они клянчат: «дай яблочка-то еще, Горкин... Мишке три дал!..» Дают и нищим на паперти. Народ редеет. В церкви видны надавленные огрызочки, «сердечки». Горкин стоит у пустых корзин и вытирает платочком шею. Крестится на румяное яблоко, откусывает с хрустом — и морщится:

— С кваском... — говорит он, морщась и скосив глаз, и трясется его бородка. — А приятно, ко времю-то, кропленое...

Вечером он находит меня у досок, на стружках. Я читаю «Священную Историю».

— А ты небось, ты теперь все знаешь. Они тебя вспросют про Спас, или там, как-почему яблоко кропят, а ты им строгай и строгай... в училищу и впустят. Вот погляди вот!..

Он так покойно смотрит в мои глаза, так по-вечернему светло и золотисто-розовато на дворе от стружек, рогож и теса, так радостно отчего-то мне, что я схватываю охапку стружек, бросаю ее кверху, — и сыплется золотистый, кудрявый дождь. И вдруг, начинает во мне покалывать — от непонятной ли радости, или от яблоков, без счета съеденных в этот день, — начинает покалывать щекотной болью. По мне пробегает дрожь, я принимаюсь безудержно смеяться, прыгать, и с этим смехом бьется во мне желанное, — что в училище меня впустят, непременно впустят!

Праздник Преображения Господня в народе называется Яблочный Спас. Он является одним из первых праздников, совпадающих со сбором урожая. С Яблочного Спаса согласно приметам природа преображалась, разворачивалась от лета к осени и зиме.

Преображение Господне называется Яблочным Спасом потому, что в этот день по церковному уставу следует освящать плоды нового урожая. Существует давняя благочестивая традиция приносить на праздник различные фрукты для совершения над ними особой молитвы, которая прочитывается в храмах после Литургии. Кроме того, в этот день православным христианам разрешается впервые вкусить плоды нового урожая, так как до праздника Преображения существует запрет на потребление плодов яблок и винограда. Это является определенным ограничением на свежие фрукты, которое начинается вместе с Петровым постом и заканчивается на Преображение. При совершении данного праздника священнослужители облачаются в белые ризы, символизирующие вечный Божественный Свет, явленный Иисусом Христом на Фаворе. На Преображение Господне (Спас Яблочный) в православном мире допускается употребление рыбы как послабление строго поста в честь святого праздника.

Православные христиане по всему миру особенным образом почитают праздник Преображения Спасителя и Господа Иисуса Христа. Существуют и многовековые традиции празднования данного события. Накануне все христиане стараются приготовить запас фруктов свежего урожая. Многие земледельцы запасают плоды, выращенные на собственном участке. В день праздника христиане приносят в храм самые красивые и спелые плоды и кладут их на центральный стол, приготовляя к освящению. Очень любят эту традицию маленькие дети: они с волнением и трепетом ждут молитвы священника «на освящение плодов», стараются держать корзинки с фруктами самостоятельно, без помощи взрослых. В некоторых семьях существует обычай поздравлять друг друга, дарить различные подарки на Преображение Господне. Поздравление нередко оформляется и в стихотворной форме. После богослужения христиане идут домой для совершения праздничной трапезы. Здесь существует благочестивая традиция начинать обед с освященных фруктов. Многие православные хозяйки на Яблочный Спас (Преображение Господне) готовят разнообразные блюда. Это могут быть яблочные и медовые пироги, варенья.

В народе широко распространены народные традиции празднования такого события, как Преображение Господне. Приметы, оставленные в народном поверье, в основном, связаны с урожаем. К примеру, существует традиция в этот день угощать нищих или малоимущих плодами, выращенными на своем огороде. В таком случае есть поверье, что будущий год будет особенно урожайным. Кроме того, если в этот день не удалось встретить нуждающегося нищего, то это означает, что следующий год будет малоурожайным. Так родилась поговорка: «В яблочный Спас яблочко и нищий съест». Также существовала традиция в день преображения Господня съесть хотя бы одно яблоко с медом. Это считалось гарантией крепкого здоровья на следующий год. Кроме прочего, существовала традиция убирать весь урожай зерновых до 19 августа, так как считалось, что после этого числа любой дождь станет губительным для него (так называемый дождь-хлебогной). Церковная практика не вкушать плоды свежего урожая напрямую связана со степенью их зрелости. Известно, что яблоки и виноград полностью вызревают лишь к концу августа, становясь полезными для организма. Также в народном сознании глубоко укоренилась связь нарушения «яблочного поста» с грехом праматери Евы, которая вкусила запретный плод в Эдемском саду и тем самым повлекла гнев Божий на все человечество. Именно поэтому в простонародье особым образом следят за соблюдением традиции не есть свежие яблоки в период до Преображения. Согласно учению Православной Церкви следует с чистотой и любовью встречать Преображение Господне.

В этот день в церквях, помимо плодов и фруктов нового урожая, освящали мед, хлебные колосья. Освященные колосья и семена сохраняли до следующего сева.

Существовало поверье, что на том свете детям, родители которых до этого дня не едят яблок, раздают гостинцы (среди них и райские яблоки). А тем детям, родители которых пробовали яблоки, – нет. Поэтому многие родители, а особенно те, у которых умерли дети, считают великим грехом съесть яблоко до Второго Спаса. Женщины, потерявшие детей, утром этого дня должны были отнести в храм несколько яблок, освятить, занести и положить на могилки умерших детей. В том случае, если могила ребенка далеко или вовсе неизвестно где, следует освященное яблоко положить на любую детскую могилу или оставить яблоки в храме. Многие крестьяне освященные яблоки несли на кладбище и клали на могилы всем умершим родственникам.

В деревнях девушки, разговляясь яблоками и думая о суженых, приговаривали: «Что загадано – то надумано! Что надумано – то сбудется! Что сбудется – не минуется!»

В день Яблочного Спаса запекали яблоки, пекли пироги, блины с яблоками, грибами и ягодами. В народных традициях пироги пекли из постного теста.

В этот день провожали закат солнца в поле с песнями. В Новгородской губернии и соседних уездах других губерний вечером собирался хоровод молодежи, направлявшейся за околицу – в поле. На пригорке молодежь останавливалась и наблюдала за близким к закату солнцем. Как только солнце касалось горизонта, собравшиеся прекращали разговоры и запевали:

Солнышко, солнышко, подожди!
Приехали господа-бояре
Из Велика-де Новагорода
На Спасов день пировать.
Уж вы ли, господа-бояре,
Вы, бояре старые, новгородские!
Стройте пир большой
Для всего мира крещеного,
Для всей братии названой!
Строили господа-бояре пир,
Строили бояре новогородские
Про весь крещеный мир.
Вы сходитеся, люди добрые,
На велик-званый пир;
Есть про вас мед, вино,
Есть про вас яства сахарная,
А и вам, крещеный мир,
Бьем челом и кланяемся!

У южных и западных славян Яблочный Спас считался днем, с которого начинался сбор винограда; после освящения его в церкви виноград разрешалось употреблять в пищу. У капанцев в этот день не разрешали есть красный виноград, чтобы человек «не се пребрази», то есть чтобы у него на лице не выступили красные пятна. В этот день в виноградниках хозяева совершали магические действия, направленные на повышение урожайности винограда. Так в Неготинской Крайне (Восточная Сербия) хозяин стрелял по росшему в винограднике подсолнечнику: считалось что чем дальше разлетались семечки из него, тем больше будет урожай винограда.

В Моравии и западной Словакии на Яблочный Спас совершали специальный обряд, называемый «запиранием винограда».

У сербов бытовало поверье, что на Преображение «преображается небо и земля» (сербохорв. преображава се и небо и земља ), у македонцев существовало поверье, что в этот день улетают ласточки. Македонцы в Велесе считали, что на Преображение открывается небо и можно увидеть Бога и загадать желание (поверье, обычно относимое к Богоявлению или Рождеству).

Поговорки и приметы

Какой второй Спас, такой и январь.

Каков день на второй Спас, таков и Покров.

Сухой день предвещает сухую осень, мокрый – мокрую, а ясный – суровую зиму.

Встреча осени – Осенины.

На Второй Спас освящают в церкви яблоки, мед и горох в стручках.

Приметы не следует воспринимать серьезно, нельзя относиться к ним как к неопровержимым догмам.

В завершение необходимо сказать, что очень важно в христианском мире Преображение Господне. История праздника раскрывает его символичность. Гора, бесспорно, обозначает безмолвие и уединенное место – это условия для умственного соединения с Богом в чистой молитве. Название «Фавор» переводится как «свет, чистота», что символизирует очищение души от бремени грехов, ее просветление в Боге. Преображение Спасителя обозначает главную цель христианской жизни – полную победу духа над телесными страстями, очищение от житейской грязи и принятие Божественного Света, которое возможно для любого человека, стремящегося к Богу.

По материалам открытых источников

Обязательно присутствует в народном календаре славян. С великим удовольствием отмечается как православными, так и католиками. Приходится на 6 (19 августа). Последний месяц лета - предвестник наступления золотой осени, за которой недалеко и матушка-зима. Август - это и пора активной уборки первых плодов урожая, во имя которого на селе трудились, не покладая рук с ранней весны. Так что Яблочный спас, как праздник, связан тесно с первыми пополнениями закромов. Кстати, у славян до Яблочного спаса не принято вкушать эти ароматные, напоенные соком земли, плоды. Но разрешалось срывать их и освещать, впрочем, как и другие фрукты, выращенные к завершению лета.

По названиям Яблочный спас многолик

Многие зовут его просто Спас. Иные - с приставкой - Великий. Третьи - Второй спас. Или - Преображение. Преображение Господне. Праздник первых плодов. Бытует и Горохов день. Осенины. Великий спас. У белорусов название почти созвучно нашему - Яблочни спас. Велик спас. Сярэдни спас. Други спас. Сербы зовут его почти, как в одном из случаев мы, Преображенье. Болгары - Прибризине, Сотир, Стратир. Но при всех разных прочтениях суть Яблочного спаса одна - он от души желаем, ибо пополнял и пополняет опустевшие амбары и хранилища овощей и фруктов плодами нового урожая, которых, если повезло с погодой и другими условиями для вызревания, хватило на долгие месяцы осени и зимы. В этот день, кстати в церквах и храмах освещались не только яблоки, но и мед, хлебные колосья и семена под новый будущий урожай. И по сути, в России, иных славянских странах отмечается три спаса. Правда, в разное время, но все в августе: Медовый спас - 14 числа, Яблочный, как мы уже называли дату - 6 (19), и ореховый спас - 29 августа.

Народные поверья, связанные с Яблочным спасом

Жизнь человеческая не вечна. Все мы, рано или поздно, уйдем в Заоблачные выси. Вернее - тела наши после смерти будут преданы земле, а души отлетят от нее. Случаются, к великому горю отцов и матерей, что безжалостная Старуха с косой забирает с собой совсем еще деток малых. На этот счет существует поверье, что на том свете (если живые родители до Яблочного спаса не вкушали ароматные и вкусные плоды) их почившим деткам на Небесах раздают гостинцы, в числе которых непременно - райские яблочки. А вот детям, чьи отцы и матери нарушали запрет - райские яблоки не дают. Потому-то многие родители, чьи дети безвременно почили, считают для себя великим грехом вкушать яблоки до Второго спаса. Женщинам, у которых дети умерли, надлежало утром этого святого дня отнести в храм Божий несколько плодов, осветить их и отнести на могилки похороненным чадам. Если погост с умершими детьми далек от мест, где живут родители или хуже того место расположения могилки и вовсе не известно (во время Великой Отечественной войны фашисты не то, чтобы дома, целые кладбища равняли с землей, и в ту пору даже звучала песня:"Вот умру я умру - похоронят меня, и никто не узнает, где могилка моя!") - так вот мамам и папам почивших народными обычаями предписывалось пойти на ближайшее кладбище и положить яблоки на любую детскую могилку. Или оставить яблоки в церкви. Многие после освещения яблок и теперь идут на погосты к могилам родственников, и радуют их души румяными или зелено-розовыми яблоками.
Существовал и существует поныне и другой обычай в деревне. В Яблочный спас незамужние девицы-красавицы, невтерпеж желающие выйти замуж, разговлялись яблоками и, рьяно думая о суженых, приговаривали: " Что загадано, то задумано. Что задумано, то сбудется. Что сбудется, то не минуется!"
В день Яблочного спаса было принято, что делается и сейчас, печь пироги с яблоками, блины, фаршированные мелко нарезанными плодами, а можно было и с грибами, и с ягодами - не возбранялось.

В тот же Яблочный спас было принято (такой обычай существует и сейчас) в поле провожать закат солнца. С песнями, хороводами. И все всходили на пригорок. С трепетом взирали на закат солнца. Как только оно, багряное, касалось горизонта, все разговоры мигом прекращались, и собравшиеся зреть закат, дружно и голосисто запевали: "Солнышко, солнышко, подожди: приехали господа бояре из Велика Новгорода на Спасов день пировать!". У южных и западных славян Яблочный спас считался днем, с которого стартует и страда сбора солнечных ягод - винограда, а после освещения им уже можно и полакомится.

Поговорки и приметы праздника Яблочный спас

Русские, как и большинство славян, наблюдательны. В тесной дружбе с природой заметили и приметы. В частности, одну из них - каков Второй спас, таким удастся и январь. Или - каков день на Второй спас - таким будет и Покров. Сухой Яблочный спас - обязательно такой же будет и осень. Мокрый спас - от дождей долго не высушишься. Ясно на любимый праздник - быть суровой зиме. Или говаривали: "Пришел Яблочный спас - ушло лето от нас". Но заботились о новом урожае. Угощали нищих, чтобы плодов уродилось побольше. Если в день Второго спаса устанавливалась жара - январь обещался быть мало снежным. Если дождь обильно поливал землю - к снежной зимушке-зиме.
А были приметы и просто удивительные по своей сути. К примеру, если на руку сядет муха, значит повезло: ждет успех. Потому было нельзя прогонять даже чрезмерно назойливую муху-цокотуху: с ней улетит и удача!

Из истории Яблочного спаса

Первые упоминания о Яблочном спасе датируются, к примеру, в Палестине четвертым веком до новой эры, когда императрица Елена на горе Фавор построила Храм Преображения. А вот на Востоке самые ранние упоминания о нем относятся к пятому веку той же новой эры. Во Франции и Испании Яблочный спас впервые отпраздновали в седьмом веке. У христиан Яблочный спас отмечается с праздником Преображения Господня - явлением Божественного величия Иисуса Христа перед его учениками Петром, Иоанном и Иаковом. Во время их совместной молитвы лик Спасителя вдруг засиял светом Небесным, а одежда стала белее снега. Появились пророки Моисей и Илия. Они говорили с Иисусом о его исходе, которому суждено быть в Иерусалиме. Иисус запретил ученикам рассказывать о том, что произошло во время их совместной молитвы, пока он не воскреснет, как предначертано. Родился Спаситель во Вифлееме Иудейском в сентябре 12-го года до новой эры. А распят был 23 марта тридцать первого года. Так что и на Руси праздник Яблочного спаса имеет древние корни. Но поистине стал всенародным!

Библейский запретный плод

О нем конечно хорошо знает каждый добрый православный. Когда-то прародители рода человеческого Адам и Ева счастливо жили в Раю. Но им был дан запрет - не вкушать плодов яблок на росшем тут дереве. Дьявол явился Еве в образе змия-искусителя. Ева уговорила Адама отведать вкуса запретного плода. Он долго соблазну сопротивлялся, но устоять не смог. Вкусил, и прозрел. За что и был изгнан Создателем из Рая. Вместе с Евой. Так что яблоки после освещения не только вкусные и ароматные плоды, но и поучительное напоминание о первородном грехе из-за которого человечество все еще продолжает нести наказание из-за слабости своих прародителей. Ходит поверье, что современная женщина, вкусившая яблока до Яблочного спаса и его освещения берет на себя грех Евы, что опасно и не предсказуемо. Так что лучше уж потерпеть до Яблочного спаса, осветить плоды, и ешьте их на здоровье сколько захочется! Кстати, женщины по яблоку могут узнать и свое будущее. По кожуре. Начнет какая ее срезать. И, если получится одна непрерывная лента, быть девице вскоре замужем. Прервалась лента от неловкости - сидеть еще в девках! А есть и другие предсказания. Взять яблоки и написать на них имена суженых. Вынести их на балкон или в сад. Утром посмотреть, что с плодами ночью случилось? Склевали птицы - лучше с мужчиной не связываться: он не способен на долгие отношения. Если яблоко с балкона упало на землю - совет прервать отношения: будущее принесет лишь боль и страдания - и вам и партнеру. А если яблоко и вовсе исчезло - знать вам и вовсе не судьба быть в браке с суженым.
Многие и теперь, особенно в селах, следуют и таким народным приметам, как: "Пришел Яблочный спас - бери рукавицы про запас!"; "На Яблочный спас и нищий яблоко съест! ; "До Второго спаса не едят никаких плодов, кроме огурцов!".

Сто блюд из яблок

А вообще-то яблоки - продукт весьма полезный, особенно для здоровья. Не напрасно англичане уверенно говорят: "Съел одно яблоко в день, и никакой доктор не нужен!". А если пару, то и вовсе хворать не будите! Еще утверждают - полезно для профилактики рака. Как и долька чеснока каждый день на ужин. Рекомендуется в год каждому человеку употреблять не менее 50 килограмм яблок. Из них сорок процентов в качестве натурального сока. Самим наливать в стакан из домашней соковыжималки. В яблоках содержатся полезные для здоровья витамины - С, Е. РР. В-2 и др. Чего только них нее приготовишь - пироги, компоты, кисели, салаты с добавлением других овощей и фруктов - да добрую сотню блюд, а то и больше.

Шарлотка под занавес

Испечь ее под силу даже недорослю: рецепт до простого прост. Вот один от талантливой домохозяйки из Барнаула Светланы Астафьевой. Берем стакан муки. Просеиваем. Добавляем столько же сахара. Плюс четыре яйца. В качестве разрыхлителя немного соды. Отбираем четыре-пять спелых яблок. (они у Светланы из собственного дачного сада). В тесто можно добавить чуть-чуть ванилина, цедры апельсина, лимона. Яблоко нарезать дольками, но такими, чтобы при выпекании они в тесте не растворились. Шарлотку можно выпекать на сковороде. Чем она больше, тем больше гостей вкуснятиной угостятся. Выпекать при температуре в 180 градусов. 40- 50 минут, и Шарлотка готова! Ее можно украсить китайской розочкой, цветущей у вас на окне. Или из букета. Лепота! А как ароматно шарлотка благоухает! Как у вас разгорается на нее аппетит! Ну, и приятного вам десерта на Яблочный спас!

Среди 12 великих православных праздников день Преображения Господнего или Яблочный Спас отличается особой красотой и величием.

Божественное сияние - символ любви

Литургии, паремии этого праздника подчеркиваются цветом одеяния как священства, так и людей. Богослужебные одежды должны быть белыми, они являются символами этого дня, когда Иисус оделся в нерукотворный фаворский свет.

Одежд священников и прихожан на праздник Преображения должна быть белой

Белые одежды отображают отблески небесного сияния, явленного на Фаворской горе. Смысл такого одеяния в стремлении человека к надежде и вере, что по данной Иисусом благодати христиане могут преобразовываться в образ Спасителя через молитву, пост и покаяние.

Важно! В этот день православные в первую очередь должны заботиться и просить Творца о духовном очищении и преображении.

Согласно посланиям евангелистов (Матв.17:1-2), Иисус выбрал среди Своих учеников троих, Иакова, Иоанна и Петра и пошел с ними на гору Фавор. Внезапно тело Христа преобразилось, Его окутал яркий свет, который появился ниоткуда, вернее это Сам Бог Отец явился в свете людям. Ученики по обе стороны от Иисуса увидели пророков Илию и Моисея, которые в свое время были взяты на небе живыми.

Преображение Господне: Христос явил апостолам Свою славу

Бог явил Себя через Фаворский свет, он есть сущностью Творца, Его благодатью, воссиянием и энергией, которая вечна. Нерукотворный Фаворский свет есть Сам Бог, явленное перед апостолами Божество. В этот день было явление всей Святой Троицы, когда Бог Отец, сиянием Святого Духа явил Себя в Своем Сыне, показав людям, что Иисус наполнен божественной и человеческой сущностью.

Явление пророков, по словам Иоанна Златоуста, было дано апостолам, чтобы подчеркнуть власть Иисуса над живыми и мертвыми, земным и небесным. Апостолам Иисус запретил говорить о том, что они видели до той поры, пока Он не примет страдания, умрет и воскреснет на третий день. В тот момент ученики не поняли о чем, шла речь, а после воскрешения Христа рассказали о фаворском сиянии.

В чем христианская сущность Преображения Христа

Для христиан этот день знаменателен не только появлением яркого света, пронизывающего плоть Христа. Творец на горе Фавор утвердил Божественную сущность Иисуса, открыв ее не только апостолам, но и пророкам.

Моисей, узнав в сияющем образе Того, Кто явился ему в пустыне в виде несгораемого куста и на горе Сион, в тот момент, когда пророк получил скрижали с Десятью заповедями.

Пророки склонились в трепете, ведь они знали, что начинается новая эра в истории человечества, после страданий и распятия над землей воссиял Свет Божий в Иисусе, который всегда Живой.

Святой лик Преображения

Подчеркивает торжество единства человека и Бога и одноименная икона.

Икона Преображение Господне

На иконе изображен Иисус Христос, стоящий в центре круга, символизирующий землю. По обе стороны от Спасителя стоят пророки Моисей и Илия, которые свидетельствуют о сбывшихся пророчествах, о приходе Мессии, когда умирает все ветхое и рождается благодать спасения. От увиденной славы Господней апостолы пали ниц.

Святой свет, исходящий от фигуры Богочеловека, Сына Бога, завораживает Своим сиянием.

История появления праздника Преображения

Читая евангелие и сопоставляя его с датой 19 августа, мы видим несоответствие. Восхождение Христа с учениками на гору Фавор произошло приблизительно за сорок дней до распятия Иисуса. В жизни Учителя было немного радостных дней, Он жил среди бедных, больных и обездоленных людей. Явление Божественной сущности Спасителя было явлено всего несколько раз, один из них произошел на Фаворской горе.

Точно неизвестно, чем обоснована эта дата, почему именно 19 августа, а не другой день выбран для празднования.

Существует несколько версий даты этого дня.

• Если бы празднование этого события происходило за 40 дней до Распятия Христа, то это был бы строгий пост, день скорби покаяния и воспоминаний о страданиях Иисуса, когда радость неуместна.

Церковь решила перенести празднование Преображения Господнего в летний период, за сорок дней до Воздвижения, когда все православное христианство поклоняется Кресту Христову. Во время служения красной нитью проходит связь между преображением и страданиями Спасителя.

В песнопениях говорится, что гора уподобилась Небу, и Божье Облако покрыло ее. В этот момент вся слава Божья проявилась в явлении Богочеловека, о котором свидетельствовал Сам Бог-Отец.

В новозаветную историю Святая гора Фавор вошла как гора Преображения

Свидетельство Богоявления Иисуса было дано для апостолов, чтобы после воскрешения Спасителя они не усомнились в Его божественности. Сияние Божественного света постоянно пребывало с Христом, и когда он был на горе фаворской, и когда висел на кресте.

Важно! Ученики, видя распятого Иисуса и вспоминая явление славы Господней на горе, не сомневались в том, что Он истинно Сын Бога Живого.

• Праздник Преображения Господнего начали отмечать на уровне церковного служения армянским святителем Григорием в четвертом веке. Первые записи об этом дне, сохранившиеся до нашего времени, принадлежат перу богослова Михаила Скабаллановича.

В то время в Армении правил император Маврикий, который поощрял распространение празднования Преображения среди светской власти и народа. Константинопольская Церковь ввела в свои Богослужения празднование Богоявления в 900 году.

• Есть предположения, что 19 августа была освящена церковь, построенная приказу царицы Елены на горе Фавор, на которой Бог назвал Иисуса Свои Единственным Сыном, озарив Его сиянием Своей любви.
• Возможно, таким образом церковь пыталась отвлечь народ от поклонения языческому божеству Вакха, установив в этот день молитву, освящающую собранные урожаи. В этом действии нет богословской или исторической основы.
• Римско-католическая церковь отмечает событие, происшедшее на горе Фавор, 6 августа, в память о победе 1456 года, когда венгерский регент, поклонник христианства, Янош Хуньяди, победил турок в сражении под Белградом.
• Армянская апостольская Церковь привязывает Праздник Преображения Господнего к Пятидесятнице, отмечаемой в православии, как Троица и отмечает его в воскресение седьмой недели после явления святого Духа. Поэтому, этот праздник у армян не в числе, а передвигается в зависимости от дня празднования Воскресения Господнего. Его отмечают на сотый день от Пасхи.

Почему же тогда Яблочный Спас

19 августа в народе больше известен, как Яблочный Спас. Такое название этот день имеет только у православных христиан восточных стран . Нельзя назвать эту традицию языческой, так как по Типикону в этот день христиане освящали урожай винограда.

Типикон является Богослужебным Уставом, в котором описаны порядки проведения богослужений в православии.

В Типиконе описаны:

• все престольные храмовые праздники;
• правила поведения во время постов;
• монастырское общежитие;
• преимущества монашества.

Интересно! Для жителей Руси яблоко - символ богатства и достатка. Круглая форма этого фрукта сравнивалась с женским началом.

У восточных славян урожай винограда собирают не везде, поэтому православные христиане приносят в этот день в храмы яблоки, как выражение благодарности Богу за благословение природы.

Освящение яблок как выражение благодарности Богу за благословение природы

По народной традиции в этот день хозяйки начинают делать яблочные заготовки на зиму. Яблоки сушат, из них варят компоты, джемы и варенье, пекут пироги с яблочной начинкой.

В этот день поминают павших в боях воинов.

Для сведения! Яблочный Спас - народное название праздника Преображения Господнего, во время Литургии которого идет поклонение Богу за Богоявление Своего сына и освящение яблок, как дар Богу за благословение природы, давшей хороший урожай.

По народным наблюдениям погода на Яблочный Спас показывает, какой будет осень. Сухой день - сухие осенние дни и наоборот, а вот ясное солнышко станет предвестником суровой зимы.

Яблоки стали первой ступенькой к богатству миллиардера Рокфеллера, который начинал с торговли этими наливными фруктами.

Можно относиться к Яблочному Спасу, как к языческому празднику, но православные христиане видят в этом фрукте многогранность Божьей любви, проявляющаяся в богатстве, достатке, благословении, благополучии и свете христианской жизни.

Видео об истории праздника Преображения Господня

Яблочный Спас
Праздник Преображения Господня

Яблочный Спас - народное название праздника Преображения Господня у восточных славян, к которому были приурочены многочисленные народные обряды. По народным приметам, Яблочный Спас означает наступление осени и преображение природы. Принято считать, что ночи после 19 августа становятся намного холоднее. До Спаса не позволяется есть яблоки и блюда из яблок. А вот в этот день, напротив, полагается срывать и освящать яблоки и другие фрукты нового урожая.

Вообще, существует три праздника Спаса: Медовый Спас (14 августа), Яблочный Спас (19 августа) и Третий Спас (или Ореховый Спас, или Хлебный Спас - 29 августа) ,которые связывают весь успенский пост, т.е. пост, установленный в память Успения Пресвятой Богородицы , дня, совпадающего с последним (Третим) Спасом. Яблочный Спас также еще называют - Второй Спас, Праздник первых плодов, Спас на горе, Средний Спас, Горохов день, Вторая встреча осени (вологод.), Первые осенины, Осенины, Преображениеили же просто Спас.

Б. М. Кустодиев. Яблоневый сад. 1918 г.

Если в русской народной традиции этот день называется Яблочным(Вторым) Спасом, то Русская православная церковь почитает его, как Преображение Господа Бога и Спаса Иисуса Христа . Преображение Господне - Преображение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа - описанное в Евангелиях таинственное преображение, явление Божественного величия и славы Иисуса Христа перед тремя ближайшими учениками во время молитвы на горе. Евангелия повествуют, что Иисус пророчески произнёс: «...истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе», а спустя шесть дней взял троих ближайших учеников: Петра, Иакова и Иоанна, и поднялся вместе с ними на гору помолиться. Там во время молитвы Он «преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет». При этом явились два ветхозаветных пророка, Моисей и Илия, которые беседовали с Иисусом «об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме». Увидев это, поражённый и испуганный Пётр сказал: «Равви! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии». После этих слов явилось облако, осенившее всех, и ученики услышали из облака голос: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Моё благоволение; Его слушайте. Спускаясь с горы, Иисус запретил ученикам говорить об увиденном ими, «доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых». Преображение есть явление Сына, при котором Отец свидетельствует гласом из светлого облака Святого Духа, то есть откровение всех Лиц Святой Троицы. Преображение показывает, что в Иисусе Христе соединены два естества - божественное и человеческое. Во время Преображения божественная природа Христа не менялась, но была лишь явлена в Его человеческой природе. По словам Иоанна Златоуста, оно произошло, «дабы показать нам будущее преображение естества нашего и будущее Свое пришествие на облаках во славе с ангелами».

Преображение Господне (Икона, Новгород, XV век)

Говоря о народных традициях этого праздника, существовала вера, что на том свете детям, родители которых до Второго Спаса не едят яблок, раздают гостинцы (среди них и райские яблоки). А тем детям, родители которых пробовали яблоки, - нет. Поэтому многие родители, а особенно те, у которых умерли дети, считают великим грехом съесть яблоко до Второго Спаса. Женщины, потерявшие детей, утром этого дня должны отнести в храм несколько яблок, освятить, занести и положить на могилки умерших детей. В том случае, если могила ребёнка далеко или вовсе неизвестно где, следует освящённое яблоко положить на любую детскую могилу или поступить ещё проще - оставить яблоки в храме.

Яблочный Спас ещё называют «первыми осенинами», то есть встречей осени. Считается, что этот праздник призван напомнить людям о необходимости духовного преображения. По традиции в этот день вначале угощали яблоками родных, близких, а также сирот, неимущих, как поминание об уснувших вечным сном предков, и лишь затем сами ели.

В старину все верующие люди непременно праздновали Яблочный Спас, пекли пироги с яблоками, варили яблочное варенье и угощали им друг друга. А вечером все выходили в поле, чтобы с песнями проводить закат солнца, а с ним и лето. К Яблочному Спасу приурочены многие поговорки и приметы:
Какой второй Спас, такой и январь.
Каков день на Второго Спаса, таков и Покров.
Сухой день предвещает сухую осень, мокрый - мокрую, а ясный - суровую зиму.
В этот день провожают закат солнца в поле с песнями.
Встреча осени - Осенины.
На второй Спас освящают яблоки и мёд.
На второй Спас и нищий яблочко съест.
До второго спаса не едят никаких плодов, кроме огурцов.
Кто когда хочет (улететь), а журавль к Спасу.
Когда ешь первое яблочко, «что надумано - сбудется, что сбудется - не минуется».
Пришёл Спас - всему час.
Пришёл второй Спас, бери рукавицы про запас.
На второй Спас бери голицы про запас.
Со второго спаса засевай озими.
Если сев ржи придётся во время полуночного (северного) ветра, то - по примете - рожь выйдет крепче и крупнее зерном.
Если при посеве ржи пойдёт дождик мелкий, как бисер, то это Бог об урожае весть подаёт; а если пойдёт ливень, то лучше и не продолжать сева, а скорее поворачивать оглобли домой.
Яровое поспевает ко второму спасу, а убирается к Симеону Столпнику (нижегородск.).